Читать книгу "Смесь бульдога с носорогом: Повесть - Маша Стрельцова"

На следующий день не успела я выехать на своей машинке, как меня остановили злющие — презлющие гаишники. Оказалось, что бутылку я вчера очень прицельно запулила в их будочку, стоящую у дороги. При чем настолько прицельно, что попала в окно, а затем и в какого — то гаишника, который теперь мается фингалом под глазом и порезами от разбившегося стекла. К несчастью, его напарник успел запомнить номер моего БМВ. Как я задабривала гаишников — отдельная и очень долгая песня. Однако полностью стереть этот случай из их памяти мне не удалось, и потому практически каждый встреченный гаишник с тех пор с удовольствием меня тряс.

Итак, нацепив на лицо светлую улыбку первоклассницы, получившей первую в своей жизни пятерку, я притормозила около дядечки и выразила восторг от встречи с ним. Дяденька нахмурился. Ясен пончик, он тут не к девочкам приставать поставлен, а жене на булавки, деткам на памперсы зарабатывать должен. Мысль обо мне как об источнике дохода для его семьи мне не понравилась напрочь. Гиббон осмотрел меня мельком, потом — пристальнее — номер машины, и начал весьма нехорошим голосом:

— Документики ваши !

— Нет проблем! — лучась улыбкой, я выдала ему требуемое.

Тот их тщательно изучил и нудно продолжил:

— Аптечка есть?

— Конечно! — я просто лучилась от счастья, легко перегнулась к бардачку и, достав аптечку, продемонстрировала ее дяденьке. Ты смотри — ка, новенький, а уже в курсе про мою машину, то — то он номер так внимательно изучал! Гиббон нахмурился еще больше, немного подумал и наконец придумал:

— Почему без ремня ехали?

Я аж потерялась…

Лет пять уже как эту статью дохода — в пределах города — у гаишников официально прикрыли. Однако, памятуя, что спорить с ними бесполезно, я просто возмутилась:

— Да вы что??? Такую красоту — и ремнями??? — и скосила глаза на обтянутую тонким топиком грудь. Грудь у меня и правда выдающаяся, причем в прямом смысле, за что на меня некоторое время назад пытались навесить кликуху Саманта Фокс. Мне это не понравилось, а люди к тому времени уже поняли, что с моим мнением лучше считаться. Гиббон невольно проследил за моим взглядом и принялся тщательно исследовать глазами открывающиеся ему просторы в низко вырезанном декольте. Для закрепления успеха я открыла дверцу и вышла. Гиббона определенно чуть удар не хватил. Мне вообще нравятся крайности. Сама — то я всего — навсего сто семьдесят пять ростом, однако обожаю носить обувь на пятнадцатисантиметровых шпильках — догадайтесь, сколько это в сумме рост выходит? Люди обычно в шоке. Этот не стал исключением. Я потянулась всем телом, разминая мышцы, после чего с надеждой посмотрела на гиббона:

— Так ко мне претензий я так понимаю нет? — кончиком косы я принялась смахивать с джинс несуществующие пылинки. Мне было жарко.

— Нет, — промямлил гиббон, с трудом отрывая глаза от вознесшейся теперь выше его макушки груди.

— Тогда я поеду? — обрадовалась я.

Он промычал нечто утвердительно — отрицательное, я потеребила кончик косы и предложила :

— Тогда вам следует дать мне …. — тут я вздохнула, и за эту паузу лицо бедного гиббона совсем посинело, — мои документы, — скромно закончила я.

Тот молча протянул мне права и я отчалила дальше по делам. Нечасто мне удается так просто ускользнуть из лап мстительных гаишников. Новенький, повезло мне!

Немного отъехав, я вытащила пару салфеток и промокнула выступивший по всем открытым участкам тела крупный пот. Жара была просто удушающей (ну почему я не одела шорты !) Потом я непроизвольно посмотрела в зеркало заднего вида. Гиббон с потерянным видом не отрывал взгляд от моей машинки. Я так понимаю, панорама моей груди чуть выше уровня его макушки сниться ему будет долго. Хоть с этим мне повезло, а то на лицо я просто кинозвезда в стиле Вупи Голдберг.

Секретарша у Ворона была оригинальная. Не тратя время на ее описание, скажу, как ее звали.

Клавдия Никитична.

Типичная учительница и по повадкам и по виду. Примерно лет сорок пять, на фейсе написано высшее педагогическое образование и долгая трудная работа с малолетними преступниками младшего школьного возраста. Компьютер, стоящий на ее столе, она любовно протирала мокрой тряпкой, и непонятно было, как он от такой ласки до сих пор не загнулся. Впрочем, включенным я его и не видела — всю документацию она вела по старинке на бумаге. Ее вид предусматривал полное отсутствие какой — либо личной жизни, высокоэротичные шерстяные панталоны зимой и всесезонные застиранные лифчики с пришпиленной булавкой бретелькой. Кофе она варила по собственному эксклюзивному рецепту — одна столовая ложка размолотого порошка на литр воды, видимо сказывалось тяжелое детство времен тотального дефицита. Впрочем, я несправедлива — сахара и молока она никогда не жалела. В первый раз, когда я заглянула в этот офис, я громогласно заявила, что секретарша, вместо кофе подающая разведенное молоко с пятью ложками сахара на маленькую чашку, должна быть немедленно уволена. Ворон же махнул рукой и сказал что она по крайней мере пишет без ошибок, но Клавдия Никитична оказалась дьявольски злопамятной.

Я постоянно задавала себе вопрос — ну почему, почему она, а не модельного вида девица, как у других? Ответа я не находила, а задавать этот вопрос Ворону мне почему — то категорически не хотелось. Ворон вообще из тех людей, в общении с которыми невольно начинаешь сначала думать, а потом говорить.

— Здравствуйте, Клавдия Никитична, Ворон у себя? — холодно спросила я. Никитична меня, как я уже упоминала, не любила, и я отвечала ей тем же.

— У себя, но с минуты на минуты к нему придут, — не поднимая головы от бумаг процедила она. Хамка, прости господи.

— Да я ненадолго, — ответила я и решительно двинулась к кабинету. Игнорируя ее гневный вопль, я внезапно остановилась у двери, бодро ее попинала и гаркнула:

— Налоговая!

Ворон, увидев меня, заметно расслабился и недоуменно спросил:

— Ты чего?

— С кем поведешься, — улыбнулась я, — а как вы ко мне в дверь ломитесь, забыл?

Я оглядела его заваленный бумагами стол, и внезапно гениальная идея посетила меня. «Это же мои любимые джинсы!» — взвыл благим матом внутренний голос. «Заткнись!», — сурово рявкнула я и схватила со стола ножницы.

— Слушай, Машка, — поморщился Ворон, — тут ко мне люди серьезные должны подъехать, невовремя ты.

— Помоги, — попросила я, вспарывая ткань на правой ноге.

— Ты чего? — удивился он.

— Жарко, — исчерпывающе объяснила я и повернулась к нему спиной, — отрежь там ровненько, будь ласка.

Ворон молча щелкнул ножницами, я дрыгнула ногой, освобождаясь от ампутированной штанины и застонала от блаженства, почувствовав обнаженной кожей кондиционированный воздух кабинета.

— Теперь вторую так же, — сладострастно простонала я. Таким голосом говорят «я хочу тебя, милый, еще раз».