Читать книгу "Сердце матери - Мари-Лора Пика"

— Проблема?

— Сердце ребенка не бьется.

— Это значит, что он мертв?

— Боюсь, что да. Мне очень жаль.

Мой сын умер, даже не родившись… Я оторопела. Как будто мир обрушился! Покинутая матерью и изнасилованная отцом, я привыкла сжимать зубы, но никогда еще жизнь не наносила мне такой удар. Я только начала свыкаться с мыслью о том, что у меня будет ребенок, как его у меня жестоко забрали. В тот же вечер меня госпитализировали. Роды были проведены на следующий день. Мне дали подержать крошечное тельце, чтобы я могла проститься с ним. Вскрытие показало, что плацента была губчатой, а это значит, что уже какое-то время ребенок не получал питания. Он умер минимум две недели назад.

У меня началась депрессия. Мне выписали таблетки, но я отказывалась их принимать. Чувствуя себя в молодежном общежитии очень одиноко, я много времени проводила с Мари-Те. Именно она разбудила во мне желание действовать и сменить обстановку: я уволилась из университетской столовой и отправилась в Париж, где устроилась на работу в другой мэрии, но по-прежнему в столовой. Я поселилась в небольшой комнате на авеню Ниель, 17 округ. Я прожила в этом городе несколько месяцев и поняла, что столичная жизнь с ее роскошными магазинами и постоянными стрессами не для меня. У меня начали появляться нездоровые мысли. Не то чтобы у меня было в провинции счастливое детство, но, по крайней мере, там был мой дом. Поэтому я вернулась назад.

5

ЖИЛЬ

Вернувшись, я поселилась в Ронсево, где провела самые счастливые дни своей жизни. Моя тетя Жинетт одолжила мне свой «дом на колесах», в котором жила лишь несколько дней в неделю. Я устроилась на временную работу, выполняя поручения, касающиеся торговли книгами в Малешербе. Работы было предостаточно. Каждый вечер я отправлялась в бистро купить сигареты и выпить чашечку кофе. В Ронсево было одно-единственное бистро — своего рода штаб-квартира этого захолустья. Именно там я и встретилась с Жилем. Он работал шофером и свободное время тоже проводил в бистро. Поскольку мы постоянно сталкивались там, то вскоре познакомились. Он был человеком не особенно разговорчивым, но при этом уверенным в себе. Однажды вечером он пригласил меня в ресторан. Впервые мы встретились где-то кроме бистро. Он был на пятнадцать лет старше меня, но эта разница в возрасте не была заметна. А все потому, что мы с ним находились «на одной волне»: он, как и я, был симпатичным и слегка ненормальным, иными словами, раскованным, всегда готовым повеселиться и выпить с друзьями. На следующей неделе он познакомил меня со своими родителями, совершенно очаровательными людьми. Его отец был очень веселым, а с матерью можно было болтать о чем угодно. Все остальное произошло без промедлений: через несколько дней я переехала в небольшую квартирку Жиля в Ронсево.

Несколько месяцев спустя я забеременела. Впоследствии я поняла, что, как и в первый раз, потребовалось несколько месяцев, чтобы понять, что я жду ребенка. Моя беременность не была запланированной, но поскольку мы не предохранялись, то можно сказать, что мы хотели малыша. Жиль был очень рад, а что касается меня, то после выкидыша я поняла, что хочу много детей, поэтому была безмерно счастлива. Мы сразу же начали искать дом неподалеку и нашли его в Бромее, крошечном городке департамента Луаре. Это был старый дом площадью девяносто квадратных метров, за который мы заплатили триста пятьдесят тысяч франков. В перспективе в доме было много работы, но мы были очень рады возможности жить здесь. Все складывалось хорошо, и только горькие воспоминания о предыдущей беременности продолжали меня преследовать. Чем больше становился срок, тем страшнее мне было. Напряжение росло, и в конце восьмого месяца мой гинеколог решил ускорить роды. Мы с Жилем еще даже не выбрали имя для ребенка. Он хотел назвать нашу дочь Леа, мне же нравилось имя Хлоя. В конце концов Кристелль решила все наши споры:

— Хватит, вы как дети! Может, пора уже выбрать ребенку имя?

