Читать книгу "Три короба правды, или Дочь уксусника - Светозар Чернов"

— Убили! Убили! — завыл Артемий Иванович, вертясь на одной ноге и прижимая шапку к ушибленному уху. — Заместо благодарности убили!

Капитан выбрался из-под стремянки и, оправляя на себе шинель и шашку, вышел на улицу.

— Сейчас я с тобой разделаюсь по-свойски, — рассвирепел Артемий Иванович и выхватил из камина здоровую медную кочергу. Спустившийся Фаберовский едва успел остановить его в дверях.

— Отдай кочергу! Мы же должны за ним следить, а не кочергой махать! Это письмо чье валяется?

— Мне почем знать? — огрызнулся Артемий Иванович, в сердцах бросая кочергу на пол. — Может, из капитана выпало.

— На вот, схорони его, — Фаберовский поднял узкий белый конверт. — Иди наверх и продолжай наблюдение. А я за капитаном пойду, меня он еще не видел.

Поляк поспешил на улицу, а Артемий Иванович, раздосадовано шмыгая носом и потирая ухо, направился к лестнице. И тут прямо перед ним сверху упал швейцар.

* * *

«Чертовщина какая-то», — подумал Фаберовский, когда, нагнав капитана в Шведском переулке, узнал в нем того самого гвардейского адъютанта, который привозил для Дурново письмо от великого князя Владимира. Неприятное предчувствие, что добром эти святки не кончатся, овладело им. Тем временем офицер вышел на Малую Конюшенную, миновал шведскую церковь и, придерживая шашку, зашагал по Невскому в сторону Николаевского вокзала. Дойдя до Пассажа, капитан осмотрелся по сторонам и по широкой лестнице направился в вестибюль.

После шелестящего скрипа полозьев по снегу, молчаливого пыхтения замерзших прохожих, да редкого ржания лошадей на улице, изнутри «Пассаж» казался гигантским разворошенным ульем. За зеркальными дверями вестибюля на первом этаже и по галереям бессмысленно суетились, кричали и толкались толпы разодетых дам, их мужей и любовников, купцов и офицеров, стократно отражаясь в огромных стеклянных стенах лавок и зеркалах в бронзовых рамах. Приказчики носили за ними кипы перевязанных лентами коробок и пакетов, сновали юркие карманники, а под стеклянной крышей, тщательно разметенной от снега, отчаянно щебетали птицы, вывешенные за окна в клетках жестокосердными хозяевами из квартир в третьем этаже.

Капитан уверенно направился по лестнице на левую галерею второго этажа. У помещения торгового дома корсетов «Виктор», у рекламного щита, прославлявшего корсеты «Грация», он подошел к красивой черноволосой женщине, и они вдвоем вышли на чугунный мостик, перекинутый над главным залом.

— Что, хороша жидовочка? — спросил у засмотревшегося на молодую особу Фаберовского солидный, с напомаженными седыми бакенбардами господин в золотом пенсне. — Такую бы в кабинет…

Поляк брезгливо передернул плечами и отошел от господина подальше, обосновавшись на шедшем вдоль галереи балконе, где встал, облокотившись на перила и делая вид, что заинтересованно глядит вниз, на водоворот меховых шапок и капоров.

— Нет, положительно мне нравится эта дамочка! — опять подошел к Фаберовскому господин в бакенбардах и пенсне. — Я-то за ней уж, наверное, с час слежу, а вас вот не видал… Я одну такую поимел как-то раз в каюте на пароходе, когда ездил с паломниками на Валаам. Думал, она визжать будет, но она оказалась неглупа, весьма не глупа, я бы даже сказал — с понятием. Ведь я ей потом хорошие деньги заплатил. А вы, значит, тоже на жидовочку глаз положили? Это правильно. Офицер ей любовником не приходится, это сразу видно, и даже видов на нее не держит… Послушайте, сударь, вы молодой и шансов у вас, конечно, больше, чем у меня, но я отказываться не привык. Может, мы с вами сговоримся как-нибудь? Да вы лучше не смотрите на нее так жадно сейчас, пусть сперва господин офицер отбудет. Мы можем как-то по очереди, или я вам заплачу, а?

— Пойдите от меня прочь! — зашипел бакенбардам Фаберовский. — Иначе я позову городового!

— Да вы, молодой человек, глупы. Я бы сказал, что вы, молодой человек, просто дурак. Меня каждая собака знает, а вы кто? Тьфу, да туфлей растереть!

Полный животной злобы взгляд поляка заставил господина в бакенбардах умолкнуть и пройти по балкону дальше за мостик. Здесь он остановился, продолжая через пенсне поедать молодую женщину плотоядным взором. Зато Фаберовский смог, наконец, расслышать, о чем же говорят на мостике.

— Так что, Ольга, конспирация и еще раз конспирация, — говорил своей собеседнице офицер. — Внимательно следи за теми, кто тебя окружает, и хорошенько думай, прежде чем что-либо предпринять. Никаких писем через почту, все только через меня! Положение наше очень опасное, сегодня я в этом убедился. Ну, и в-третьих, запомни: все решено окончательно, ни у меня, ни у тебя уже обратной дороги нет. На третий день Рождества вечером, как мы договаривались, ты должна подъехать на Шпалерную, к дому французского консульства, там я тебя встречу и расскажу все остальное, а то здесь слишком много лишних ушей! Все, я пошел, мне в Штаб пора.

Капитан покинул мостик и быстро исчез в толпе на галерее, а молодая особа неспешно вышла на балкон и поплыла вдоль ярких блестящих витрин. Фаберовский тронулся за ней следом.

— Послушайте, сударь, отступитесь от этой дамочки, а? — зашептал ему сзади господин в пенсне. — Я за нее вам двадцать рублей дам.

Поляк обернулся и сунул престарелому сластолюбцу под нос кукиш. Сделано это было столь решительно и недвусмысленно, что господин счел за благо оставить предмет похотливых вожделений и своего соперника в покое. Тем временем дама доплыла до ювелирного магазина и исчезла за дверями. Фаберовский выждал немного и тоже вошел за ней следом.

— Покажи мне эту брошь, любезный.

Это была обычная позолоченная дешевка со стекляшками вместо бриллиантов. Приказчик вынес даме коробочку, и та, взяв из нее брошку и приложив к груди, несколько минут вертелась перед огромным зеркалом, поворачиваясь к нему то одним, то другим боком, и морщась недовольно, что стекляшки не блестят так, как это делают бриллианты.

— Я беру ее. Пришлите мне счет как всегда.

— Позвольте, сударыня, — возразил приказчик. — Вы не оплатили еще прежний счет! За вами триста рублей записано, извольте, я покажу вам в книге! И вы должны выплатить их к первому января.

— Ах, ну подумаешь, заплачу я вам сразу триста двадцать рублей!

— Нет, сударыня, вещица-то копеечная, надо бы сразу.

— Да я, как назло, не взяла с собою денег. Завтра заеду и заплачу.

— С превеликим удовольствием… Вещицу вам отложим-с.

Дамочка прикусила губу. Было видно, что она невероятно разозлилась, и что ей ужасно хочется купить эту брошку.

— Позвольте, пани, преподнести вам эту маленькую безделушку в качестве подарка, — поляк протиснулся к прилавку.

— Но почему?! — возмущенно обернулась к нему дама. — За кого вы меня принимаете? Я замужняя женщина!

И дама надменно продемонстрировала ему руку с обручальным кольцом на пальце. Фаберовский почтительно приложился к протянутой руке и сказал с плохо скрываемой ухмылкой: