Читать книгу "Сепсис - Элина Самарина"

— А в какой он палате?

— А он не в палате. — Хирург посерьезнел, вспомнив, что больного-то увезли. — Его забрали.

— Куда забрали? В другую больницу?

— Нет… Да… в другую больницу забрали… — Врач вдруг заспешил.

— Минуточку, доктор. А как его фамилия?

— Фамилия?.. Вот, чего не знаю — того не знаю. Не успели мы даже… Ни анамнеза, ни катамнеза. Это уже в ми… в другой больнице узнайте.

И вот уже целую неделю она все надеялась, что тот рыцарь найдет ее. Обязательно найдет! Ему достаточно только имя знать! Найдет!!!

А вечером, безразлично глядя на экран телевизора, она вдруг подалась вперед телом и, схватив пульт, прибавила звук.

— … «Черевички». Зачинщики той бойни — владельцы бара — братья Череванченко, ранее проходившие в деле как пострадавшие, теперь задержаны и помещены в изолятор. Следствие продолжается…

Назавтра, выяснив фамилию следователя, она уже давала показания. И узнала имя того рыцаря: Бравин Алексей Юрьевич!

* * *

В тот день Бура вернулся с допроса необычно рано: где-то около трех. Все было, как обычно: и неказистая осанка, и шаркающая походка, и привычная неторопливость, с которой Бура укладывался на лежак. Только глаза его — Алексей это сразу отметил — были не тусклыми, а горячечно блестели. Заложив руку за голову, он глубоко вздохнул и, не поворачиваясь к Алексею, буднично заявил:

— Меня сегодня убивать будут. — Лицо его оставалось равнодушным, словно сообщал он о вчерашней погоде. Интонация и поза Буры так не соответствовали содержанию, что Алексей не понял. Переспросил:

— На что подбивать?

— Не подбивать. Убивать. Угрохают меня сегодня.

Алексей решил, что Бура разговаривает на «фене». Придвинувшись, он удобней устроил тело и с интересом склонил ухо. Но скоро лицо его потемнело, интерес в глазах сменился вначале паникой, а затем гневом:

— Хер вот им! У нас с вами — четыре кулака, четыре ноги, две головы. Подраться я умею. Двоих-троих на себя беру! Вместе как-нибудь откусаемся! Выкрутимся!

— Не впрягайся, — сухо, как-то отчужденно промолвил Бура и сглотнул слюну. — Эти ребята не хуже тебя боксы разные знают. А в деле своем они мастера. И потом, они — получатели. С них — взятки гладки. К ним претензий нет. Спрос с заказчика будет… Да не горячись ты! — Бура с доброй укоризной посмотрел на Алексея. Глаза его были мутными, с какой-то пеленой, в уголках собрались бело-серые козявки. — Ладно, допустим, ты сегодня помог. Откусались мы. А они завтра придут вчетвером, впятером, но теперь и по твою душу. А на хрена тебе за чужой похмель жмуриться?.. Нет, Леха, не вариант это. Раз Серый взялся за дело, он доведет его до конца. Ты мне, Леха, живой больше нужен. Ты мне живым и здоровым куда полезней.

— Алексей Антонович, если вы знаете, кто будет вас… на вас покушаться, — можно же заявить.

Бура укоризненно посмотрел на сокамерника:

— Это я, Бура, — терпилой буду? Не катит, Леха… Хотя ты, сынок, таких вещей не догоняешь. Короче, проехали эту тему. Ты вот что запомни, Леха. — Бураков жестко, даже грубо притянул Алексея к себе и зашептал ему в ухо: — Запоминай, Леха, каждую буковку, каждую цифирь: как на вольняшку выйдешь, в тот же день иди в «Балканы» — знаешь этот кабак?… Ну так вот: там бармен есть. Толстяк Женька. Скажешь, — запоминай братишка, как таблицу умножения! — скажешь, мол, тебе нужен Рудик Дикий. Запомнил?.. Вот. Рудику скажи, что ты от Буры. Ну там, все как есть, разложи, а главное скажи, что Буру угрохал Серый… Се-рый. У тебя запоминалка хорошая? Не подведет? Смотри: бармен Женька, Рудик Дикий. Ему скажи — Буру угрохал Серый. Ничего не напутай. От твоей памяти многое зависит. Главное не забудь имена, и про Серого. А остальное — это мои рамсы. Донесешь, не расплескав, эту маляву… информацию до Дикого — большое дело для меня сделаешь.

