Читать книгу "Мария в поисках кита - Виктория Платова"

(О-о, эта простодушная вэпэзэзровская склонность к квази-мега-гиперболам!!!)

Я: О какой это прорве идет речь? Не смешите! А если вам что-то не нравится, что ж… Попробуйте отыскать другую такую дуру, как я…

ВПЗР: Другой такой не найти…

Последняя фраза, сказанная с максимальным цинизмом, на который только способна ВПЗР, носит характер диагноза:

И ВПРАВДУ НЕ НАЙТИ!

Ни одно существо, будь то человек, животное или растение, не в состоянии ужиться с ВПЗР. Вянет, хиреет и распадается на атомы все, к чему она имела неосторожность прикоснуться. Так почему я все еще с ней, с этой стервятницей, мизантропкой, аморальным и беспринципным фриком,[3]крэйзанутой теткой, страдающей манией величия?

К тому же (тиснуть бы этот зубодробительный материалец в желтую прессу!) она еще и воровка! Тащится все, что представляет для нее хоть малейший интерес, — книги из книжных, посуда из ресторанов, антикварная мелочь с блошиных рынков, приятные на глаз и ощупь аксессуары из бутиков. Быть пойманной за руку ВПЗР нисколько не боится.

Я (обмирая от страха при каждой ее выходке): А если вас застукают?

ВПЗР (скаля зубы при каждой своей выходке): Не застукают!

Я (страстно желая, чтобы мое пророчество сбылось): Когда-нибудь да застукают. Застукают-застукают! Вот увидите.

ВПЗР (имея мои пророчества глубоко, ритмично и в извращенной форме): Да и наплевать.

Я: Но…

ВПЗР: Скажу, что это ты вещички помыла.

Я: Но…

ВПЗР: Кому поверят? Мне — популярнейшей писательнице, переведенной на основные европейские языки, члену Пен-клуба, лауреату Пулитцеровской премии, почетной гражданке города Рейкьявик, номинантке на премию принца Астурийского и букеровской номинантке? И это, заметь, не сраный русский Букер, а самый настоящий британский!

Я: Не забудьте упомянуть о приглашении прочесть курс лекций в Принстонском университете…

ВПЗР: A-a… Совсем забыла про этот геморрой! Как думаешь, согласиться или забить на псевдопреподавательскую деятельность?

Я: Имеет смысл согласиться. Америка все-таки. Америка расширит ваши горизонты…

ВПЗР (горизонты которой, видимо, и без того расширены до последнего предела): Пожалуй, так я и поступлю. Забью к чертовой матери. А ты уж будь добренькой, сочини отказ посимпатичнее… Не скупись на сожаления относительно невозможности сотрудничества. Ну, не мне тебя учить. А что касается помытых вещиц… Кому все же поверят — мне или тебе?

Я (обмирая от страха — теперь уже совершенно абстрактно, без всяких привязок к ситуации): Неужели вы в состоянии обвинить ни в чем не повинного человека?

ВПЗР (скаля зубы — теперь уже совершенно абстрактно, без всяких привязок к ситуации): Даже не сомневайся.

Я: А как насчет того, что гений и злодейство несовместимы?

ВПЗР: У тебя устаревшие сведения! Периода английского сентиментализма, никак не позже. Гений и злодейство отлично ладят. Это самая устойчивая супружеская пара после попугаев-неразлучников.

Я: Вы будете гореть в аду.

ВПЗР: Не самая удручающая перспектива. Учитывая то количество безбожников-интеллектуалов, которые там загорают. Найдется с кем в покерок перекинуться…

ПОКЕР

Одна из немногих вещей, способная высечь у ВПЗР искру неподдельной эмоции. Ее мозг, обычно пребывающий в состоянии первобытного хаоса, неожиданным образом структурируется, с легкостью просчитывая все возможные и невозможные комбинации. Но и в этой, почти совершенной математической структуре находится место вполне себе ней ролингвистическим, подлым вещам. ВПЗР блефует (самым низменным, непотребным образом), передергивает карты, а иногда так и просто откровенно жульничает. Личные оскорбления тоже не редкость, особенно если ВПЗР не везет с раскладом. И всякий раз она пребывает в святой уверенности, что ей выпадет «ройял флеш».

Примечание: По жизни она тоже ожидает «ройял флеша» — каждый день своего существования, каждую минуту.

«Разве я не стою большего?» — ВПЗР обожает задавать мне этот риторический вопрос. Другие риторические вопросы выглядят примерно так:

«Разве мои тексты хуже, чем у…» (Обычно берется самая что ни на есть абсолютная литературная величина.)

«Неужели надо сдохнуть, чтобы тебя классифицировали как большого и серьезного писателя? О-о, тупые скоты, твари безглазые, конченая быдлятина!!!» — столь лестные характеристики относятся ко всем сразу: критикам, читателям, интернет-рецензентам — тем, кто так или иначе подпадает под размытое Понятие «окололитературная общественность». Эта самая общественность вызывает у ВПЗР стойкий рвотный рефлекс. Собственные тиражи тоже не устраивают ВПЗР — они слишком большие для настоящего писателя. И недостаточно большие для супер-рас крученного беллетриста. А для крепкого беллетриста — в самый раз. От одного упоминания, что она «крепкая беллетристка» (паче того — «бульварная авторесса»), ВПЗР снова впадает в неконтролируемую ярость и начинает бить посуду.

Я (собирая черепки): Хотите издаваться тиражом в три тысячи экземпляров? Это и есть, по-вашему, настоящая литература?

ВПЗР (норовя попасть в меня очередной салатницей): В нашей сучьей стране с ее извращенными понятиями об истинных ценностях — это и есть!

Я: Вообще-то между тиражами и размером гонорара существует прямая зависимость. Разве вы не замечали? Хотите посмертной славы или денег и популярности сейчас?

ВПЗР: Ты, конечно, на стороне денег, корыстолюбивая маленькая дешевка! Вот всегда, всегда знала, что ты поклоняешься не таланту, а золотому тельцу!.. Как, впрочем, и остальные недоноски во всем этом через задницу склепанном мире!..

Я: За исключением вас, разумеется.

ВПЗР: Да, за исключением тибетских монахов и меня!..

Примечание: Тибетские монахи так же далеки от ВПЗР, как далек от разрешения вопрос с продовольствием в черной Африке. Не в том плане, что монахи — глубоко религиозны, а ВПЗР — самая настоящая, неподдельная безбожница. ВПЗР, несмотря на все декларации, больше всего ценит собственный комфорт, который только деньги и могут обеспечить. И еще — посуду она тоже бьет избирательно: ни одной тарелки дороже 30 рублей за штуку не пострадало (и сервиз «Виллерой и Бох» как стоял целехонький, так и стоит). И еще — она ни разу не номинировалась на премию принца Астурийского и британский Букер и никаким почетным гражданином Рейкьявика не является. Некоторые (далеко не всегда основные) европейские языки и слитые в унитаз лекции в Принстоне — это да. А Пулитцеровская премия и Пен-клуб — нет. Ложную ВПЗР ни за что не отклеить от истинной, и это тоже подпадает под определение «знатная мистификаторша».