Читать книгу "Мастер поцелуев - Джанет Дейли"

Незнакомая обстановка обострила до предела чувства мальчика. И чьи-то приближающиеся шаги он услышал задолго до того, как в дверном проеме появилась фигура мужчины.

– Кто-то к нам подходит, – предупредил он отца еле слышным шепотом.

Отец ничего не ответил, он обернулся только тогда, когда шаги приблизились настолько, что их мог расслышать даже белый. Наконец в высокой двери конюшни показался человек. Сокол укрылся за своим гнедым, стоявшим рядом с отцовой лошадью, и настороженно разглядывал вошедшего. Мужчина был среднего роста и телосложения, одет в грубые голубые джинсы и плотную куртку, застегнутую до самого горла. Воротник поднят так высоко, что касался полей шляпы. Сокол узнал этого человека – это был Ролинз. Его светло-карие глаза и спокойное лицо всегда напоминали мальчику неторопливую равнинную реку – на первый взгляд не сразу и заметишь, как мощно и быстро ее течение.

На какой-то миг Ролинз в нерешительности замедлил шаг. Затем проговорил негромко:

– Наконец-то вернулся. Я уж начал беспокоиться.

Глаза Ролинза не сразу привыкли к темноте, и он вначале не заметил второй, низкорослой лошади. Отец, не отвечая, стянул со своей лошади седло и отнес к стене. Когда он выпрямился, Ролинз стоял уже совсем рядом и внимательно смотрел на него.

– Ну как там… все? – Ролинз явно не знал, как задать вопрос.

Наступило долгое молчание. Отец стоял неподвижно, глядя на товарища. Затем Сокол увидел, как лицо отца передернуло судорогой.

– Она умерла, Том. И девочка тоже. Она гостила у своего дяди и уехала как раз перед тем, как разразилась буря. У повозки сломалась ось, она, похоже, сама выпрягла лошадь, – наверное, решила добраться домой верхом. Очевидно, ее выбросило из седла. У нее на лбу была рана, и кровь запеклась. Они замерзли насмерть – она и малышка.

Отец замолчал, и Сокол увидел, как он отвернулся, опустив голову, и закрыл глаза рукой.

Ролинз шагнул было к отцу, но затем замер на месте, глядя в сторону:

– Я… мне очень жаль.

– Да, – это короткое слово ничего не означало. Отец провел рукой по лицу, словно стряхивая невидимую паутину, и шумно выдохнул через нос.

– А как насчет мальчика?

Отец в это время снимал седелку и потник. Он застыл на миг, с легким удивлением оглянулся на Ролинза, на Сокола и быстро отвел взгляд.

– Я взял его с собой, – хрипло выговорил он, взял седелку и потник и расправил их поверх седла, лежащего на полу. Должно быть, он заметил, как вскинул голову Ролинз, потому что счел нужным кратко добавить: – Я не мог оставить его там.

– Ты хорошо подумал? – голос Ролинза прозвучал удивленно.

– Черт возьми, говорю же тебе, я не мог оставить его там. Ты представляешь, что ждет его в резервации. Ему надо получить образование… А кроме того… я хочу, чтобы он был рядом со мной, – последние слова он произнес дрогнувшим голосом.

– Но как ты себе все представляешь? – нахмурился Ролинз.

– Я думал об этом, – вздохнул Фолкнер и быстро глянул на Сокола, который, по-прежнему скрываясь за гнедой, снял с нее седло и пристраивал его у стены. – Я не могу взять его домой. Кэтрин будет… – Он замялся и не закончил фразы. – Знаешь, дружище, но, кроме тебя, мне некому больше довериться.

Наступила такая тишина, что Сокол слышал шуршание осыпающейся на пол соломы. Отец прервал молчание, обернувшись к мальчику.

– Сокол, подойди сюда, – приказал он.

Нагнувшись, чтобы подхватить свой узел с пожитками, Сокол поднырнул под шею гнедой и, беззвучно шагнув, встал рядом с отцом. Он открыто встретил взгляд Ролинза, бесстрастно изучая человека, с которым отец хотел его оставить. Тот смотрел на мальчика без обычной приветливости и теплой улыбки, которыми прежде его встречал. И поэтому Сокол просто стоял и глядел на Ролинза, ничем не показывая, что знает и помнит его.

– Он смышленый мальчик и быстро всему учится. Обещаю, он не доставит вам никаких хлопот, – сказал отец.

– Что у него с лицом? – резко бросил Ролинз, прищурившись, разглядывая правую щеку Сокола.

– Прости меня, боже, – едва слышно пробормотал отец и громко ответил: – Я ударил его.

– Почему? – ошеломленно спросил Ролинз.

– Не знаю, – устало покачал головой отец, словно не желая вспоминать того, что было. – Когда мы нашли их там, в снегу… Белый Шалфей и девочку… Ты сам знаешь, Том, как навахо относятся к смерти. Он начал нести всякую чушь о духах и попытался оттащить меня от них…У меня и в мыслях не было его ударить. Сокол пытался защитить меня на свой лад. Мальчик вел себя как настоящий смельчак, а я ударил его. – Отец замолчал и потом спросил с надеждой: – Так ты возьмешь его, Том?

Ролинз медленно опустил голову в знак согласия.

– Соседи начнут гадать, кто он. Некоторые будут молчать, другие будут спрашивать. Как ты хочешь, чтобы мы отвечали?

На скулах у отца заиграли желваки.

– Разве не естественно, что христианская пара дает пристанище сироте-полукровке?

Ролинз немного подумал и вновь медленно кивнул:

– Да. Думаю, это естественно.

Рука отца нерешительно легла на спину сына, а затем слегка подтолкнула мальчика вперед, к Ролинзу.

– Его зовут Джим Белый Сокол. Он откликается на имя Сокол.

– Здравствуй, Сокол. – Легкая улыбка осветила спокойное лицо Ролинза, когда он протянул мальчику руку. – Ты ведь помнишь меня, парень?

Мальчик кивнул, но взгляд его оставался по-прежнему настороженным. Пожимая Ролинзу руку, мальчик ощутил, насколько тот силен, но все же не сильнее его отца, который и ростом повыше, и в плечах пошире.

– Ты, должно быть, проголодался и продрог после долгого пути, – сказал Ролинз, отпуская руку Сокола. – Я отведу тебя домой. Вера, моя жена, соорудит тебе что-нибудь перекусить. Ну как, идет?

Сокол молча кивнул, и большая ладонь, только что пожимавшая его руку, легла на плечо мальчику и повела его вперед.

– Том, – нерешительный голос отца остановил уходившего Ролинза, и тот остановился, глядя через плечо. – Спасибо… Я… Ну, короче говоря, ты каждый месяц будешь получать кое-какие деньжата… на одежду парню, на содержание и все такое.

– Ладно.

– Что ты сказал вчера Кэтрин, когда она спрашивала обо мне?

– То, что ты и просил, – уехал проверять поголовье. – Какие у нас потери из-за снежной бури? – вопрос звучал так, словно отца на самом деле не интересует, сколько скота погибло, и он спрашивает лишь оттого, что об этом следует спросить.

– С полдюжины голов, не больше. Еще счастливо отделались, – ответил Ролинз.

Лицо отца скривилось в какой-то болезненной и мучительной гримасе.

– Кэтрин, вероятно, почувствует облегчение, когда убедится, что я больше не уезжаю лично «осматривать скотину».