Алексей взволнованно слушал старого зэка, повторяя про себя имена: Женька. Дикий Рудик. Серый.

Бура задумчиво глядел в потолок. Увидев, нет, скорее почувствовав, что Алексей смирился, он повернул к нему свою большую, с поредевшей сединой голову:

— А еще скажи Дикому, что бабки мои отдаю пацанам на курево, а тебя сажаю в долю на буровое очко…

Слова «сажаю», «очко» насторожили дилетанта Алексея. А Бура, заметив это, рассмеялся, но не весело, а как проскрипел:

— Ты не ведись, Леха, это не казнь, это тебе от меня подарочек. Только не забудь, слово в слово передай: на буровое очко… — Брови его недовольно вздернулись, голос стал капризным: — «На буровое очко». Это вроде пароля будет. Не сложно же?

Вечером, около семи, дверь с обычным скрежетом открылась, впустив трех надзирателей:

— Бураков, Бравин, Цой — на помывку.

Бура со значением поднял палец и сурово подмигнул Алексею. Тот ничего пока не понял, однако насторожился. Про себя он уже решил, что нападение на Буру будет здесь, в камере. Наверное, ночью. Поэтому приготовился бодрствовать.

В предбаннике раздевались еще пятеро. Из других камер. Раздевшись, Алексей последовал за Бурой и лысым корейцем. На их пути сидел немолодой надзиратель — банщик. Он снял ботинок и рассеянно ковырял между пальцами ноги. Ботинок его опрокинулся, обнажив взору дырку на подошве.

Как только Алексей прошел мимо, надзиратель негромко окликнул:

— Бураков, назад!

Бура повернулся: лицо его было белым и напряженным. Глаза удивленно-растерянными. И такими же пустыми, как у Росомахи.

Спешащие на помывку зэки тоже остановились и с недоумением уставились на банщика. А надзиратель недовольно прикрикнул:

— Какого хера застыли? Команда была только Бурако… Э, не Бураков. Бравин, вернуться. А остальные — в помоечную! Давайте, давайте…

Бура улыбнулся. Улыбка была натянутой, резиновой. Не улыбка, а жалкая тень. Умершая улыбка. С уже покойного лица.

— Бравин, почему шмотки разбросал. Ну-ка, собери, как положено.

Алексей пожал плечами, стал складывать одежду, одновременно разглядывая вещи остальных зэков. Но и их шмотье, как и Алексея, было просто снято и брошено. Зло усмехнувшись в адрес придиры-банщика, сложил вещи и посмотрел на надзирателя. А тот неторопливо оглядел кипу, бросил взгляд на часы и разрешительно кивнул.

Алексей вошел в сумрак моечной. Действительно, не моечная, а помоечная. Неприятный запах прокислого мыла, гнилой полумрак, скользкий, вызывающий брезгливость, пол. Алексей вглядывался в голых, очень схожих мужчин, сосредоточенно подмывающихся, озабоченных одним только делом — гигиеной. Где в этой мути найти Буру? Глаз считал: раз, два… пять, шесть… А должно быть, семь. Где же еще один? С участившимся сердцебиением Алексей прошел к душевым кабинкам. И здесь нашел Буру. Он лежал, неприлично разбросав ноги, с выставленным вперед пахом. В правом глазу торчал кусок арматуры. Из пробитой глазницы вытекала кровавая слизь.