Читать книгу "Академия родная - Андрей Ломачинский"

«Похороны Тонкова» состояли в том, что изыскивался старый учебник по анатомии под редакцией Тонкова. На каждом курсе находилось с десяток таких учебников – из-за ветхости их отказывались принимать назад в библиотеку, и это было западло, ещё и штраф требовали. Так вот, эту старую макулатуру надо было всем вместе закопать в сугробах внутреннего двора. Профессор Тонков был из академии, с кафедры нормальной анатомии, поэтому на его похоронах вольности и оскорбления не допускались.

А с трёхтомным «Атласом Человеческого Тела» под редакцией Синельникова дело обстояло сложнее. Не только потому, что профессор Синельников не «академик», а значит, над ним позволительно глумиться, а ещё и потому что «синельниковы» были сравнительно новые. Если не удавалось найти экземпляры, пригодные для жертвоприношения, то тогда перед экзекуцией эти здоровенные книги заворачивались в полиэтиленовые мешки, а после казни извлекались оттуда и неслись в библиотеку. Хотя настоящих ценителей «Пролетевшей Жопы» такой вариант не устраивал – в идеале «Синельников» должен быть насквозь пропитан мочёй и превратиться в жёлтую глыбу льда, которую утром наряд брезгливо выкинет на помойку. Но судя по тому, что многие атласы имели характерный запах, многоразово-челночный вариант практиковался весьма часто.

Итак, отгремел последний залп «Вечернего Звона». Толпа второкурсников с победным кличем: «Жопа пролетела!!!» вываливается из дверей Факультета. Клич уже означает не летящую над головой страшную жопу, а жопу уже не опасную – благополучно пролетевшую. Одежда каждого курсанта символична и строго регламентирована. Молодые люди одеты в сапоги или прогары, флотские полуботинки (портянки и носки допускаются) и белую простыню, символизирующую саван. Больше ничего надевать нельзя. Анатомия – это наука о красоте нагого тела. Вот нагота участников и символизирует надоевшие до рвоты трупы. Мороз крепок, поэтому действия голых курсантов весьма быстры. Мгновенно крошится череп с победным криком «жопа пролетела!», затем с тем же криком погребаются «тонковы», а «синельниковы» пока просто бросаются на снег. Затем толпа, скандируя вечное «жопа пролетела!», оббегает по периметру внутренний двор «Пентагона» от одного до трёх раз (зависит от стойкости каждого участника и крепости мороза в эту ночь). Побегаешь голый на морозе, да ещё после пива и вина, – очень хочется писать (гиперволюмарная и холодовая стимуляция диуреза). Тут все и мочатся на надоевшего «Синельникова». Деяние совершается под величественные звуки советского гимна, льющегося из раскрытых окон. Всё, ритуал окончен. Все забегают на курс догуливать или спать – завтра начинается зимний отпуск. «Кирпич» сдан, жопа пролетела, можно ехать домой.

Сохранятся ли такие традиции в новой, капиталистической России? Но как бы там ни было: ЖО-ПА! ЖО-ПА! ЖО-ПА! ЖОПА ПРОЛЕТЕЛА!!!

ЛЕНИН С АНТИМАТЕРИЕЙ

Прямо напротив нашего Штаба в добрые советские времена находился винно-водочный магазин, всего-то улицу перейти – ровно сорок три шага, если от ворот до дверей. Так как эти два заведения являли собой (философски) диалектические противоположности, то этот магазин получил у нас название «Антимир». Ну а водку, которую там продавали, само собой окрестили «антиматерией». Всем хорош был этот магазин, за исключением одного факта – очередь в ликёро-водочном отделе всегда наполовину состояла из офицеров медицинской службы.

