Читать книгу "Обращение в слух - Антон Понизовский"

Приходит бабка, рядом жила в совхозе в этом как раз, в «России»:

«Ой, — грит, — Стёп, у мене у коровы-то бородавки на сиськах. Ох!.. я дою, а она ж, зараза, мне хвостом и ногой…»

«Да ладно те, мать, — дядя Стёпа грит, — сходим щас, я тебе все бородавки у ней заговорю».

«Ой, да што ты пойдёшь, да куда ты пойдёшь?..»

Пошёл, обнял эту корову и давай ей в ухо шептать.

«Ты чё, пьяный напилси што ль, чё ты корову-то мою обнял?!. Ой ты паразит! Да отстань от коровы-то от моей, да иди ты к лихоманке!..»

Проходит время, бабка пошла корову доить — а бородавок нет!

Пришла опять, говорит: «Бородавки пропали! Гляди: отвалились все бородавки! Чёрт, колдун!» — на него… Ну как это?..

Озорной тоже был… Частушки всегда сочинял на ходу. Сидит-сидит — и что-нибудь такое отмочит… Говорил: «Как помру — на моих похоронах чтоб не плакали, а песню мне исполнили!»

И на тракторе перевернулся, погиб. Гидравлика отказала. Может быть, он и жив был, а когда стали краном поднимать, уронили ещё раз на крышу… Его кислотой обожгло всего, вылилось там это на него, кислота, сожгло всё… Вот на похоронах и пришлось ему песню петь.

…Какую-то русскую песню, не помню, даже не буду врать…

А вот сейчас у мамы спрошу! Спрошу даже, ага, как раз мне надо…

(набирает номер, ждёт)

Она на даче сейчас: погода хорошая… она у меня цветочница, цветы любит…

Ну вот, телефон, наверное, не взяла…

Щас сестре позвоню…

(набирает номер)

Светлан! слышь, лапуль, а какую наш отчим на… помнишь, когда дядь Стёп… Свет, ты меня слышишь, нет?! Ты выйди… Алло?!..

Ну, щас недоступная будет, в душкомбинате этом… Ну, я ж говорю: «недоступен», ага.

Я говорю, он на ходу, дядя Стёпа: поют там чегой-то, а он молчит-молчит — хлоп! опять чего-то придумает, запоёт… «Я купил себе часы, а они не тикают… Интересно посмотреть, куда девки сикают!» (смеётся) Настолько был юморной…

(звонит телефон)

Ну чего ты там недоступная? Это не у меня, это ты: (передразнивает) «извините, связь прервала-ась». Ну слышно терь или нет? А ты где была?!. ну ладно. Слушай, ты помнишь, когда дядю Стёпу-то хоронили? Ну, дядю Стёпу, отчима-то, Первухина! Не помнишь? Ой, а чего ты не помнишь-то? А-а. Я хотела вспомнить, какую песню-то пели. Он всё говорил-то: «песню мне спеть». То ли «По Дону гуляет», нет, не «По Дону гуля…» Какую-то песню пели… Да на даче где-то копает… Ну, ладно, давай, ага.

У мамки, говорит, спроси. Ага, вон спроси поди…

А когда хоронили, спрашивали даже: «Кого хоронят?» Было, наверное, человек сто: столовую сняли в Алексине, в самом городе: «Кого хоронят?»

«Тракториста».

Удивлялись даже, что столько народу — простого тракториста.

Вот так… Интересно было, конечно…

VI. Заточка и кувыркучесть

— А теперь обратите внимание, господа, — поднял ложку Белявский, — как чётко у них развивается тема. Сначала она боится ездить на тракторе… «Беларусь»? «Беларусь», да: «они падучие»…

— «Кувыркучие».

— Кувыркучие. Затем наступает следующий момент: грузовик. Мать боится выехать на бугор. Сразу представьте эту дорогу. И третье предупреждение — безупречно! по всем голливудским канонам: чинит трактор — уродует себе руку, делается «неправильная рука». «Человек с чёрной рукой», мементо мори.

