Читать книгу "Четки фортуны - Маргарита Сосницкая"

Лиля Сергеевна встала, накинула батистовое кимоно и бесшумно подошла к двери. Увидела в глазок физиономию Андрея Ивановича, выпуклую, как в отражении на самоваре, и замерла: открыть – это впустить судьбу, пусть неровную и совсем не сладкую, но со свиданьями, звонками, прогулками под ручку и милыми словами, не открыть – судьбы не впустить и увядать в одиночестве, в тени покойного, в обществе неудачниц, которых никто уже не любит, не звонит, не обманывает, и они просиживают в дешевом кафе за кислым кофе, перемывают косточки тем, кого еще любят.

Лиля Сергеевна как не своей рукой отодвинула язычок английского замка.

Андрей, с букетом мимоз больше прежнего, просиял.

«Вот оно, началось!» – чуть не лишилась чувств Лиля Сергеевна.

XIII

Муки совести

Лиля Сергеевна лежала на подушке навзничь, и слезы плыли по ее лицу. Андрей Иванович курил у приоткрытого окна и смотрел, как заря с востока поджигает небо. Взглянул на Лилю и удивился:

– Это что, слезы счастья?

– Счастья?.. Или стыда. Развратная я женщина, развратная и падшая.

Андрей Иванович вышвырнул сигарету, закрыл окно и, с сожалением расставшись с пожаром зари, сел на кровать.

– Помилуй, Лилечка, – вступился он за нее, – какая же ты развратная? Ты сколько, говоришь, вдовствуешь?

– Год уже, – выдавила сквозь удушье слез Лиля Сергеевна.

– И впервые изменила покойному?

– Впервые. – Печали в ее голосе не было предела.

– А любая замужняя женщина занимается этим, ну, при самой плохой погоде, раз в неделю. И не считает себя развратной, а наоборот, честной перед мужем.

– А у меня мужа нет, – затужила Лиля Сергеевна, – я развратная-а-а…

– Зато у тебя есть я, а это лучше мужа и даже лучше собаки. За год воздержания ты опять девочкой стала. Иди-ка сюда, – Андрей притянул ее к себе за плечи, – чтоб не зря в развратницы записывалась, – и стал снова приучать к разврату, а она ничего не могла поделать, кроме как согреться, будто в протопленной бане, где не бывает сквозняков.

ХIV

Цена незаменимости

И пошло, и поехало. Незаметно Андрей Иванович перебрался к Лиле Сергеевне. Правда, тому, помимо прочего, способствовало одно стороннее обстоятельство, о котором она не подозревала: Джина Фульвия, домовладелица Выдыбова, затеяла капитальный ремонт и часть барахла перетащила в свою мансарду, то бишь в его жилье. Ему было оставлено лежбище, куда он мог забираться с порога через треугольный лаз, образованный спинками и дверцами разобранной мебели, прислоненной одним концом к кровати, другим – к стене. То есть, пока шел ремонт, жить там было неудобоваримо. Только ночевать. Что может показаться выходом из положения только тому, кто спал осенью на скамейках в парке, приукрытый куском картона и первым снегом.

Так что в Лиле Сергеевне с ее квартиркой Андрей Иванович видел Божий дар, о чем он ей прямо и говорил, да она воспринимала это в высоком смысле и вдохновенно варила ему щи и жарила яичницу. Бюджет ее вскоре заметно затрещал по швам, и она села на телефон обзванивать знакомых, не поможет ли кто с трудоустройством ее другу. Но найти работу в промышленном мегаполисе технического века становится сложнее, чем Шлиману было отыскать сокровища разрушенной Трои. Не считая, разумеется, стройки: туда в любую минуту дорога открыта, но это же рабовладельчество, как во времена той же Трои, со своими особенностями.

Нашлась в клубе одна Клава, работавшая на бирже по временному трудоустройству (постоянства даже там не сулили), которая вкратце объяснила порочный круг спекуляций рабочими местами, но чего не бывает под луной – и записала номер мобильника Андрея.