Первый семестр закончился, мигом пролетел и первый зимний отпуск. Вот уж и второй семестр на дворе. Предметов разных добавилось, мы уже некоторые медицинские слова понимать научились. Доучились мы до середины семестра. А 22-го апреля, как тогда было всем известно (как сейчас – не знаю) день рождения дедушки Ленина. Академия в этот день не училась – проводилась конференция ВНОС (было тогда такое полезное общество – Военно-Научное Общество Слушателей, а может и до сих пор существует, пардон, опять не знаю). И был тогда такой весёлый предмет с двумя экзаменами и итоговой оценкой – история партии назывался. Так вот, к этому самому 22-му апреля, кафедра истории партии устраивала нам, курсантам-первоклашкам, праздник, и был нам этот праздник что лошадям свадьба – сами все в цветах, а морды в мыле! А главным на этой кафедре был специалист политико-воспитательной работы полковник Гудков – самый страшный из общественников-философов, да ещё и солдафон порядочный.

Назначил нам этот Гудков на 21-е апреля праздничный супер-семинар в Ленинской Комнате нашего общежития. Понятно, Ленинскую Комнату убрали как следует – вся в кумаче, в лозунгах, а между ними боевые листки и стенгазеты наш патриотизм показывают. Как во всякой порядочной Ленинской Комнате, гипсовый бюст Вождя на красной тумбе. Мы купили цветов, Вождя украсили, лысину ему от пыли протёрли – порядок! А чтоб кто ненароком натюрморт не попортил, Вождя отнесли в конец помещения и поставили за партами – как в Президиуме Верховного Совета СССР, если кто помнит.

Сидим мы с Колей вечером 20-го апреля в курилке и рассуждаем, как бы лучше халявный день провести. Конспекты Маркса-Энгельса с Лениным «законспектированы» за час и на год вперёд – куплены за червонец у второго курса, подписи преподов сведены, обложки и титульные листы переклеены. К семинару готовиться – что воду в решете носить: что Гудкову стукнет, то и поставит, он больше правильность мысли любил и ещё чтоб отвечали убеждённо, так, чтоб кулаком себя в грудь. И решили мы, что самое время водки выпить – уроков-то делать не надо. Водку на первом курсе мы пили без комфорта, в туалете после отбоя, когда сержанты и старшина уже спят, ну и если дневальные надёжные насчет «стука». В питейное время дневалил Сив, курсант Сивохин, парень свой, проверенный, к тому же потенциальный участник мероприятия. Один риск оставался – к нему «на тумбочку» со стаканом бегать. А службу мы на первом курсе несли ответственно – хоть даже выпьем, но пост не оставим!

Послали мы Колю Миляева в «Антимир» за антиматерией. Он мужик ушлый, выбрал момент, когда очередь цивильная была – ну, в смысле из гражданских людей. Подходит к прилавку, платит, отоваривается, начинает засовывать антиматерию в портфель. И тут, как назло, подваливает какой-то кэп с Первого Факультета. Коля, ясное дело, ноги в руки и бегом на выход шагом марш. Но чинно так, всё как надо по уставу, даже честь капитану отдать успел. А капитан тот с гнильцой оказался. О курсанте же вся информация на форме – сам зелёный, погон красный, змейки в петлице, на рукаве жёлтая нашивка – гордый «минус», первый курс. Посмотрела та гнида в справочник телефонов Академии, звонит начальнику курса и докладывает ситацию. Слава Богу, хоть сам на опознание перед строем не припёрся, что частенько случалось в то тяжёлое время.

Шеф наш, майор Коклюшин, как Зевс на Олимпе, гром и молнии мечет, велит старшине курса водку найти, изъять, виновных наказать. Весь вечер Сашка-Абаж, он же Апулаз, старшина в смысле, шмон делал, всё перерыл, много чего интересного у курков нашёл, одной «гражданки» – хоть магазин открывай, а водки нету. Он уже Шерлока Холмса переплюнул – и в толчки лазил, и плафоны вскрывал, и огнетушители тряс, и чердак осмотрел, и кусты перед входом на предмет свежевскопанной земли, ну нигде нет! Нет водки. Сашка злой, приказ не выполнен – ни водки, ни виновников.