Читать книгу "Плащ душегуба - Крис Эллиотт"

– Платье жертвы обрезано, кромка подола на добрых сорок сантиметров выше колен.

– В наше время такие юбки не носят, – вмешалась Лиза.

– Цыц! – скомандовал Калеб. – Вдобавок множество ярких круглых кусков материи… каждое примерно пять сантиметров в диаметре… аккуратно пришиты на одежду, создавая рисунок в беспорядочный горошек. Похоже, убийца снял с жертвы туфли, заменил подметки, покрасил в белый цвет, начистил и снова надел. Э-э… внутренности пострадавшей извлечены и помещены ей на голову. Они уложены, напоминая прическу в виде… улья?

Он запнулся, выключил магнитофон и повернулся к Лизе.

– С чего бы ему делать такое? – прошептал он.

Лиза пожала плечами.

– Первый раз в жизни вижу подобную прическу.

Убийца также оставил метку на лице Салли: небольшой надрез под линией челюсти позволил ему оттянуть ее щеки и заколоть булавками за ушами; сегодня такое мы назвали бы подтяжкой.

Лиза обратила внимание, что грубый грим Салли, в который входило свиное сало и горчица, был стерт, а вместо него нанесен прекрасный макияж (говоря точнее, легкий тональный крем от «Макс Фактор», если верить одному моему другу, который… гм… много знает о макияже). Ее губы были накрашены потрясающей фуксией, длинные черные ресницы приклеены к неподвижным открытым глазам, а на щеке карандашом для бровей был нарисован странный знак. Никто из троих не смог узнать этот символ. Он включал круг, разделенный вертикальной линией, еще две черты, образуя острые углы, шли от центра вниз и в стороны.

– «Пи-эй-си», – прочитал Рузвельт надпись на рисунке. – Что бы это могло значить? Кто-нибудь из вас знает латынь?

Но внимание Калеба привлекло кое-что еще – улыбка жертвы. Каждый, кто был знаком с ней, мог заметить гнилые бурые пеньки, обеспечившие Салли ее прозвище. Теперь же окоченевший рот проститутки украшал голливудский набор белоснежных сверкающих кусалок. Убийца снабдил ее коронками!

Принимая в расчет, когда в последний раз Салли видели в живых на улице возле самой «Настоящей Пиццы Рэя» и то, когда второй уродливо-жирный альбинос обнаружил ее мертвой, накинув время, которое потребовалось убийце для создания костюма и обширной работы с зубами, Спенсер пришел к выводу, что встреча Салли с душегубом длилась по меньшей мере три минуты.

Тедди Рузвельт всплеснул руками.

– И что же, черт возьми, нам делать? – взревел он. – Как я понимаю, наш подозреваемый – искусный хирург, дантист, сапожник, портной, визажист и вдобавок любитель дамских причесок! Боже правый, да в этом городе как минимум тысяча таких парней найдется!

Спенсер отчаянно пытался сосредоточиться.

– Плюс к тому, он безграмотен. – Элизабет указала на угол переулка. Как будто оставленных улик показалось убийце недостаточно, и он еще присовокупил к ним таинственное послание, нацарапанное мелом на кирпичной стене:

ни стоит венить ряжиных а вы

побиригитесь.

Я не денди ден тот палевальщик,

можите звать миня Джек.

Джек Крушитель, патамучто я люблю

все крушить и совсем не сокрушаюсь

Конец (надеюсь, вам нравитца мой стих)

Рузвельт сжал кулаки. Его глаза покраснели, что спутники мэра сочли результатом нахлынувшей ярости. Густая маслянистая жидкость сконденсировалась в двух круглых каплях, которые залили глаза, выкатились на щеки и – в неожиданно холодном ночном воздухе – затуманили очки. Большой плюшевый медведь плакал.

– Это лучшие стихи, которые мне только доводилось читать, – всхлипнул он, достал носовой платок и оглушительно высморкался.

– Йо-хо, – добавил он нерешительно. Видно, сморкательное усилие вызвало некий порыв в его организме.

– Ну все, хватит! Больше я не вынесу! Я хочу, чтобы вы оба убрались с моего места преступления, сию же секунду!

– Стоять, Калеб! – скомандовала Элизабет, а затем, сменив тон, продолжала: – Послушай меня. Убийца упоминает Ряженых – вот где главный ключ.

– Да, и что? При чем тут эти клоуны, что наряжаются в птичьи перья и расхаживают, попивая пиво?

– Нападение акулы! – воскликнул мэр.

– Не скажи, – возразила Лиза. – Ряженые не просто устраивают ежегодный парад. У них существует древнее тайное общество, оно появилось в Англии, в Сассексе, много сотен лет назад. Само слово обозначает человека, который наряжается и участвует в пантомиме. Между прочим, уже у греков было слово «ряжа», ну или что-то похожее, что означало «маска». Использование масок и костюмов приобрело популярность в четырнадцатом веке. Кроме того, что они наряжаются, устраивают представления и парады, Ряженые также поклоняются языческим богам плодородия.

– Похоже, это и мои божества, если вы понимаете, что я имею в виду, – сказал мэр, делая выразительное движение бедрами.

– Но что все это значит? – спросил Калеб.

– Так ты признаешь, что тебе нужна моя помощь?

– Я признаю, что именно в данный момент твоя осведомленность может сэкономить мое время…

– Зашибись! – воскликнул Рузвельт. – Значит, эта лапочка останется в команде.

– Нет никакой команды! – взорвался Калеб.

Рузвельт сник и, казалось, готов был снова расплакаться:

– Нет команды?…

Лиза нахмурилась.

– Не знаю, что нам это даст, но ежегодный парад Ряженых проходил сегодня в центре. Предлагаю отправиться туда, попытаемся свести концы с концами.

Калеб попробовал запротестовать, но Лиза его опередила:

– Я нужна тебе в этом деле. Мой отец был Ряженым, так что я смогу кое-что подсказать.

Крыть было нечем, хотя такое положение ему не нравилось.

– А если убийца будет снова мудрить с прическами, тебе понадобится моя женская сообразительность.

– Ну да, а если дело осложнится, может, нам удастся увидеть ее без юбки! – прошептал Рузвельт на ухо Калебу.

– Ладно, пошли, – наконец сдался Калеб.

– Зашибись! – заорал сами-знаете-кто. – Эх, вместе весело шагать!

Неожиданно Лиза оживилась.

– Слушай, Калеб. Каждый год члены секретного общества Ряженых устраивают в Нью-Йорке свой съезд. Если наш убийца – из них, возможно, он все еще здесь. Но пробудет он в городе еще только день. Мы не можем терять время.

– Правильно, – сказал Рузвельт, осознав наконец весь ужас ситуации. – Так что пошли скорей в «Дельмоникос» и быстренько закончим нашу послеобеденную выпивку.