Читать книгу "Дар юной княжны - Лариса Шкатула"

— Служу. У пана Зигмунда камердинером.

— А что со мной возишься?

— Пани Юлия приказала. Пока отец в отъезде, она в замке командует… Тебе здесь нравится?

— Интересно.

Он помолчал и добавил:

— Будто в какую-то книжку попал — все невзаправду.

— Как это? — не понял Иван.

— Так. Все притворяются: Беата — как будто ей весело; пани Юлия — как будто она строгая, но добрая; пан Вальтер — как будто ему людей жалко…

— А я? — Иван прямо остолбенел от простодушного признания парня, судя по всему, попавшего в самую точку. — Вот уж не думал, что ты такой востроглазый! В замке всего второй день, лежишь, не вставая… А если я сейчас это все хозяйке расскажу? Думаешь, ей понравится? Станет она рядом с собой такого умника терпеть?!

— Не расскажешь! — уверенно сказал Ян.

— Интересно, почему?

— Потому, что ты их всех ненавидишь.

— Да-а, — только и мог сказать камердинер, выходя из комнаты в некоторой прострации. Вскоре, однако, Янек забыл о своем разговоре с Иваном, тем более выяснилось, что контузия не нанесла ему серьезного вреда. Хлопец быстро пошел на поправку; только когда он пытался подняться, ещё кружилась голова и слегка тошнило.

На пятый день его вынужденного лежания к вечеру заявился Иван и сообщил:

— Сегодня буду тебя купать.

Ян попытался идти сам, но Иван не выдержал его жалких попыток, схватил парня, кинул себе на плечо и понес.

Комната, в которую они пришли — ванная, как объяснил Иван, — поразила Яна своим великолепием. Вся она от пола до потолка была покрыта цветными изразцами. По сравнению с ними изразцы на печке хуторского богача Опанасенко, казавшиеся хлопцу прежде великолепными, выглядели бы убогими.

В огромную белоснежную ванну вода лилась из золотой пасти зверя, напоминавшего волкодава Серко, с которым сторожил сельское стадо коров пастух Василь. Кругом сверкали зеркала, хотя Ян не понимал, зачем в них глядеться голым людям?! Он крепко сжал зубы, чтобы рот от изумления не раскрылся сам собой — мать предупреждала, что это неприлично, — до чего только не додумаются богатые!

Беата при виде тощей, застывшей как изваяние фигуры Яна, прыснула, но тут же склонилась над ванной, проверяя температуру воды. Выходя, она стрельнула глазами в Ивана и прикусила губу. Иван тоже оглядел Яна: даже нижнее белье болталось на нем, как на огородном пугале.

— Раздевайся! — прикрикнул он. — Застеснялся, как красна девица!

Слуга помог парню забраться в ванну и, не давая опомниться, надавил на плечи так, что Ян с головой ушел под воду и даже хлебнул её от неожиданности. Он вынырнул с выпученными глазами и напустился на Ивана:

— Ты что, с перепою головой маешься? Я же утонуть мог!

— Небось откачали бы. Пани Юлия ещё не натешилась. Кто бы допустил, чтобы игрушка сломалась?

— Какая я тебе игрушка? Ты говори, да не заговаривайся! Конечно, приютили меня по-хорошему, кормят, поят… Так я и отработаю. А играть с собой никому не позволю!

— Ишь ты, разошелся! Похоже, парень, ты даже не представляешь себе, во что влип. А может, неведение — твое счастье? Я и сам бы не хотел знать…

Расспросить поподробнее Ян не успел, потому что Иван вылил ему на голову что-то пахучее, мыльное и стал так ожесточенно мыть голову, точно хотел и вовсе оторвать ему волосы. Ян закаялся задавать ему вопросы, потому что опять хлебнул воды, в которую проклятый камердинер во второй раз окунул его с головой. А потом Иван вытащил какую-то пробку и вода из ванны стала выливаться.

— Погоди! — закричал Ян. — Я же ещё не весь вымылся.

— Не весь! — передразнил Иван. — А грязи — точно дикого кабана мыли.

— Сам ты — дикий кабан, — тихо буркнул Ян, но слуга ополоснул ванну и вновь стал наливать воду.

В его руках появилось странное, похожее на большую конфету, розовое мыло и что-то коричневое, комковатое.

— Губка! — пояснил Иван, заметив интерес, с которым Ян разглядывает этот мягкий и упругий кусок. В конце концов, от новых ощущений и впечатлений хлопец так утомился, что слуга, будто ребенка, завернул его в простыню и опять на плечах вынес из ванной; пронес коридорами и вошел с ним совсем в другую комнату.

Эта была больше, но казалась ниже из-за темно-зеленых наглухо задернутых штор. Над кроватью, застеленной зеленым атласным покрывалом, висел прозрачный, тоже зеленый — Янек вспомнил его название — балдахин, поддерживаемый по бокам кровати резными деревянными столбиками. Здесь все было зеленым, даже столик у кровати, на котором мерцал тремя свечами изящный серебряный подсвечник. Столик был накрыт на двоих, но Ян не смог бы за ним сидеть: у него после ванны кружилась голова. Впрочем, не настолько, чтобы безропотно дать Ивану одеть на себя тонкое кружевное белье.

— Что это ты придумал? — возмутился Ян. — Подштанники с кружевами, рубашка — с кружевами… Не одену!

— Ну, во-первых, выдумка это не моя, а панночки. Во-вторых, белье это вовсе не женское.

— Мужики носят кружева? Вот те на!

— Главное, не трусь, — многозначительно подмигнул ему Иван, помогая забраться под одеяло. — Не так страшен черт…

С тем странный камердинер исчез за дверью. Ян остался лежать в этой по-царски богатой постели, недоумевая, зачем он здесь очутился?

Кажется, он задремал и проснулся от скрипа отворившейся двери: вошла пани Юлия. Янек не знал, как называется её одежда, но она была легкой и полупрозрачной, так что сквозь неё угадывалось обнаженное тело. У парня пересохло во рту.

— Это же надо! — воскликнула Юлия, разглядывая Яна. — Вылитый князь Данила, только молодой. Неужели правду болтали, что его сын ушел из дома и женился на простой крестьянке?.. Да, породу не скроешь… Я и под деревенскими тряпками тебя разглядела, а сейчас, в этих кружевах, бледный, без деревенских румянцев… Ты понимаешь, о чем я говорю?

Ян отрицательно покачал головой.

— Ничего, если умный — разберешься. Да и нельзя так быстро: из грязи да в князи. — Она рассмеялась собственной шутке.

— Не слушай меня, похожесть — это ещё не доказательство… Говорят, князь очень одинок, а тут — такой сюрприз.

Юлия присела к Яну на постель и вдруг сунула руку под одеяло. Он вздрогнул.

— Какой ты горячий… У тебя девушка есть? Нет? А была? И не было?

Ян от волнения не мог говорить, только кивал.

— Точно не было? Тогда мне повезло.

Рука Юлии продолжала осторожно гладить его.

— Пан Вальтер утверждает, что ты ещё слаб.

Парню хотелось вскочить, сжать её так, чтобы кости затрещали… Но он почему-то продолжал лежать, а сердце бухало в груди молотом.

— Не буду больше тебя дразнить, а то вон как вспотел, — Юлия нежно вытерла Яну лоб душистым платочком. — Давай-ка лучше я за тобой поухаживаю — ты ведь не ужинал? Беата, конечно, перестаралась, за столом тебе сидеть ещё тяжело.