Читать книгу "Лукоеды - Джеймс Патрик Данливи"

Огромная плита откатывается, открывая дубовую дверь. Я держу амбарную книгу и канделябр. Вес последнего умиляет. Персиваль открывает дверь тремя ключами. Внутри установленные друг на друга клети. Воздух неподвижный и затхлый. Оазис бутылок из темного стекла, аккуратно уложенных в солому. Ярд за ярдом. Ярус над ярусом кларета, шампанского, бургундского, разлитого в магнумы, иеровоамы, реовоамы и мафусаилы. А дальше разные сорта портвейна, бренди, рома, не говоря уже о мадере и мозеле в бутылках из светлого зеленого стекла.

— И так до самого конца, сэр. Говорят, дыхание смерти вину не страшна. Я в этом особо не разбираюсь, кроме того как налить, да хранить, но то что ваш желудок возрадуется и горло не пересохнет от жажды, это точно. И еще, сэр, раз уж мы здесь одни, то хотел бы вам сказать, что этот мистер Эрконвальд отвел меня в сторону и поставил в известность, что почти все они, кроме женщины, вегетарианцы и строгие приверженцы метрической системы, опять таки кроме женщины. А после этого, вы бы видели, сэр, он вынул из кармана луковицу размером с редьку, отхватил от нее кусман размером с ваш кулак и сжевал, как будто это было самое сладкое яблочко из райского сада.

На массивный сервант из красного дерева в столовой выставили большую бутылку шампанского, которую Персиваль принес из катакомб, вместе с позолоченными бокалами и соусницами. Сервант без предупреждения рухнул. Пробка шампанского вырвалась вверх из проволочной оплетки. Обратив мое внимание на прекрасное качество канделябра, в который она попала, выбив хрусталик, шлепнувшийся в мой суп. Обильно залив мой галстук и смокинг. Роза, сидевшая рядом со мной справа, быстро погасила сатанинскую улыбку, мелькнувшую у нее на лице.

— Ах, да, сэр, хорошо, что вспомнил, забыл вам сказать, не переступайте через линии, что я нанес мелом на полу в разных местах, не то уйдете вниз быстрее самого скоростного лифта.

— Спасибо. Вино пропало?

— Ничуть, сэр, пениться полное жизни.

— Прошу всех извинить меня.

— О, любезный, ну что вы.

Сидим все вместе и молчим. Поедая суп из листьев капусты и картофеля. Супницу с которым принес Оскар, а Персиваль разлил по тарелкам. Роза с большим шумом втягивает его между губ. Постоянно жалуясь, сколько ей пришлось ехать, чтобы пообедать.

— Я больше не могу ждать, дайте же что-нибудь перекусить.

Объявив обед, Персиваль удалился. И мне пришлось самому выводить народ из библиотеки через разные комнаты и коридоры в попытке достичь столовой. Что в конце концов удалось с помощью Элмера. Чей большой черный нос уловил чудный для собаки аромат. В ходе поисков Эрконвальд прокомментировал остроконечные арки, выполненные трилистником. Заимствованы, сказал он, у пирамиды Хуфу. Влияние которой снова можно видеть в остроконечной круговой арке над срединными эркерами в столовой.

Чучело огромного питона свисает с балкона менестреля, разинув рот прямо в комнату. От чего Элмер даже зарычал. И напомнил тему, от которого я чуть не подавился слюной и, не сдержавшись, пукнул. Но оказавшаяся в нужном месте обивки стула прореха приглушила, ушедший в нее пердеж.

Разговор не улучшился при проявлении рыбы. Крупной рептилии под белым соусом. Свернувшаяся кольцом на блюде, которое, как я определил, было от Мейсена. Как задать вопрос? Какого черта вы приволокли в мой дом этот чертов клубок ядовитых змей?

Гости осушают свои бокалы. Тут же, как только их наполнит Оскар. Аккуратно и быстро наливающий из большой бутылки. Г-н Рулетт часто поглядывает в мою сторону, поднимает свой бокал, кивает и улыбается. Для преступников они выглядят слишком образованными. А я, кажется, единственный, кто примеряется к столовым приборам. Чисто серебро. Греб с изображением руки, льва и оленя.

