Читать книгу "Выйти замуж за лорда - Джудит О'Брайен"

Филип пожал плечами.

– Мать настаивает, чтобы я женился до выборов.

– А при чем здесь выборы?

– Она где-то разузнала, что быть холостяком в мои тридцать лет кому-то может показаться странным. Я поехал в Каус с целью найти невесту. И когда уже потерял всякую надежду, я увидел как его высочество принц Уэльский танцует с чертовски прехорошенькой молодой женщиной. Старина Берти просто сиял от удовольствия, а принцесса Уэльская тоже не сводила с нее глаз. Я подождал, когда они станцуют целых три вальса, а затем перешел дорогу Рафферти, тому парню со шрамом на лице. Прости, я не в обиду тебе это сказал.

Смит улыбнулся и кивнул, чтобы Филип, не смущаясь, продолжал:

– Я пригласил ее на танец. Мама сразу это заметила, у нее есть свои источники, ты сам знаешь. Выяснилось, что она из хорошей семьи, но родители умерли, и она сирота, что особенно понравилось маме.

На этот раз Смит опрокинул в себя виски.

– Почему это должно было понравиться твоей матери?

– Потому что это означает меньше забот. В Гастингс-Хаус не нагрянет большая шумная семья американцев, никакая вульгарная сватья не будет разглядывать ее драгоценности и нюхательные табакерки, а потом воспитывать моих сыновей.

– Сыновей?

– Американские жены всегда рожают сыновей. Кроме выборов это была еще одна причина для моей женитьбы. Мама считает, что бедра у невесты достаточно широки, чтобы рожать детей. Мы снимали с нее мерку для подвенечного платья, которым займется мама.

– Это просто смешно. Ты хотя бы знаешь что-нибудь о женщине, которая станет твоей женой? Какая она, Филип?

– Красивая, с темными волосами, насколько я помню, и говорит со сносным американским акцентом.

– И это все, что нам следует знать, не так ли?

Появившийся за левым плечом Филипа официант не дал ему ответить. В руках официанта был серебряный поднос, а на нем запечатанное письмо. Конверт лежал адресом вниз, как принято в клубе. Немало женских репутаций было бы погублено, если бы имя адресата было раскрыто.

– Сэр?

Джозеф взял письмо.

– Спасибо, – поблагодарил он официанта и вскрыл конверт.

Когда он начал читать письмо, морщины на его лбу стали еще заметнее. Прочитав письмо, он вложил его в конверт.

– Будет ответ, сэр? – справился официант, чуть наклонив голову.

– Нет, Бейкер. Ответ не нужен, благодарю вас.

Филип переждал, когда уйдет официант, и продолжил разговор.

– Ты окажешь мне эту услугу, Смит? Ты отвезешь вместо меня Констанс в Гастингс-Хаус?

Он выглядел как попавший в трудную историю подросток.

– Конечно, сделаю. Кажется, мне тоже нужно в эти места по своим делам. – Он помолчал какое-то время, глядя на огонь в камине. Когда он тряхнул головой, лицо его снова стало спокойным. – Как-нибудь я тоже обращусь к тебе и попрошу оказать мне услугу, она будет многого тебе стоить и доставит немало хлопот.

Довольный, Филип только хмыкнул:

– Я надеюсь, что оправдаю твои ожидания. Спасибо, Джозеф, ты настоящий друг. – Он поднял свой стакан, и джентльмены выпили за дружбу.

Глава 2

Констанс уже в который раз взглянула на каминные часы. На ней был новый темно-коричневый костюм для путешествий, излишне обтягивающий ее, к чему она совсем не привыкла. Этот костюм вместе с другими был вчера прислан ей из Гастингс-Хауса. К посылке было приложено письмо от матери Филипа с краткими, но исчерпывающими указаниями. Эта одежда должна была помочь ей избежать чувства неловкости, которое может испытывать женщина, когда она плохо одета.

От Филипа не было ни слова. Он ничего не добавил к посланию своей матери, в котором не было и намека на предстоящий брак. Казалось, герцогиня избегала упоминать об этом. Знает ли Филип о вещах, которые послала его мать?

В холле уже стояли ее старенький сундук и письменное бюро. Это были все ее вещи, если не считать подарков от будущей свекрови – красивой одежды, которая должна была спасти ее от пренебрежительных взглядов посторонних. С этим сундуком она приехала сюда из Ричмонда почти десять лет назад. С ним же она отправляется в свою новую жизнь.

Бюро, принадлежавшее еще ее матери, доставляло Констанс немало радостных воспоминаний даже в самые мрачные времена жизни. Но бывали моменты, когда она не могла поднять ее крышку, чтобы опять увидеть плотно закрытые хрустальные чернильницы, гусиные перья с потемневшими от чернил кончиками, которыми ее мать писала свои последние письма.

В дальнем отделении бюро хранились пожелтевшие листки бумаги с инициалами матери, которые она заказала еще до начала войны. Это была единственная вещь, которая осталась у Констанс от ее прежней жизни, когда она уезжала, чтобы стать гувернанткой. Только ее она взяла с собой, покидая родину.

– Он скоро будет здесь, Констанс, – ободряюще сказала Гарриет, заметив, как волнуется девушка. – Он точно указал в записке время приезда твоего провожатого: между десятью и десятью с половиной утра, а сейчас только двадцать минут одиннадцатого. Я буду очень удивлена, если он опоздает.

Констанс покорно кивнула:

– И я тоже. Судя по его письму, мне кажется, что он удивительно пунктуален.

– Это не такая уж плохая черта, моя дорогая. Ты не должна сердиться на него за то, что не он сам отвезет тебя в Гастингс-Хаус. Твой жених очень высокого мнения об этом Джозефе Смите, раз доверяет ему самое дорогое, что у него есть. Единственная вина его друга в том, что он не лорд Гастингс. О, я слышу звук подъехавшей к крыльцу кареты.

Обе женщины продолжали сидеть, прислушиваясь к тому, как горничная Бетти открывает дверь.

Констанс услышала мужской голос, низкий и довольно приятный. Открылась дверь, и в гостиную стремительно вошла Бетти: лицо ее покраснело от волнения, накрахмаленный чепец чуть съехал набок.

– Мистер Смит прибыл, мэм, – доложила она и придержала дверь.

Джозеф Смит вошел в небольшую гостиную дома Уайтстоунов. Он был совсем не таким, каким его представляла себе Констанс. Несмотря на его довольно плебейское имя, она ожидала увидеть человека, похожего на Филипа, – стройного, элегантного щеголя с бакенбардами. Этот же был высок, даже выше Филипа, широк в плечах, такому ничего не стоило поднять одной рукой стул, как перышко, и запросто швырнуть его в другой конец комнаты. У него были густые с бронзовым отливом волосы, прямые и не такие шелковистые, как у Филипа. Казалось, от его острого взгляда ничто не может укрыться, хотя Констанс не смогла определить цвет глаз, но, кажется, они были такого же золотистого цвета, как и его волосы. А его лицо, чисто выбритое, было приятным и более чем просто красивым. Констанс привыкла к мужчинам, обросшим бородой, которая словно и служила тому, чтобы скрывать выражение их лица. Видеть столь открытым мужское лицо было для Констанс несколько непривычным и странным, даже немного волнующим, особенно лицо мужчины, столь безукоризненно одетого. Ее это несколько смутило.