Читать книгу "Жребий брошен - Александр Прозоров"

— Э-э, кгм, — крякнул Ксандр, но вовремя сдержался.

— Как же вы выбрались? — Старший дозора, курчавый, веснушчатый и рыжеволосый, спешился, а следом за ним на землю сошли, оставив копья у седла, еще четверо воинов. — Не вижу я ныне ни лодок с судна вашего, ни сотоварищей ваших погибших, ни добра. Ужели в столь тихом месте все река унесла?

— Лодок у нас и не было отродясь на струге, — понурил голову купец. — Сотоварищи, кто не выплыл, в водах остались. А что до добра — так что на палубе стояло, то выбросить за борт и успели. Вот, три сундука всего.

— Вижу, давно стоите, — покосился на догорающий костер каимский воин. — Ужели ничего более спасти не смогли?

Двое из верховых двинулись вперед и заняли проход между людьми и огнем. Копья свои они перехватили в руки, но пока не опускали.

— Дык, как спасешь, мил человек? — пожал плечами Любовод. — Нечто отнимешь у водяного, что он себе прибрать захотел?

— Чего же он вам оставил, добрые люди? — никак не осаживал своего любопытства старший. — Может, вестника к Раджафу снарядить надобно? Великий правитель издавна зарок дал, что никому на водах страны нашей от стихии али баловства нежити водяной даже малого вреда причинено не будет.

— Правителя тревожить ни к чему, мил человек, — отмахнулся купец. — Сегодня прибыток, завтра убыток. Дело торговое. Управимся как-нибудь…

— Так чего же вам река наша оставила? — продолжал упорствовать в своем вопросе старший дозора, и четверо воинов его, что уже положили ладони на рукояти мечей, побуждали дать ответ хранителю порядка в здешнем пограничье.

Любовод кивнул кормчему, тот подошел к сундуку с инструментом, откинул крышку. Затем, с преувеличенной небрежностью, распахнул соседний сундук:

— Да вот, сами полюбуйтесь. Здесь тряпье вымокшее, рухлядь всякая. А здесь струмент корабельный, плотницкий. Для ремонта, что в дороге случиться может. Мыслим, пригодится долбленку для дороги обратной вырубать.

Дозорный подошел ближе, покивал. Его воины, расслабившись, отпустили мечи. Старший наклонился, поднял долото, покрутил в руках, кинул обратно и подобрал рубанок. Похоже, плотницкий инструмент был для него в диковинку.

— Может, медку выпьете? — предложил кормчий, поднял с земли бочонок и сделал несколько глотков, показывая, что угощает не отравой.

— Раджафу всемогущему вам челом бить надобно, — не обратил внимание на его предложение старший. — Может статься, коли нежить в реках баловать начала, он вам за товар погибший и струг заплатит.

— А разве нежить речная у него в подчинении? — переглянулся с Любоводом ведун. — Отчего правитель ваш за нее ответ держит?

— Не так вы поняли, гости торговые. — Старший откинул край тряпки в сундуке с медными листами. — Враждовал Раджаф с речными тварями, да и перебил всех до единой. Коли опять появились — стало быть, снова перебьет.

Купец побледнел, рука его потянулась к оружию.

— Священные зеркала!!! — Старший дозора отпрыгнул назад, рванул свой клинок: — Взять их! Это воры! Тати!

— Проклятье!

Засверкала на ярком солнце сталь, всадники дружно опустили копья, пока оставаясь на месте. Мужчины замерли друг напротив друга, готовые к схватке.

— Стойте, безумцы! — вскинул руку старший дозора. — Коли вы прольете хоть каплю нашей крови, страж Раджафа проснется и придет за вашими жизнями! И тогда никто не сможет его остановить. Ни я, ни вы, ни даже сам Раджаф. Бросьте оружие, пока на вас нет крови, и вы останетесь живы.

Путники замерли. Воспоминание о медном воине, который шел за ними по пятам несколько дней подряд, не отдыхая ни днем, ни ночью, не останавливаясь ни перед скалами, ни перед болотами; который при каждой заминке во время бегства убивал всех, до кого мог дотянуться, оставаясь неуязвимым и для стрел, и для мечей, и для копий; который убивал, пока не истребил до последнего, всех, кто участвовал в разграблении каимских городов, — это все еще слишком яркое воспоминание заставило людей нерешительно переглянуться.

Будута хмыкнул носом и первым бросил свой меч. Следом, выругавшись, кинул оружие Ксандр, за ним Любовод.

— Вот так-то вернее будет, — кивнул старший. — Ребята, руки им вяжите. А ты чего тянешь?

Последние слова относились к Середину. Ведун, так и не успевший обнажить оружие, расстегнул пояс, сложил его пополам, прихватив левой рукой и толстую кожу ремня, и ножны, взялся ладонью за рукоять сабли, чуть выдвинул клинок. Склонил голову, прочитав нанесенную крестообразно гравировку: «Аз есмь».

— Дай сюда, — сделав шаг навстречу, потребовал старший. — Давай, не дури.

Воины дозора, сняв с седел веревки, уже разматывали волосяные арканы, готовясь спутать пленников, и Олег вдруг с внезапной ясностью вспомнил, что все это в его жизни уже было: путы на руках, серьга раба в ухе, железный ошейник. Было — и не понравилось.

— Русские не сдаются, — тихо произнес он, со щелчком вогнав клинок обратно в ножны.

— Что? — не понял старший.

— Не сдаются русские!

Ведун с силой рванул саблю из ножен. Оголовье рукояти с чавкающим стуком врезалось дозорному в лоб, и тот, раскинув руки, полетел на спину. Середин отпустил пояс с ножнами, стремительно рубанул ближнего воина поперек груди, и тут же, через бок — второго, что стоял слева. Секундное замешательство среди врагов закончилось — все, кроме раненого в грудь, ринулись на Олега. А вот раненый, заорав дурным голосом, кинулся наутек. Почему — непонятно. Толстую кожу ратной куртки, больше похожей на кирасу, прорубить не так просто, а потому самое страшное, что мог получить дозорный — это глубокий порез. Скорее всего, клинок даже до ребер не достал. Однако бедолага очень удачно оказался на пути у двух всадников, и, пока они там разбирались, Середин повернулся влево, поймал на саблю клинок четвертого воина, откинул в сторону — и тут на голову дозорного обрушился сзади меч Любовода. Ксандр тоже успел поднять с травы оружие и рубился со случившимся перед ним дозорным. Чуть дальше Будута со злобным воем повис у одного из всадников на руке с копьем, явно сваливая того с седла.

Те всадники, что стояли напротив ведуна, наконец объехали воющего бедолагу, нацелились на Олега пиками. Середин метнулся влево вперед, прикрываясь одним всадником от другого, отбил укол — с места тяжелым копьем быстрого удара не нанесешь, — обратным движением рубанул коня поперек морды. Несчастный скакун поднялся на дыбы, опрокидывая своего всадника на соседнего, и ведун получил мгновение, чтобы оглянуться. Дозорный, что был ранен в бок, скрючился в луже крови, поверх него распластались еще двое. Будута своего всадника из седла таки выдернул и теперь исступленно колол мечом. Любовод и кормчий наседали на другого.

Когда Середин повернулся обратно, то увидел дозорного с мечом. Видать, всаднику пришлось-таки покинуть седло. Из-под лошадиной туши слышались стоны второго, придавленного воина.

— Сдавайтесь, тати! — грозно заорал каимец.