Читать книгу "Ушкуйники против Золотой Орды. На острие меча - Виктор Карпенко"

— Веди, Александр Абакунович!

— Ты нам воевода — тебе и решать!

Боярин смахнул с головы шапку, перекрестился и крикнул в гомонящую толпу ушкуйников:

— Так тому и быть! С Богом, братья!

Ярослав был среди ватажников. Он внимал речи боярина и был с ним согласен: подло поступили князья, ночью напали, повязали безоружных… А суд и подавно… вспомнить стыдно: не суд, а судилище, во всем потакали суздальские князья булгарскому князю Ази Билугу. Но Ярослав понимал и другое: с ушкуйниками ему не по пути. Торговое дело в Новгороде крепко налажено. Отец в летах, уйдет в мир иной, ему все достанется. Тут уж не до походов за зипунами, о своем деле думать надобно. И потому, когда ватажники устремились к излучине Изломы, где сиротливо стояли ушкуи, Ярослав приотстал, а представился момент — юркнул в кусты.

2

Княжеские дружины Костромы еще не покинули, и потому на улицах было людно и шумно. Ярослав с большим трудом отыскал княжеского воеводу Данилу Петровича Скобу, который по-хозяйски распоряжался погрузкой на подводы собранного по дворам оружия ушкуйников. Увидев племянника, воевода призывно махнул рукой и, когда тот приблизился, с облегчением выдохнул:

— Слава тебе, Господи! В здравии. Ты где же, племяш, пропадал? Я тебя в городе обыскался. Грешным делом подумал, не загинул ли…

— Жив-здоров. Прости, что раньше не сказался. Был среди ватажников… — оправдываясь, виновато произнес Ярослав. — Ты же наказал мне втае быть: ниже травы, тише воды…

— И то верно. Все верно сделал. Ты мне вот что скажи: со мной пойдешь или здесь дела есть?

— Коли позволишь, с тобой пойду. Токмо вести нехорошие довести хочу про ватажников, — снизил голос до шепота Ярослав. — То князей касаемо.

— Пойдем. С великим князем сведу. Токмо ты уж, племяш, не оплошай, поведай все как есть.

Великий князь Дмитрий Константинович перед уходом из Костромы в очередной раз строго наказывал костромскому воеводе Александру Щеличеву. Тот стоял перед ним склонив голову, тяжело и шумно дышал, раз за разом торопливо смахивая пот со лба.

— Большую часть оружия и сброи ватажников оставлю тебе. Ты же употреби его с умом: помимо дружинников, что под твоим началом, ополчи еще сотен пять мужиков, одень их, корми справно, делу ратному обучи.

— Все сполню, как велишь, государь, — затряс кудлатой бородой воевода Щеличев.

— И вот еще что: ворота, что на Волгу выходят, хлипковаты. Укрепи. Буду в городе, спрошу. Да ты, воевода, по-хозяйски осмотри крепость — вал поднови, стены, заборала-то[16]вона дырами светятся…

Александр Щеличев только пыхтел да кивал согласно головой. И как не кивать: грозен великий князь, спросит строго, коли что.

— А людишек, что помогали дружинникам моим вязать разбойных, ты одари: кому зерна отсыпь, кому медяков… Да не скупись! — погрозил перстом великий князь. — В другоряд мужики те помощниками тебе верными будут.

В дверь горницы заглянул боярин Никита. Кашлянув в кулак, он пробасил:

— Прости, государь, воевода Данило на́ слово просится. Впущать или пождет?

— Зови. — И, обернувшись к Александру Щеличеву, приказал: — Иди да помни, что я тебе наказал. И зла на меня не держи.

Щеличев поклонился поясно и устремился к двери, но на пороге горницы воеводы сошлись. Оба дородны, широкоплечи, уперты, уступать друг другу не хотят, и если бы не боярин Никита, так бы и стояли набычась. Двинув плечом Данилу Петровича и отпихнув внушительного размера чревом Александра Щеличева, боярин протиснулся в дверь горницы.

— Государь, дружина на молебен стала, владыка тебя дожидается.

— Буду, пущай ждет. Эй, Данила Петрович, заходи. Или дело неспешное?

Воевода поклонился поясно.

— Не один я, великий князь. Племяш со мной. Дозволишь ли?

Дмитрий Константинович кивнул.

Впервые Ярослав видел князя так близко. Русоволос, сероглаз, лоб высокий, открытый, нос тонкий, прямой, усы и борода с проседью, хотя и лет-то всего великому князю владимирскому неполных тридцать шесть. Оглядев молодца, князь строго сдвинул брови.

— Говори.

Поклонившись, Ярослав торопливо поведал:

— Был я по велению твоему, государь, у ватажников. Задумали они помститься за то, что учинил ты в Костроме. Пошли в Новград Великий сил набраться, а по весне опять придут на Волгу.

— Да, нужно было всех ватажников в железа взять, тогда бы и мститься некому было, — перебив речь Ярослава, зло бросил князь. — Кто у них за атамана?

— Боярин Александр Абакунович.

Помолчав, князь распорядился:

— Ты, молодец, пожди за дверью, а я тут с воеводой поговорю малость, — махнул рукой Дмитрий Константинович, и когда Ярослав вышел, продолжил: — Боярина до Новугорода не допускать. Неча ему народ баламутить. Ушкуйникам Твери не миновать. Там ты их встретишь. Как мне послухи донесли, разбойные без оружия и сброи… Так что бери три конных сотни и поспешай. Ушкуйников не жалей! Кровь на мне!

Оставшись один, Дмитрий Константинович перекрестился на образа, висевшие в красном углу горницы, и чуть слышно произнес:

— Верно ли поступаю, Господи? Прости мои заблуждения, коли что не так. Не со злого умысла творю сие, а не могу поступить иначе.

В горницу уже в который раз заглянул боярин Никита.

— Ты уж прости, государь… владыка торопит.

— Иду, — решительно поднялся со скамьи Дмитрий Константинович. — Владыко пождет, а вот дружину томить не след!

3

Как ни спешил воевода Данило, а остался ни с чем. Видно, и у ушкуйников свои глаза и уши в Костроме имелись, а может, и среди княжеских дружинников. Не повел свои ушкуи боярин Абакунович мимо Твери. Он ушел на Белоозеро, а там знакомцы лесными тропами провели повольников в Новгород.

Родной город встретил ватажников неласково. Уходили молодцы одеты, обуты, оружны, полные надежд на обогащение, а вернулись из похода без оружия и богатства, что добыли в Волжской Булгарии. Одно сдерживало гнев бояр и купцов, что ссудили серебром ватагу повольников, расчет должен быть произведен с благодетелями по истечении года, а ноне и полгода не прошло. С приходом ватажников немало слез пролилось в семьях новгородцев, не дождавшихся из похода кто мужа, кто сына. Безрадостными были встречи и вернувшихся в здравии — возвратились-то с пустыми руками!

Александр же Абакунович предстал для ответа перед Советом господ. Епископ Анисим — глава Совета — был строг, долго хмурился, надсадно пыхтел, теребя лежащую на внушительном чреве панагию.

— Без благословения моего и без одобрения Совета пошли вы на булгар и потому вернулись битыми! — наконец, с раздражением выдавил он из себя.