Читать книгу "Дамский пасьянс - Марина Серова"

— Что личная инициатива — это хорошо, — философски заметил Ушаков. — А что интереса нет — наверное, тоже хорошо, — неожиданно закончил он.

— Так, может быть, по старой памяти, дадите ознакомиться с делом?

— А что знакомиться-то? — равнодушно проговорил Ушаков.

Он порылся на столе, достал кожаную папку, открыл ее и начал читать:

— Труп был обнаружен в ванной комнате висящим на веревке, прикрепленной к крюку, используемому обычно для вывешивания белья. Далее… — Майор сделал паузу, пробежав глазами по тексту. — Ну, тут идут анатомические подробности, — он вздохнул. — Действия производились в присутствии понятых — адреса, фамилии… Опознание трупа было произведено знакомыми покойной. Подпись — старший оперативной группы капитан Николаев. Вот и все…

Ушаков захлопнул папку и поднял на меня глаза.

— Может быть, все-таки дадите почитать? — кивнула я на папку. — И расскажете, что вы там накопали? Может быть, какие-то друзья всплывут, знакомые. Поговорить с ними, узнать, как она жила последнее время…

— Да плохо она жила, Таня, плохо, можно даже сказать, аморально, — снова тяжело вздохнул майор. — Только всего я тебе сказать не могу. Сама понимаешь, следствие все же идет, поэтому информация закрыта. Хотя все там, по-моему, ясно — самоубийство. У нас есть свидетель, который говорит о том, что твоя подруга была, к сожалению, слишком эмоционально неустойчивой. Любовь какая-то у нее была, красивая, да вот оказалась несчастливой. А женщины — они ведь существа такие странные! Ну, ты, наверное, и сама это знаешь.

Ушаков посмотрел на меня исподлобья и едва заметно усмехнулся.

— Или к мужикам относятся как к дойной корове — деньги, мол, давай, и все, никакой любви им не надо. Или уж если влюбятся, так хоть всех святых выноси. Пойдут, понимаешь, на все… Вплоть до преступления. Вот у меня в прошлом году случай один был…

— Но здесь же… — прервала я его.

— Правильно, а здесь дошло до самоубийства. Разница, между прочим, небольшая. Это тоже, кстати сказать, преступление. Если не перед законом, то перед богом… — Майор перекрестился, вместо иконы выбрав сейф, стоявший рядом с его столом.

— А что за свидетель, про которого вы говорили? Как его имя? — не унималась я.

Ушаков вдруг нахмурился и, повертев в руках авторучку, спросил:

— Зачем тебе это все? По крайней мере, сейчас? Мы разберемся, а потом, когда закроем дело, то я все тебе сообщу. Из-за хорошего отношения к тебе. Или, как ты говоришь, по старой памяти.

— Павел Петрович!

— Что Павел Петрович? — повысил голос Ушаков. — Мы здесь тоже, кстати говоря, работаем. Между прочим, в более жестких условиях и за меньшую плату, в отличие от вас, частных детективов. Кто его знает, может, там действительно не самоубийство, а может быть, этот самый тип, которого она любила, ее прикончил. Пока следствие не закончено, я и этого не исключаю. Нет, Танечка, мы сами разберемся. А потом встретимся с тобой за чашкой чая…

Ушаков ударил руками по столу, как бы давая мне понять, что разговор по принципиальному вопросу окончен, и с не лучшим для меня результатом.

— Хорошо, Павел Петрович… Убедил ты меня насчет самоубийства. А теперь послушай меня, — я неожиданно перешла с ним на «ты». — Вот эту интересную вещицу я обнаружила в квартире своей подруги.

И положила перед ним полиэтиленовый пакетик с белым порошком. Ушаков хмуро смотрел на пакетик где-то с полминуты, потом поднял на меня глаза.

— И еще, — добавила я. — Сегодня при выходе из подъезда, где она проживала, на меня напали. Еле-еле сумела уйти.

Ушаков нахмурился пуще прежнего и уставился в стол.

— Приметы нападавших помнишь? — мрачно спросил он.

— А! Что приметы! — в сердцах воскликнула я и махнула рукой. — Таких, как они, целая куча бродит, особенно в вашем Заводском районе, где любой пацан стрижется под лысого и воображает себя крутым. Типичное гоблинье с голдовыми цепями на шее, в майках и тренировочных штанах. Совершенно незапоминающиеся личности… Ко всему прочему, я уж совсем не ожидала, что такое может случиться, и поэтому не сумела поступить как обычно. Едва успела от них удрать, честно говоря. И сразу к вам, между прочим…

— Угу, угу… — майор кивал, по-прежнему рассматривая пакетик с порошком.

Он медленно протянул руку к селектору и нажал на кнопку.

— Фокин, зайди ко мне! — резко произнес Ушаков.

Почему-то я уже почувствовала себя лишней.

Спустя некоторое время в кабинете появился невысокого роста крепыш с каким-то пуленепробиваемым лицом. По крайней мере, мне так показалось.

— Сергей, это надо проверить, — сказал майор, подвигая к нему пакет с порошком.

— Угу, — коротко ответил Фокин, взял пакет и вышел из кабинета.

Спустя полчаса, в течение которых я безуспешно пыталась вытянуть из майора какую-нибудь информацию по делу, Фокин явился обратно и коротко доложил:

— Героин. Очистка средней паршивости. Возможное происхождение — Чечня. В прошлом месяце была партия с грозненского заводика младшего Басаева. Очень похоже…

Что ж, ничего удивительного в этом не было. Я с самого начала подумала именно так. Странно было другое — личность Ирины и содержимое этого пакетика у меня в голове стыковались плохо. Хотя, с другой стороны, много времени утекло с тех пор. Многие вполне могли за эти годы поменять свои ориентиры. Что касается Ирины, она всегда стремилась к красивой жизни. А стремление это иногда может привести на такую скользкую дорожку.

— Ну что, получается, что наркоманкой-то была твоя подружка, — вдруг почти весело сказал Ушаков, прерывая мои мысли.

— Почему это получается? — с вызовом спросила я.

— А как же пакетик? Сама знаешь, что в состоянии наркотического опьянения любое возможно. Обколются, обкурятся, испугаются жизни — и в петлю сразу, чтобы больше не бояться никогда и никого…

И тут до меня дошло, что по весу героина было явно многовато, чтобы просто держать его для себя. Слишком уж большая доза, такая обычно проходит в милицейских протоколах как «в особо крупных размерах».

Я прикинула возможную стоимость героина. Под две штуки баксов тянет, не меньше. Поэтому под категорию простого наркомана Ирина уже не подходила. Если это, конечно, пакетик был ее.

— Так что, Таня, спасибо тебе, что называется, за сигнал, — снова вывел меня из задумчивости майор Ушаков.

Этой фразой он сразу низвел меня до какого-то активиста добровольной народной дружины. Видеть во мне коллегу он почему-то отказывался.

— Тем более что я отвечаю в отделе за борьбу с наркотиками, — продолжил майор. — Поэтому мне тоже надо как-то продвигаться по служебной лестнице и раскрывать преступления. Тебе-то, я так понял, за это дело никто не заплатит? А я с твоей подачи сейчас получил, возможно, очередной «висяк» и большущий геморрой.