Читать книгу "Наше лето - Холли Чемберлен"

По крайней мере мне так твердили. Иногда я сильно сомневаюсь насчет счастья. Не то чтобы я делилась с кем-то своими сомнениями.

Наряду с сомнениями у меня есть вера. Своего рода. Мои родные не едят кошерных продуктов, не ходят в синагогу, но в большие религиозные праздники собираются на обед. Женщины готовят, мужчины поют и читают молитвы. Большинство из них я не понимаю, потому что в школе не проходила еврейский.

Я вас умоляю. У меня и без этого полно дел, особенно с работой и общественной жизнью.

Все же я всегда чувствовала, насколько важна традиция, и поклялась, что, когда выйду замуж, мы вместе объясним важность и значение традиции нашим детям.

Это возвращает нас к теме мужа.

Давным-давно я планировала встретить подходящего человека, годам этак к двадцати пяти.

Может, это был не столько план, сколько неосознанная уверенность. Я и представить не могла, что к этому возрасту так и не встречу подходящего человека.

Но случилось так, что в двадцать девять я все еще оставалась одинокой. Этим летом, десятого августа, мне исполняется тридцать.

Тридцать.

Поверить невозможно.

И вдруг я остро осознала, что многие, многие девушки на улицах Бостона моложе меня. Я пристально изучала их: чистоту кожи, густоту волос, белизну зубов, упругость тел.

Соперницы. Опасные соперницы.

Не то чтобы я потеряла уверенность в себе, но…

Признай это. Тридцать – старость для женщины.

«Даниэлла, – сказала я себе, – давно пора заняться делом. Давно пора связать себя узами брака».

Замужество – знак зрелости. Верно? Все равно что заявить миру: «Я взрослая. Вполне могу рассуждать о закладах, канавах, снегоочистителях, налогах на собственность, свекре и свекрови, системе школьного образования и страхования жизни. Общаться на равных с лучшими из людей. Моими родителями».

Замужество знаменует конец детства, или затянувшейся юности, или чего-то в этом роде.

Вообще конец чего-то.

Что же, я готова положить конец этому чему-то.

Готова стать взрослой.

В самом деле готова вступить в содружество замужних женщин.

И все, что для этого нужно, – найти подходящего человека.

«Подумаешь, великое дело», – сказала я себе. Он где-то поблизости.

И обязательно полюбит меня в новых туфельках.

КЛЕРНИЧТО ЕЕ НЕ ОСТАНОВИТ

Уину не понравилась идея с летним домиком.

Собственно говоря, ничего другого я не ожидала. И все же его неодобрение немного меня испугало.

Уин никогда не поднял бы на меня руку. Вопрос не в этом. В выражении глаз. В стальном взгляде. Взгляд словно отсекал меня от него.

Мы находились в обставленной по последнему слову техники кухне, которую Уин выбрал для нашего дорогого, обставленного по последнему слову моды дома.

– Если тебя волнуют деньги, – оправдывалась я, – можно заплатить из тех, что дают мне родители.

Взгляд стал совсем мрачным.

– Никогда не сомневайся в моей возможности содержать нас обоих, – холодно бросил он, почему-то понизив голос. – В наших отношениях мужчина – я. Никогда этого не забывай.

Что я могла сказать?

Просто отвернулась, взяла кухонное полотенце и принялась вытирать столовые приборы.

– Клер, почему ты так упорно моешь посуду вручную? – раздраженно осведомился он. – По-моему, для этого есть «Бош».

Я круто развернулась.

– Ты все равно слишком занят, чтобы проводить время со мной. Так какое имеет значение, если я ненадолго уеду?

Или если мне нравится самой мыть посуду?

– Имеет. Потому что…

Уин осекся. Сменил тактику.

Теперь его тон станет умоляющим. Расчетливо успокаивающим.

Он подошел ближе, положил руку мне на плечо.

– Милая, почему бы тебе не поехать домой? Не провести лето с матерью?

Зачем? Чтобы она присматривала за мной?

– Я нанимаю дом, – упорствовала я, отодвигаясь. – И тебе меня не остановить.

Прежде чем изречь ответ, Уин глубоко вздохнул.

– Попомни мои слова. Клер, ты об этом пожалеешь. Но знаешь что? Если не желаешь слушать моих советов, прекрасно. Я всего лишь пытался предостеречь тебя, оградить от огромной ошибки.

«Ты просто пытаешься оградить меня от нормальной жизни».

Уин вернулся к своему ноутбуку и принялся изучать какой-то необходимый для работы документ. Я отправилась в спальню и села на край кровати.

И снова осознала, до чего одинока. И приятельниц у меня ни одной, кроме жен кое-кого из коллег Уина. Разве это приятельницы? Вовсе не похожи на тех, кого я помню по средней школе: близкие подружки, с которыми можно хихикать над девчоночьими секретами, которые знают твою семью почти так же хорошо, как ты сама, и помнят, как ты любишь есть мороженое прямо из контейнера.

Через час Уин улегся в постель. Я, по-прежнему одетая, уже лежала под одеялом. Мы не разговаривали.

Никогда не ложитесь спать в гневе. Одна из любимых заповедей матушки по части семейной жизни. Она клялась, что ни разу не засыпала, не помирившись предварительно с папочкой.

Мне казалось, что это вранье.

ДЖИНСИТЕБЕ НИКОГДА НЕ ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ

Не знаю, с чего вдруг мне вздумалось позвонить домой.

Не то чтобы у родителей была привычка звонить мне.

Они и не звонили. Почти никогда.

Не то что нам не о чем было разговаривать.

В тонкости моей работы они не вникали. В подробности моей личной жизни я не собиралась их посвящать. Впрочем, ничего экстраординарного в моей личной жизни и не происходило.

И все же.

Я позвонила на следующий день из офиса, запасшись предварительно карточкой, поскольку, в отличие от кое-кого, не имела привычки пользоваться на халяву офисными телефонами, электронной почтой и даже копировальной техникой.

Взять хотя бы мою приятельницу и коллегу Салли. Мы вроде как встречались и после работы, хотя не так уж и часто. Всего три раза. Инициатором совместных выпивок была она.

Неплохая девчонка, несмотря на тщательно отработанный имидж крутой особы.

– Ма? Это Джинси. Звоню из Бостона.

Опять ты за свое? Непременно нужно ткнуть ее носом?

Моя лучшая половина пристыженно покачала головой.