Читать книгу "Законник - Семен Данилюк"

Впрочем, вид у Заместителя Главы Администрации был совершенно цветущий. Щёки алели подмороженными яблочками.

– За парней наших особо рад, – сообщил он. – Самая реальная дружба – та, что с одной парты. Как сдружились в колледже, так и продолжают друг о дружку тереться. То, что они оба при мне, знаешь, конечно. В одном холдинге числятся. Твой, к примеру, юрист.

– Юристишка, должно быть, так себе, – буркнул Гулевский.

– Вот тебе раз! – удивился Судин. – Хороший юрист, могу заверить! Куда толковей моего оболтуса оказался. В компании ценят. На днях на начальника юротдела выдвинули. Я, как понимаешь, одобрил. Да! Когда-то ты за ними приглядывал. Ныне пришла моя пора – Судин добавил в интонацию интиминки.

Познакомились они в начале девяностых на родительском собрании. Гулевские снимали квартиру рядом с колледжем, и Котька то и дело притаскивал к себе приятелей, – обедали, готовили уроки, осваивали компьютерные игры. Чаще других бывал рыжий, шумный пацан – Кешка Судин.

На собрании Кешка подтащил за руку субтильного мужчину – своего отца.

– Спасибо, что за сыном приглядываете, – стесняясь, поблагодарил тот. – Я-то всё на работе.

Но, конечно, не об этой услуге припомнил зам Главы администрации, когда, вручая орден «За заслуги перед Отечеством четвертой степени», вновь шепнул так, чтоб не расслышали другие: «Долг платежом красен».

Истинное их знакомство состоялось в конце девяностых.

Как-то к профессору Гулевскому ворвался докторант Резун и с возмущенным видом впечатал перед ним автореферат кандидатской диссертации по административному праву, обнаруженный им в Ленинской библиотеке.

– Смотрите, что суки делают! – он раскрыл испещрённую красным карандашом страницу. – Слово в слово!

Гулевский перелистал текст.

За месяц до того он передал в ведомственный сборник статью «О разграничении общественной опасности как уголовно-правовой и процессуальной категории».

В автореферате, что притащил Резун, дословно воспроизводился текст статьи.

– Ведь у них, гадов, какой расчет! – продолжал кипеть Резун. – Защита этой лажи, – он прихлопнул автореферат, – в Академии правосудия через две недели. А статья, дай Бог, через пару месяцев появится. Да еще в каком-то затрапезном сборнике. Кто о ней вспомнит?… Хоть бы своими словами потрудились переписать! Так нет, им даже это заподло!

– Им? – Гулевский открыл титульный лист. Соискатель – Ю.М.Судин.

Он озадаченно потеребил переносицу.

– Госдумовец, фракция «Демократическая Россия», – пыхтя над плечом шефа, пояснил Резун. – Порасплодились вчёные на нашу голову!

В самом деле, в девяностых пришедшая во власть новая элита торопилась самоутвердиться. Возникло множество самопальных Академий и, соответственно, – академиков. Впрочем, цену липовым званиям поняли быстро. Возрос спрос на истинные ученые степени. А где спрос, там и предложение. Появился новый бизнес – «написание диссертаций». Учёные, ещё недавно брезгливо морщившиеся при слове «плагиат», за мзду принялись стряпать кандидатские и докторские диссертации для «новых русских».

Установились расценки. Если соискатель пытался писать сам и требовалось лишь править и направлять его, – расценки были одни. Если к написанию диссертации он не прикладывал руку, но добросовестно вникал в содержание и на защите был способен внятно защитить выдвинутые положения, – цена повыше. Если ж приходилось писать за олуха и статьи, и саму диссертацию, да еще и обрабатывать коллег по Ученому совету, ставка, само собой, была наивысшей. Профессору с месячным окладом в 300 долларов предлагалось за написание докторской диссертации тридцать-пятьдесят тысяч. Таких деньжищ не держал в руках отродясь. И что могло остановить его? Нищая научная среда быстро и охотно развратилась.

Обо всем этом Гулевский хорошо знал. Как мог, противодействовал, хоть выглядело это борьбой с ветряными мельницами. Но все-таки со столь неприкрытым плагиатом столкнулся впервые.

– Как хотите, шеф, спускать нельзя, – Резун не унимался. – Коль вам заподло, я сам поеду в ВАК и подниму бучу. Надо притормозить беспредел. Если уж у самого Гулевского воровать не гнушаются, то с остальными и вовсе считаться не станут.

Гулевский написал заявление и через Резуна передал в Высшую аттестационную комиссию.

Через пару дней, тихим весенним вечером, когда Академия уже опустела, дверь в кабинет Гулевского будто сама собой приоткрылась, и в образовавшуюся щелку просочился щуплый человек, в котором Гулевский с нехорошим чувством узнал Юрия Судина.

Недобро сощурился.

– Дверь запирается? – вместо приветствия произнёс мертвенно бледный Судин. Поковырялся в замке, подергал и – без паузы бухнулся на колени. От неожиданности Гулевский вскочил на ноги.

– Только сегодня узнал, – невнятно пробормотал нежданный визитёр. – Так подставить, так подставить! Поклялись, что будут сами писать! Я ж порядочный человек. Если б только догадывался, что плагиаторами окажутся, да разве ж связался!… Тем более, нашли, у кого воровать, засранцы!

Он вскинул пытливый взгляд. Повинуясь брезгливому жесту Гулевского, поднялся, отряхнул колени.

– Не верите, – определил он безнадежно. – Если не поверите, всему конец.

– Зачем вам это понадобилось? – сухо спросил Гулевский.

– Что?.. А! Понимаете, я в Госдуме от «Демроссии». Освобождается правовой комитет. Ну, наши меня двинули. Но там, чтоб возглавить, нужна степень. Сказали, все так делают. На надежных вроде людей вывели. Оказалось, – негодяи. Так подставить!

Он остервенело постучал себя кулаком по лбу. Со смятённым видом рухнул на свободный стул.

– Да что я? Если об этой истории пронюхают коммуняки, заплюют всё демдвижение. А отложить защиту – значит, отдадим коммунистам ключевой комитет. Вот ведь какова диспозиция.

– Раз уж о диспозиции соизволили упомянуть… – в глазах Гулевского забегали злые искорки. – Ответьте, разлюбезный диссертант, по каким признакам вы разграничиваете общественную опасность и общественный вред при административных проступках?

– Что? – Судин опешил. Разглядел насмешку. – Да понятия не имею. Собирался за неделю до защиты проштудировать. И тут такое! В ВАКе сказали, если до завтра не улажу…

Он взрыднул. По впалым щекам потекли слёзы:

– Илья Викторович, дорогой, вы ж – талантище. Идеи, как сеятель из лукошка, горстями разбрасываете; другие подбирают и всю жизнь кормятся. Что вам от одной-двух лишних? Отступитесь. Дружбой детей прошу. Не за себя. За общее дело. Ведь по большому счету оба мы России служим. Не враг же вы демократии.

Врагом демократии Гулевский не был. И историю, хоть и скребло на душе, замял.

Больше они не встречались. Хотя за карьерой Судина Гулевский следил. Это было нетрудно. В двухтысячных видный «правый», он демонстративно перешагнул из одной «России» в другую. Из «Демократической» в «Единую». То есть, как сам публично ответил злопыхателям, – России остался верен. За что оказался обласкан новой властью на должности заместителя Главы президентской администрации. А в 2008 со сменой президента сохранил пост как знак преемственности.