Читать книгу "Берсеркер - Фред Томас Саберхаген"

– Повреждение, – пробормотал он самому себе поднос, монотонно, бесцветно. Потом потянулся за пистолетом. Этого Хемпфил совсем не ожидал и едва не выпустил оружие.

Он отпрыгнул на шаг, палец застыл на спуске.

– Сядь на место или я тебя убью. Рассказывай, кто ты такой, сколько вас, где остальные.

Бородач сидел совершенно спокойно. Потом сказал:

– Ты говоришь ровно, без пауз между словами, как у машины. У тебя в руке инструмент для убийства. Отдай его мне, и я вас уничтожу. Тебя и этого.

Кажется, это был все-таки результат мозгостирания, а не немыслимое предательство. Но какая польза от идиота? Хемпфил отступил еще на шаг, опустил пистолет.

С пленным заговорила Мария:

– Откуда ты? С какой планеты? Ответом ей был непонимающий взгляд.

– Твой дом, – настаивала Мария. – Где ты родился?

– В биорезервуаре. – Иногда речь его приобретала отрывисто-квакающий оттенок, словно пленник имитировал манеру речи берсеркера.

Хемпфил неуверенно рассмеялся.

– Откуда же еще? В последний раз спрашиваю, где остальные?

– Я не понимаю.

– Ладно, – вздохнул Хемпфил. – Где этот биорезервуар? – Нужно было с чего-то начинать!

Комната была похожа на склад биотехнической лаборатории. Тусклый свет, стеллажи, контейнеры, столы с колбами. Очевидно, люди-техники здесь никогда не работали.

– Ты родился здесь?

– Да.

– Он ненормальный!

– Подожди.

Шепот Марии стал еще тише, как будто она снова испугалась. Она взяла человека в старинном скафандре за руку. Тот внимательно посмотрел на ее ладонь.

– Как тебя зовут? У тебя есть имя?

Она разговаривала с ним, как с заблудившимся в лесу ребенком.

– Я Доброжизнь.

– Безнадежно, – не вытерпел Хемпфил.

– Доброжизнь? – не обращая на него внимания продолжила Мария. – Доброжизнь? А меня зовут Мария.

Это – Хемпфил. Никакой реакции.

– А твои родители, кто они были? Отец, мать?

– Тоже доброжизнь. Они помогали машине. Был бой, зложизнь убила моих родителей. Но перед этим они отдали клетки своих тел машине, и машина создала меня из этих клеток. Теперь я единственный доброжизнь.

Кроме меня, других не осталось.

– Боже великий, – прошептал Хемпфил. Тишина и внимание, казалось, произвели на Доброжизнь большее впечатление, чем угрозы и просьбы. Лицо его дернулось, он отвернулся, уставился в угол. Потом заговорил сам, первым:

– Я знаю, они были, как вы, мужчина и женщина.

Хемпфилу казалось, что ненависть к берсеркеру сейчас взорвет его, как бомбу. Если бы этот взрыв мог испепелить многомильного космического монстра!

– Проклятые машины! – Его голос прервался, как у берсеркера. – Что они сделали с тобой, со всеми нами.

Вспышка гнева, как всегда, послужила толчком к появлению нового плана. Он опустил ладонь на плечо Доброжизни.

– Ты знаешь, что такое изотоп?

– Да.

– Где-то внутри машины должно быть место, где машина принимает решение... там должен быть блок с радиоактивным изотопом. Скорее всего, где-то в центре машины. Ты знаешь такое место?

– Да. Я знаю, где находится стратегический центр. Стратегический центр! Надежда вспыхнула с новой силой.

– Мы можем туда пробраться?

– Вы – единицы зложизни! – Доброжизнь сбросил ладонь Хемпфила с плеча. – Вы хотите повредить машину, вы уже повредили меня. Вас нужно уничтожить.

Мария попыталась его успокоить, перехватив инициативу.

– Доброжизнь, послушай, мы не желаем тебе зла. Зложизнь были те, кто построил эту машину. Ее ведь тоже построили живые люди много-много лет назад. Вот они и были настоящая зложизнь.

– Зложизнь... – Трудно было понять, соглашался он с Марией или нет.

– Разве ты не хочешь жить? Хемпфил и я хотим жить. И мы хотим тебе помочь, потому что ты живой, как мы. А ты? Ты мог бы нам помочь?

Доброжизнь несколько секунд смотрел на металл стены, потом сказал:

– Все живое думает, что оно живое. На самом деле существуют только элементарные частицы, энергия и пространство. И законы работы машин.

Мария не теряла надежды.

– Послушай, Доброжизнь. Мудрый человек сказал когда-то: "Я мыслю, следовательно, существую".

– Мудрый человек? – переспросил он. Доброжизнь сел на палубу, обнял руками колени, начал покачиваться взад-вперед.

Отведя Марию в сторону, Хемфпил сказал тихо:

– Теперь у нас есть шанс. Здесь хватает воздуха, есть пища и вода. Берсеркера сейчас должны выслеживать крейсеры нашего флота. Если мы выведем его из строя, нас подберут через месяц-два. Или даже меньше.

Она молча смотрела на него.

– Хемпфил, что тебе сделали эти машины?

– Моя жена... дети... – Ему казалось, что голос его звучит равнодушно. – Три года назад, на Ласкало. Там ничего не осталось. Берсеркер уничтожил планету. Этот берсеркер или другой, какая разница?

Она взяла его ладонь в свою. Оба смотрели на свои сплетенные пальцы, потом в унисон подняли глаза и улыбнулись.

– Где бомба? – вдруг вспомнил Хемпфил. Бомба лежала в темном углу. Он подхватил бомбу, подошел к Доброжизни, который мерно покачивался, сидя на полу.

– Ну, ты за нас? Или за тех, кто построил эту машину? Доброжизнь встал и пристально посмотрел на Хемпфила.

– Их вдохновляли законы физики, которым подчинялся их мозг. Они построили эту машину. Теперь эта машина хранит их изображения. Она сохранила изображения моего отца и матери, сохранит мое.

– Какие изображения? Где они?

– Изображения в театре.

Пожалуй, сначала нужно приручить это существо, заручиться его доверием, а потом уже заняться стратегическим центром. Хемпфил придал голосу доверительный тон:

– Ты отведешь нас в театр, Доброжизнь?

Это было самое большое помещение из тех, что они уже видели и в которых был воздух. Имелась сотня сидений, пригодных для землян. Театр был хорошо декорирован и освещен. Когда закрылись двери, сцена превратилась в большой зал. Посередине зала стояло существо, телосложением напоминавшее человека, но только с одним глазом, занимавшим почти все "лицо". Зрачок глаза был выпуклым и подвижным, как шарик ртути.

Речь оператора напоминала серию щелчков и жужжаний высокого тона. Большинство гуманоидов, стоявших за спиной оратора, было одето в форму. Оратор сделал паузу, существа в унисон защелкали.

– Что он говорит? – спросила шепотом Мария.