И жирный финал: в тракторе — погибает! Логично? Логично.

Глядите: казалось бы, безобидные механизмы… трактор, какой-то там грузовик молочный с бидонами — становятся смертоносными! Нужно их укрощать. Как коня-огня. Тоже, кстати, для Фёдора тема: «Русские — и механизмы». Пойдёт?

— Вы знаете, — сказал Фёдор, — в одной русской книге был поразительный эпизод: рассказывалось, что все подростки в русской деревне — все до одного — разбивались на мотоциклах. Едва в деревенской семье появляются деньги, первым делом надо купить мотоцикл: на машину не может хватить, но хватает на мотоцикл. И на мотоцикле — по ямам, без освещения, без фонарей… безусловно, аварии… Я держу в голове описание девушки после аварии: девушек возят на заднем сиденье, поэтому она осталась жива, но со сломанным позвоночником. Одна в тёмной комнате — занавески закрыты — постоянно она вспоминает последний вечер перед аварией, снова, снова, все подробности повторяет в уме…

— Да, вот кстати про девушек: как тебе, — обратился Дмитрий Всеволодович к жене, — как тебе понравилась эта принцесса? «Кто первый прискачет, за того выйду замуж». И ведь знает хитрая, у кого мощнее «движок»! Притворяется, что само собой получилось: «судьба», мол. А если по сути-то — дарвиновский отбор! Не рога, не копыта, не кулаки — а «движок» у кого мощнее!..

— Зверьки, — вдруг процедила Лёля.

— Что-что? — удивился Белявский.

— Зверушки. Резвятся. Или сидят за решёткой, — немного щурясь, пояснила Лёля. — А вы — человечище. Натуралист…

— Резковато… — улыбнулся Дмитрий Всеволодович. — Зверьки, животные? Резковато… Но разница-то — ведь и правда очень большая.

— В чём разница?

— А давайте мы с вами, Лёля, пошире поставим вопрос: в чём вообще разница между людьми? Я считаю — в потребностях, по Маслоу. Я считаю, что если потребности человеческие — значит, передо мной человек. А если потребности скотские — то животное! И неважно уже: за решёткой, не за решёткой, в вольере… Лучше бы за решёткой.

Всё просто. Если в канаве валяется и мычит — животное. Если лакает дрянь, нюхает, не знаю, лижет, колет… — животное!

— Ага. Ясно. А вы человек.

— Я человек, пока я веду себя по-человечески. Если я буду каждое утро жрать ханку — я тоже быстро стану животным. Но я ведь не делаю это, так? Я не пропиваю последние деньги. Я не валяюсь пьяный с утра, как отец этой бабы, моя жена вместо меня не идёт на работу. Я не учу трёхлетних девочек материться. Я не ношу заточки и монтировки… Да, кстати, Лёлечка: вы вообще знаете, что такое «заточка»?.. Не знаете? А вы, Фёдор? Заточка?

— Отточенный… как сказать… прут?

— Вот именно, так и сказать: металлический прут, заострённый прут. Или толстая проволока: срезают наискось проволоку, заостряют. А «монтировка»?

— Монтировка? Другой способ сказать… арматура?

— Нет, арматура — она и есть арматура. А монтировка — это изогнутый лом. Гвоздодёр представляете? Вот, наподобие. Особенно умиляет, когда кто-то кого-то стал монтировкой «охаживать». Нормально, Ань? Охаживают в бане веником, тряпкой, не знаю, крапивой, — а представляете себе, как охаживают железным ломом? Что такое «охаживать» — это значит наотмашь, слева, справа, куда он бьёт этим ломом? Лежачего человека. По голове? По спине, да? Ломом. Что при этом делается с тем, кого охаживают? С черепом, если по голове? С лицевыми костями? И главное, так мягко, нежно: охаживает, тю-тю-тю — это у нас игра, баловство…