— Я знаю, но мы не можем прийти к согласию.

— Почему бы не назвать ее Жюли?

Жюли родилась 7 мая 1997 года. Это было просто великолепно! Несмотря на преждевременные роды, она весила даже чуть больше трех килограммов и в результате кесарева сечения родилась без каких-либо осложнений. Мне не терпелось вернуться домой вместе с ней!

У меня не было матери, чтобы подсказать, как обращаться с ребенком. Мари-Те дала мне несколько советов, но в итоге я поступала так же, как и все: училась на практике. Когда Жиль забрал нас из роддома, я уже не боялась. Наоборот, я находила новую жизнь увлекательной. Даже слишком увлекательной… Приехав домой, я положила дочку на стол в столовой и быстро окинула взглядом содержимое шкафов.

— Жиль, нам не хватает еще многих вещей для малышки. Нужно съездить в «Карфур».

Я приготовила сумку для пеленания, и мы снова сели в машину. Жиль завел ее, а потом мы взглянули друг на друга и одновременно рассмеялись: мы забыли Жюли на столе в столовой! Я вернулась за ней, и мы наконец поехали. Этот случай здорово снял наше напряжение. Мы с Жилем веселились как дети. Первое время в основном Жиль вставал по ночам, чтобы дать Жюли бутылочку с соской, так как операционный шрам еще доставлял мне неприятности. Но мне хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать тяжелые ночи: уже через четыре дня Жюли отлично спала ночью. Это был чудесный ребенок, настоящий ангел: она плакала только в тех случаях, когда подгузник был полон или ей хотелось есть. Остальное время она спокойно лежала в своей колыбельке. Спустя три месяца я отдала малышку на вскармливание и вернулась к работе на заводе. В доме царила атмосфера счастья, Жиль обожал нянчиться с дочкой, и жизнь для меня вернулась в привычное русло. Глядя на Жюли, я думала о собственной матери и спрашивала себя, как можно было бы оставить такую малютку. Неужели человек способен на такое?

После рождения Жюли меня навестили сводные братья вместе с женами, но мать ни разу не пришла взглянуть на внучку. Иногда мне кажется, что моя связь с детьми настолько крепка именно в результате детства без матери. Отец тоже не интересовался моей жизнью. К счастью, у моих детей были еще бабушка и дедушка, сами как дети. Кстати, до сих пор у родителей Жиля были лишь внуки, поэтому Жюли стала их принцессой. Они готовы были взять ее к себе под малейшим предлогом, и это позволяло нам время от времени сходить развлечься.

Мари-Те тоже занималась моей дочерью. Я спросила, не хочет ли она выполнять роль бабушки, и она с радостью согласилась, став нашей любимой бабулей. Она жила в Ме-на-Сене, в сорока пяти километрах от нас, но регулярно приезжала в гости. Жюли не было еще и года, когда Мари-Те впервые взяла ее на каникулы в Сен-Мало. Ее сестру, Фанфан, я выбрала на роль крестной матери для дочери. Не имея никаких религиозных предпочтений, мы остановились на республиканской вере. Мне всегда нравилась мысль о том, что у каждого ребенка есть добрая фея, склонившаяся над его колыбелькой, которая оберегает его даже издалека.

Врачи посоветовали подождать около года, прежде чем снова задумываться о детях, чтобы у меня все вернулось на свои места. Вскоре после истечения этого срока мы с Жилем захотели расширить свою семью. С Жюли все было так же легко: она даже отказывалась, чтобы ее носили на руках. Все, что ее интересовало, — это поиграть в своем уголке.