Читать книгу "Большой шухер - Леонид Влодавец"

назначил новую точку, на бульваре. Нас, само собой, отсекли. Небось и маневр с кинотеатром могли обговорить, и даже машину на «Марихуанскую» могли подогнать, чтоб он от нас сумел оторваться.

— Может быть, может быть… — барабаня пальцами по папке с документами, произнес Сэнсей. — Одно только непонятно: почему они его потом кончили, и так жестоко?

— Решили, что засланный казачок. Нас, допустим, за чекистов приняли, — предположил Луза.

— Не обольщайся, — хмыкнул Сэнсей, — надо быть полным ослом, чтоб вас за чекистов принять. Ладно, насчет того, отчего его почикали и кто именно, вариантов много. А вот то, что у него в гостиничном номере полмиллиона баксов в «дипломате» осталось, это загадка покрепче и поинтереснее. Кто из вас этот «дипломат» видел?

Гребешок — именно он под видом оперативника заходил в гостиницу — пробормотал:

— Я видел. Но не открывал и даже не трогал. Я только в сумку заглядывал.

— И то приятно. У меня уж опасения возникли, что ты где-то пальчики оставил. Ведь это все могло быть и подставой на нашу контору.

Агафон повертел снимок с общим видом изуродованного трупа, кашлянул и сказал:

— Если это подстава, то очень дурная. По-моему, его вообще какие-то придурки ухайдокали. Непохоже, чтобы кто-то его пытал. Просто мучили для удовольствия и все. Маньячья работа. Садист какой-то поразвлекся. Такого фиг вычислишь, пока сам не попадется. Днем может быть совсем нормальный, а ближе к вечеру на подвиги потянет.

— Слишком просто, — хмыкнул Сэнсей. — Хотя и логично.

— А чего лишнее придумывать? — пожал плечами Агафон.

— Понимаешь, кореш, — Сэнсей щелкнул пальцем по фотографии. — То, что так с человеком могут обойтись маньяки, понятно даже школьнику. Но гражданин Воинов-Лушин, мягко говоря, не их клиент. Маньяки давят детишек, женщин, в крайнем случае юношей. Они народ не самый мощный, на такого паренька, как наш Ростик, да еще один на один, средний маньяк просто не сунулся бы. Конечно, может, у нас по окрестностям какой-нибудь Терминатор разгуливает, но очень это сомнительно. Однако скосить под маньяков могут и вполне здравомыслящие люди. Ради того, например, чтобы правоохранительные и криминальные структуры искали этих липовых придурков, пока здравомыслящие тихо покинут российскую территорию, имея при себе ту самую вещичку, которую кто-то передал Ростику на бульваре Декабристов.

— По-моему, ты перемудрил, Алексей, — возразил Агафон. — Если бы здравомыслящие были, то они прежде всего чемодан с баксами оприходовали, тем более что его искать не надо было.

— А по-моему, — решился вякнуть Луза, — его как раз за чемодан и порешили. Небось должен был на встречу с деньгами прийти, а пришел пустой.

— Помолчал бы? — отмахнулся Агафон. — Сошел бы за умного…

— Сама идейка, конечно, дурная, — с неожиданным интересом произнес Сэнсей. — Но надо вокруг всей этой ситуации немного пошевелить мозгами. Ясно, что пятьсот тысяч баксов он привез не на мелкие расходы. На эти деньги у нас в области пять хороших коттеджей поставить можно. Конечно, он мог быть курьером, который без особого шума и крутой охраны вез бабки для большого человека. Но тогда, извиняюсь, он должен был не оставлять «дипломат» в гостинице, откуда его даже уборщица могла свистнуть, а первым делом забивать «стрелочку» и сдавать груз, потому что при таких деньгах, да еще и чужих, никто спокойно разгуливать не станет.

— Резонно, — заметил Гребешок, — а потому мне показалось, что он про деньги в «дипломате» вообще ничего не знал.

— Ну ты даешь, блин! — скривился Агафон. — Ты бы послал кого-то с такими бабками, ничего не сказав?

— Я еще не дорос, чтоб посылать, — скромно заметил Гребешок, — но иногда бывает лучше, чтобы курьер не знал, что везет.

— Допустим, — веско сказал Сэнсей. — Возьмем это на заметку. Теперь насчет той штуки, которую он заполучил на бульваре. Если кто-то ему ее передал, то пол-«лимона» в кейсе к ней не имеют отношения. Потому что еще товарищ Карл Маркс вывел удивительно умную формулу — «товар — деньги — товар», благодаря которой мы сейчас и колупаемся в нашей родной рыночной экономике. Ясно, хрен бы ему отдали эту фигулину на руки, если бы не получили взамен кейс с баксами.

— Командир, — осклабился Агафон, — умные люди такой бизнес среди бела дня на бульваре делать не стали бы. Потому что денежки счет любят, а товар — качество. Даже если, допустим, качество той штучки, которую Ростик в пакете унес, он смог сразу определить, на глаз, на вкус или по запаху, то баксы надо куда круче контролировать, иначе впарят самоделки и будут правы. Во всяком случае, так, чтобы все на полном доверии, — это несерьезно.

— И какой можно сделать вывод? — по-профессорски спросил Сэнсей.

— А такой, что вещицу господину Ростику могли отдать не раньше, чем к нему в номер зашли специалисты, поглядели бабки, пересчитали…

— …и оставили их на месте? — иронически продолжил Гребешок. — Лажа все это. Эти твои «специалисты» должны были прийти в отель намного раньше меня: пятьсот тысяч сотнями проверить и пересчитать не так-то быстро. Если они не полные лохи, то меньше чем за пару часов не уложились бы. Даже если бы они администраторше заплатили, то все равно стремно сидеть в номере, купюрами шелестеть. Не дай Бог какая-нибудь уборщица старой закалки стуканет! Самое оно было взять чемоданчик, пихнуть его в какую-нибудь сумочку попроще и культурно покинуть заведение. И где-то на родной хате все толково посчитать и проверить. Кстати, если бы они действительно наведывались в этот самый «HOTEL BEREGOVIA» с ведома тамошнего персонала, то после предъявления моей ксивы у этого персонала должны были маленько нервишки заиграть. А они абсолютно не дергались. По-моему, все было проще.

— Как именно? — прищурился Сэнсей.

— Да так. Ростик никому никаких денег не привозил. Это были, скажем так, его личные-кровные, которые он копил детишкам на молочишко. А на бульваре он забирал уже давно принадлежащую ему вещичку. Которая была когда-то на черный день заныкана. Или, наоборот, на очень светлый. Скажем, на случай переезда в США на ПМЖ.

— Вот это вписывается, — одобрительно кивнул Сэнсей. — В коробочку, которую вы у него усмотрели, запросто можно было положить много-много мелких брюликов, смешав их, допустим, для страховки с сахарным песком. А отъезд этого дяди в Западное полушарие мог быть кому-то очень некстати. Вот его и наказали по всей строгости советского блатного закона.

— Вообще-то, — заметил Агафон, которому не очень понравилось, что версия Гребешка, то есть сущего салаги, получила поддержку Сэнсея, — это все клевые рассуждения, только нам-то от этого не легче. Москва опять какие-то заварухи крутит, Ворон им подтягивает, а мы втемную играем хрен его знает в какой бейсбол. Чует мое сердце, Сэнсей-Алексей, что надо нам не маяться дурью и не копаться во всем, а свалить куда подальше, пока руки-ноги при себе. Извини, но я откровенно, от души.