Читать книгу "Колонисты - Джек Кавано"

— Дай-ка посмотреть, — Чакерс требовательно протянул руку, и Джаред без колебаний вложил в нее оружие. Так уж у них повелось. Мальчики дружили не первый год и особо не церемонились друг с другом, но верховодил все-таки Чакерс. Он был почти на год старше Уилла и Джареда, и те беспрекословно ему подчинялись.

Уилл был пареньком рослым — практически таким же высоким, как старший брат Джареда Филип. Этого простосердечного увальня с большим ртом, постоянно растянутым в добродушной ухмылке, и оттопыренными ушами, напоминавшими наполненные ветром паруса, Господь, к несчастью, обделил умом, зато наградил дружелюбным и незлобивым характером. В их компании Уилл исполнял роль шута.

Невысокий, крепко сшитый, с длинными, мускулистыми руками, Чакерс был прирожденным лидером. Уже в шестнадцать лет все его тело покрылось густыми черными волосами на зависть приятелям, которые считали это признаком зрелости. Чакерсом — так произносил в детстве собственное имя Чарлз Томас — его называли и сверстники, и взрослые.

И все же самым смышленым и проворным в этой троице был Джаред Морган. Он мог бы подчинить друзей своей воле, но не хотел — предпочитал держаться в тени. Как правило, именно он воплощал в жизнь то, что задумал Чакерс.

Взять хотя бы историю с мистером Томлином. Как-то раз Чакерс принес на воскресную службу птичье перо. Уилл, Чакерс и Джаред, как обычно, уселись вместе на скамью для мальчиков — она стояла рядом со скамьей семейства Томлин. Мистер Томлин, пасечник, славился тем, что имел обыкновение засыпать на проповеди; еще песочные часы не успевали перевернуть, а он уже вовсю клевал носом. Каждое воскресенье три товарища увлеченно следили за сборщиком церковной десятины, который подходил к скамье Томлинов со своей длинной палкой и проводил по лицу пасечника лисьим хвостом. Если лисий хвост не мог разбудить соню, сборщик податей специальным шипом колол сладко посапывающего прихожанина в руку. Во время этого действа неразлучная троица веселилась от души.

В то воскресенье плешивая голова мистера Томлина, как всегда, безмятежно и доверчиво склонилась к деревянной спинке скамьи, и пасечник погрузился в сон. Пока сборщик податей занимался своим делом в противоположном углу церкви, Джаред, подстрекаемый Чакерсом, нагнулся к спящему мужчине и, тихонько жужжа, пощекотал его перышком. Тот, не просыпаясь, заерзал и, к безудержному восторгу трех приятелей, принялся, размахивая руками, отгонять назойливое насекомое. Так они развлекались несколько минут; Джаред изощрялся, как мог, имитируя самые разные звуки, которые издают пчелы, и то тут, то там касался перышком головы мистера Томлина.

Легкий толчок в бок предупредил Джареда о приближающейся опасности. Он быстро спрятал перышко и с большим почтением уставился на священника. Повернув головы к кафедре, мальчики уголком глаз следили за тем, как к мистеру Томлину размеренным шагом приближается сборщик податей. Подойдя к скамье, он привычным движением провел по щеке спящего мужчины лисьим хвостом. Пасечник досадливо отмахнулся и заворчал во сне, словно старый пес. Сборщик предпринял еще одну попытку — и опять без результата. Тогда, изменив тактику, он взял в руки палку с шипом на конце. Уилл сдавленно захихикал. Чакерс предостерегающе ущипнул друга.

С величием монарха, дарующего подданному рыцарское звание, сборщик податей шагнул к пасечнику и, изловчившись, уколол его в руку. Мистер Томлин вскочил, словно подброшенный. Вытаращив глаза, он принялся ожесточенно размахивать руками и громко осыпать невидимый пчелиный рой проклятиями.

Прошло немало времени, прежде чем мистер Томлин рискнул вновь уснуть на богослужении.

Ну а Джаред с Чакерсом очень скоро оказались в центре настоящего скандала. Предыстория этого происшествия такова. Члены церковной общины относились с нескрываемым почтением к Бенджамину Моргану, поэтому, когда звонарь уезжал в Провиденс навестить родных, его обязанности поручали исполнять Джареду. И вот как-то раз Бенджамин, поддавшись на уговоры Джареда, позволил Чакерсу подняться на колокольню.

В то утро, выполнив обязанности звонарей, приятели устроились на нижних ступенях лестницы, ведущей на колокольню. Они сидели наверху, точно воробьи на стропилах, и с интересом поглядывали на прихожан. Когда Чакерсу стало скучно — а во время службы такой момент наступал неизбежно, — он начал выковыривать замазку из щелей. Крохотный кусочек замазки вывалился из его рук, ударился о ступени и полетел вниз, едва не угодив в пожилого джентльмена, — к счастью, тот ничего не заметил. Проследив за полетом замазки, Чакерс и Джаред тут же сообразили, чем себя развлечь.

Приятели наковыряли сухой замазки — она должна была служить снарядами. Поначалу они соблюдали осторожность и бросали замазку лишь тогда, когда прихожане склоняли головы. Поразив цель, стрелки тихонько прыскали; им нравилось наблюдать за тем, как люди потирают голову и недоуменно смотрят вверх, не догадываясь, что огонь ведется сзади. Но молитва не длится вечно — в те дни, когда Джаред и Чакерс сидели в зале, не имея под рукой столь увлекательного занятия, им казалось, что конца-краю этому не будет, — и далее последовала проповедь, которая друзьям очень быстро наскучила. И они взялись за прежнее. Теперь прицельный огонь велся по скамье для мальчиков.

Кусочек замазки, брошенный Джаредом, угодил в старшего брата Уилла Хопкинса. Недолго думая тот заехал Уиллу под ребра. Чакерс и Джаред покатывались со смеху, видя, как их дружок тщетно пытается доказать свою невиновность.

Веселье закончилось внезапно. Гарри Стэнфорд, непоседливый десятилетний мальчик, сын церковного сторожа, повернулся назад как раз в тот момент, когда Джаред решил произвести очередной залп. Кусочек замазки попал Гарри в глаз, и мальчишка истошно заорал. Вопль был таким громким и пронзительным, что пробудил даже мистера Томлина. Между тем Гарри одной рукой закрыл подбитый глаз, а другой указал на своего обидчика.

С тех пор Джареда и близко к колокольне не подпускали. Что до Бенджамина Моргана, то он тоже не спустил сыну этой выходки и всыпал мальчику по первое число.

Но сегодня отца похоронили. Джаред был не настолько бессердечен, чтобы радоваться его смерти, и все же он понимал: без отца их ночная вылазка становится менее рискованной.

— Это мясо? — Джаред указал на бумажный сверток, который бережно прижимал к груди его лопоухий приятель.

— Ага. Два куска. Молоток я тоже захватил, — хвастливо сказал Уилл и, приподняв рубаху, показал молоток, засунутый за пояс. — И гвозди. — Он вытащил из кармана три больших ржавых гвоздя.

— Что за мясо?

— Оленина.

— А что если твоя мать его хватится?

Уилл сонно улыбнулся и пожал плечами. Судя по всему, мысль о том, что мать, заглянув в кладовую, может обнаружить пропажу мяса, не приходила ему в голову.

— А мушкет-то так себе, — заявил Чакерс. Он приложил приклад к плечу и прицелился, направив дуло на противоположный берег реки.

— Другого нет, — ответил Джаред. — Мой отец вообще не любитель… не был особым любителем оружия.