Счет за телефон в эти месяцы пришел вдвое обычного, да и свет-газ обошелся дороже. Лиля Сергеевна молча затянула ремень: во-первых, полезно для фигуры, во-вторых, нельзя сделать доброе дело, ничем не пожертвовав. Но еще больше, чем от недоедания, она похудела оттого, что заменила Андрею всех проституток с улицы «ночных бабочек». Любви и ласки она получила с процентами за год воздержания и верности покойному. После первого умиротворения она стала нервной и раздражительной. Она стала незаменимой.

ХV

Выдыбов познает себя

А что Андрей Иванович?

До чего тяжело быть обязанным, да еще существу слабого пола. Андрей Иванович неожиданно для самого себя начал не по-доброму подзуживать над своей Калипсо, придираться и даже завидовать. Завидовал он ее пусть маленькому, но зато устойчивому островку благополучия. Ей регулярно звонили и вызывали посидеть с ребенком. В Италии у людей детей мало, денег гораздо больше. И по вечерам или воскресеньям всегда случается нужда в няне. Лиля Сергеевна безотказно ехала на вызов, если, конечно, уже не обещала подежурить в другом месте. Такая подработка ей нравилась не только тем, что приносила ощутимую прибавку к пенсии мужа: она любила возиться с детьми да и в родителях находила благодарную аудиторию своим домостроевским талантам.

Выдыбов злился: умеют же устраиваться бабы! Уходил, бродил по городу, пока не перегорала злость, и – что делать? – возвращался домой, то есть за дверь номер восемнадцать, смирившимся и добрым.

Однажды Лиля Сергеевна мыла тарелки, а Андрей Иванович, сидя на стуле, посматривал то на нее, то в газету. Лиля Сергеевна то и дело наклонялась, и ее формы любопытно округлялись. У него перед глазами пошли видения, будто он три года не вылазил из казармы или с нар. Но взвиделась ему не нынешняя его подруга, а Ксения, вернее, неведомая, неизвестная женщина, аллегория женственности, с чертами неясными, совершенными, но очень напоминающими Ксюшу. Она была вся его. Он проваливался в нее, как нырял в море, и плавал, плескался в его прозрачно-голубых волнах, прошитых лучами солнца, бок о бок с фантастическими рыбами и синими дельфинами, сам превращаясь в такого дельфина. А женщина металась под ним, билась, как волна о берег, разбивалась в белую пену и то ли стонала, то ли стенала.

Андрей Иванович бросил газету, схватился за голову, сдавил, чтоб задушить поток этих видений, но только погасил краски, а видения понеслись дальше, быстрее, но в черно-белом изображении. Он схватил Лилю Сергеевну.

– Ты что?! С ума сошел? – стала вырываться она. – Хоть подожди до ночи!!

– Не доживу! Кончусь! Здесь и сейчас…

Но Лиля Сергеевна не понимала. Пришлось изнасиловать ее на полу.

……………………………………………………………..

Когда все было кончено, она струилась рядом и тихо целовала его плоть.

ХVI

Встреча и перелом

Три года прошло, как утро до обеда.

Андрей Иванович шел по улице вдоль череды кафе и магазинов, стоящих плечом к плечу, сверкающих, мерцающих уютным адом витрин, и голова его была пуста, а взор туманно-мутен. Вдруг одна из дверей, ведущих в этот заманчивый ад, с треском распахнулась, оттуда выбежала разнаряженная девица, а за ней – официант или, кто его знает, бармен. Девица кинулась бежать через дорогу («Дык, Ксюха!» – молнией осенило Выдыбова раньше, чем он что-то понял), но по дорогам свойственно ездить автомобилям, и один из них с визгом затормозил, иначе сбил бы бежавшую, которой в свою очередь тоже пришлось затормозить, иначе угодила бы под колеса. Тут-то ее и настиг преследователь. Схватил за руку и для пущей надежности за волосы. Выскочил водитель, явный псих, и заорал: