Читать книгу "Днем и ночью хорошая погода - Франсуаза Саган"

Анаэ (явно скучая): Кстати, о лошадях, это важно! Вы предпочитаете английскую езду?

Фридрих: На скачках с препятствиями — да, только так.

Анаэ: Браво! Не буду скрывать от вас, что лично я большие препятствия беру, сидя верхом.

Пастор (в ужасе): Сударыня!

Анаэ: Ну да! А вам как предпочтительнее меня видеть: мертвой в дамском седле или живой верхом?

Пастор: В дамском седле и живой, разумеется!

Анаэ: Так попробуйте сами! Возьмите на конюшне Султана, он такой покладистый, и дамское седло. Подсуньте свою сутану под единственное стремя, проскачите галопом по большой аллее и вернитесь назад без нимба! Святой Фирмен Баден-Баденский! Наш пастор ко всему прочему именуется Фирменом! (Разражается таким хохотом, что оба мужчины отшатываются.) Ха! Ха! Как я вижу, мой смех и вас взбодрил! Мой братец говорит, что от моего хохота вороны падают на лету и вянут ромашки! А еще он говорит, что от моего смеха жеребятся… Все, все, господин пастор! Больше не буду! Рог вам в бок, господин Комбург, когда разделаетесь с этими костылями, мы с вами отправимся травить волка, если вы к тому времени не оставите своих намерений ухаживать за мной. Ха! Ха! Не люблю я…

Дверь открывается. Входит Ганс Альберт.

Ганс Альберт: Ваша милость, серая кобыла начала жеребиться.

Анаэ: Что я вам говорила?! Она услышала, как я смеюсь! Серая, значит! Бог мой, прошу простить, сударь, этот жеребенок может стать самым лучшим в ее потомстве. Тысячу извинений!

Громко топая сапогами, она уходит вслед за Гансом Альбертом, оставив обоих мужчин с раскрытыми от удивления ртами.

Фридрих (завороженно): Рог мне на бок! Какая женщина! Сколько жизненной силы! А какая порода! Ах, господин пастор, я покорен! Рог мне на бок!

Пастор: «Рог в бок!» «В», а не «на».

Фридрих: Рог в бок? Как вам будет угодно, господин пастор! Мне все равно! Ради вас я могу и «Шекспир» написать через «е»! Нет, ну что за женщина!

Пастор (возведя глаза к небу): Пути Господни неисповедимы!

Занавес.

Сцена 4

Раннее утро. Анаэ и Ганс Альберт в охотничьих костюмах сидят над тарелками с паштетом и сосисками.

Анаэ: Этот паштет из дроздов просто восхитителен! Может, перца многовато — для такой-то рани…

Ганс Альберт (жуя): Есть немного, да.

Анаэ (насмешливо): Но тебя это, похоже, не слишком смущает, мой верный доезжачий! Оставил бы хоть несколько крошек моему юному ухажеру: он такой худышка.

Ганс Альберт (жуя): Есть немного, да.

Анаэ (возмущенно): Что я делаю?! Куда лезу?! Ну, во всяком случае, он весьма сносно держится в седле. Ты его вчера видел? А позавчера? Хорошая посадка, спина прямая, ноги крепкие… Да, хорошие ноги, просто отличные. Ты не находишь?

Ганс Альберт: Ммм…

Анаэ (раздраженно): Я сказала, чтобы ты оставил ему паштета, рог тебе в бок! (Вырывает у него из рук тарелку.) Отлично держится в седле! Надо будет поздравить господина пастора. Его последний претендент сидел на лошади, как куль с мукой… Помнишь? Ну-ка, ну-ка, ну-ка…

Входит Фридрих, очень элегантный, но немного сонный.

Наконец-то… Я уже начала беспокоиться!

Фридрих (целуя ей руку): Что значит «наконец-то»? На церковной колокольне еще не пробило пяти часов…

Анаэ: А на нашей пробило! Фон Бельдтам сам Бог отзванивает время. Я шучу, Ганс Альберт, шучу: это не богохульство! (Обращаясь к Фридриху.) Зато он съел почти весь предназначавшийся вам паштет из дроздов… (Сует ему тарелку. Фридрих подскакивает.)

Фридрих (рассеянно): Нет-нет-нет, я уже выпил чаю в гостинице. А если бы это было и богохульство, дорогая Анаэ, невелика важность!

Анаэ: Что? Вы ни Бога, ни черта не боитесь?..

Фридрих: Я позже с ними познакомлюсь, тогда же, когда и со смертью…

Анаэ: Вас и смерть не пугает?

Фридрих: Смерть? Это неприятное односложное слово из шести букв? Нет! До встречи с вами она была единственным моим кумиром, единственной, за кем я волочился, однако…

Анаэ: Что ж, мне нравятся бесстрашные молодые люди! Занятный вы человек, господин Комбург! Итак! Сегодня мы отправляемся охотиться на четвероногого, так что будьте довольны! Ради вашего третьего выхода вам даруется право на матерую волчицу.

Ганс Альберт и Анаэ встают на цыпочки и хором воют.

У-у-у-у-у-у-у-у!

Фридрих отскакивает назад.

Так-то, милостивый государь. (Щиплет его за ухо, отчего он снова подскакивает на месте.) Сегодня мы будем травить великую баден-баденскую волчицу.

Фридрих (делано смеясь): Волчицу! Что за волчица такая?

Анаэ (нацепляя на себя охотничью амуницию, назидательно): Обычно волчица — это не что иное, как самка волка, господин Комбург, но такой свирепой и матерой, как эта, здесь не видели последние полвека! Ну как? Хватит у вас духу сойтись с ней один на один или погнать ее?

Фридрих (бледнея от возмущения): Рог ей на бок! Вы в этом сомневаетесь?

Анаэ: Не злитесь! И кстати, не «на бок», а «в бок»! Рог ей в бок!

Фридрих: Я не злюсь, но мне приходится сдерживаться, это верно.

Анаэ: Тем более что я хотела попросить у вас иного мужества. Хватит ли у вас духу, господин Комбург, упустить ее?

Фридрих (с возмущенным видом): Как? Что? Мне? Упустить волчицу? Мне, Фридриху фон Комбургу, лейтенанту саксонских гусар? Вы шутите?

Анаэ: Не злитесь! Ганс Альберт, я так и знала, что он разозлится. Я прошу вас упустить ее только сегодня, но очень скоро мы ее прикончим, обещаю вам.

Фридрих (с облегчением): Так, значит, все же упустить? Бедная волчица! Ха-ха-ха! Да как же так?!

Анаэ: Мы как-нибудь пойдем на нее пешком, мой друг, с большим тридцатисантиметровым охотничьим ножом. Ведь эта бедная зверушка имеет метр в холке и весит девяносто кило, представляете?

Фридрих (потрясенный): Метр в холке! Ну уж! Вас обманули! Люди вечно преувеличивают!

Анаэ: Это да, но тут я ее сама видела: я трижды наблюдала за ней в подзорную трубу. Что же до тех людей, которые видели ее собственными глазами, да еще и вблизи, увы, они больше никогда не смогут ее описать! (Осеняет себя крестным знамением, Ганс Альберт следует ее примеру.)