— Эрконвальд.

— Да, любезный.

— Я так и не понял, чем вы и ваши друзья занимаетесь.

— О, рад, что вы спросили. Мы — скромные ученые.

— О, это интересно.

— Франц, с его позволения, органический химик, выделил несколько самых редких в мире запахов. Франц, ты лучше всего известен своей работой о гниении?

— Согласен.

— Джордж, ты позволишь сказать за тебя?

— Конечно.

— Джордж, милый и приятный Джордж. Его предок Путлог изобрел строительные леса. Джордж, любезный, физик. Как и я. Но сейчас мы занимаемся вопросами немного далекими от нашей профессии. Комментировать которые я не имею права. Но, любезный, мы не утомляем вас такими разговорами?

— О, нет, нет.

— Ну, тогда, Роза. Ах, Роза. Некоторое время назад, мы ставили оперу и провели конкурс певиц, который выиграла Роза. Она может брать шесть октав и получила образование как баритон. Ах, да. Роза, можно мне и дальше рассказывать о тебе?

— Ты, что хочешь, то и делаешь.

— Ага. У Розы объем груди, если замерять по соскам без бюстгальтера, девяносто два с половиной сантиметра. В талии по пупку семьдесят пять сантиметров. В бедрах, если замер брать посредине ягодиц, сто два с половиной сантиметра. От талии и по мере ее перехода в бедра она представляет собой необычную и замечательную нео-дугообразную форму. Верхняя часть бедер гладкая, волосяной покров начинается в четырех дюймах выше колен и становится все более плотным по направлению к лодыжкам. Ступни обычные по всем другим показателям имеют перемычки между пальцами. А, вы, любезный, может расскажете нам что-нибудь о себе.

— Ну, у меня нет под рукой моих размеров. Но родом я из Чикаго.

— А, индейское название. Означает дикий лук. Город, построенный в мелком аллювиальном бассейне. Имеет важное торговое и промышленное значение. Но, прошу вас, продолжайте.

— А, больше и сказать нечего.

Персиваль забирает остатки рыбы. Продолжаю ее смаковать во рту. Приказал подать портвейн. И побольше. Иеровоам, бутыль литров на десять. И тут на столе поодаль мои глаза наталкиваются на плетенную из позолоченного серебра корзинку для десерта. Полную картофелин. С бледно-зелеными росточками, проросшими сквозь сморщенную кожуру. Одну из которых Франц уже схватил в рот и вовсю жует. Глубоко вонзая зубы в сырую мякоть. От чего, я полагаю, вполне можно напугаться. И будешь рад закончить с десертом и перейти к сигарам и выдержанным напиткам. И сообразить, пока не слишком поздно. Что там внутри футляра для виолончели.

— Кто-нибудь из вас интересуется зоологией?

— Позвольте сказать, г-н Клементин. Франц, который не обрезанный, герпетолог-любитель и все мы тоже интересуемся этой областью.

— О.

— Здесь нет ни одной настоящей рептилии или животного ядовитого характера. Что сделало местных жителей духовно слишком уверенными. Такая слепая вера привела к явлению сталкивания на дорогах автомобилей, едущих без огней. Было бы интересно восстановить осторожность в округе. Что вполне осуществимо, если подвергнуть население скрытой, но постоянной угрозе опасности, которая одновременно будет фатальной и неизвестной. С электричеством уже обращаются небрежно. Мы обратили наше внимание на несколько случаев, когда электрики лизали провода под напряжением, подобно фермеру, плюющему на ладони прежде, чем взяться за лопату. В одном случае коаксиальный кабель, подведенный к наружным половым губкам, извини, Роза, был под током достаточным, чтобы вызвать летальный исход. Субъект признался, что в результате процедуры испытал сладостную дрожь. Что мы не оспариваем и не осуждаем. Верно, Франц?