Читать книгу "Пятый ребенок - Дорис Лессинг"

Гарриет огорчило, что она злилась.

— Я всю ночь не спала, — начала было она, но Уильям перебил ее, отнимая инициативу высказать то, что думали они все; Гарриет понимала это и даже знала, почему сказать должен Уильям, недобросовестный муж и отец.

— Теперь так и будет, сестрица Гарриет, — объявил он, подаваясь вперед со своего барьера и вскидывая руки, как дирижер. — Сколько тебе лет? Нет, не говори, я знаю; и за шесть лет ты родила четверых детей.

Он огляделся, чтобы убедиться, что остальные за него — так и было, и Гарриет видела это. Она иронично улыбнулась.

— Преступница, — сказала она. — Вот я кто.

— Сделай перерыв, Гарриет. Это все, о чем мы просим, — продолжил Уильям все более и более веселым и наигранным тоном — в своей обычной манере.

— Это говорит отец четверых, — сказала Сара, прижимая к себе свою бедную Эми и вынуждая остальных сказать вслух то, что они, должно быть, думали: что она переступила через себя, дабы поддержать своего никудышного мужа перед всеми.

Уильям послал ей благодарный взгляд, стараясь не смотреть на горестный сверток, который она оберегала.

— Да, но мы хотя бы растянули это на десять лет, — договорил он.

— Мы собираемся сделать перерыв, — объявила Гарриет. И добавила с вызовом в голосе: — По крайней мере, на три года.

Все переглянулись: Гарриет показалось, осуждающе.

— Я говорил вам, — сказал Уильям. — Эти безумцы намерены продолжить.

— Эти безумцы определенно намерены, — сказал Дэвид.

— Я так и сказала, — вступила в разговор Дороти. — Если уж Гарриет взбредет в голову какая-то мысль, отговаривать ее бесполезно.

— Как и ее матери, — уныло добавила Сара: она имела в виду, что, несмотря на ущербного ребенка, Дороти решила, будто нужна Гарриет больше, чем Саре.

«Ты намного крепче ее, Сара, — говорила ей Дороти. — Беда Гарриет в том, что ей хочется больше, чем она может съесть».

Дороти сидела рядом с Гарриет, на руках у нее дремала малышка Джейн, вялая после беспокойной ночи. Дороти сидела прямо и прочно, губы сурово сжаты, глаза не упускают ничего.

— А что плохого? — сказала Гарриет. Она улыбнулась матери: — Что я еще могу?

— Они собираются родить еще четверых, — заявила Дороти, обращаясь к остальным.

— Боже милостивый! — сказал Джеймс, восхищаясь и ужасаясь. — Ну и пусть, я ведь так много зарабатываю.

Дэвиду это не понравилось: он вспыхнул и потупился.

— О, Дэвид, не нужно, — сказала Сара, стараясь не показаться резкой: ей страшно не хватало денег, но это Дэвиду досталась хорошая работа, и это ему так много помогали.

— Но вы ведь не собираетесь вправду рожать еще четверых? — спросила Сара, вздохнув; все понимали, что она имеет в виду: еще четыре раза испытывать судьбу.

Сара нежно опустила руку на голову спящей Эми, покрытую платком, оберегая ее от всего мира.

— Нет, мы собираемся, — сказал Дэвид.

— Да, обязательно собираемся, — сказала Гарриет. — Вот то, чего на самом деле хочется каждому, но людям промыли мозги. Всем хочется так жить, это правда.

— Счастливые семейства, — язвительно сказала Молли: она была сторонницей такой жизни, в которой быт занимал свое скромное место, оставаясь фоном для чего-то более важного.

— Центр этой семьи — мы, — ответил Дэвид. — Мы, то есть я и Гарриет, а не ты, мама.

— Боже сохрани! — сказала Молли, и ее большое лицо, и без того довольно румяное, зарделось еще сильнее: ее взяла досада.

— Да, конечно, — продолжил ее сын. — Это никогда не был твой стиль.

— И уж точно не мой, — вступил Джеймс, — и я не собираюсь просить за это прощения.

— Но ты всегда был чудесным отцом, супер, — прощебетала Дебора. — А Джессика — чудесной мамочкой.

Ее настоящая мать вскинула свои массивные брови.

— Что-то не могу вспомнить, чтобы ты хоть раз дала Молли проявить себя, — заметил Фредерик.

— Но в Англии так хо-о-олодно, — простонала Дебора.

Джеймс, в своем ярком, слишком ярком костюме — статный, хорошо сохранившийся джентльмен, приодевшийся для южного лета, — позволил себе иронически фыркнуть с высоты возраста на бестактность молодых и взглядом извинился за Дебору перед бывшей женой и ее новым мужем.

— Как бы там ни было, — подчеркнул он, — это не мой стиль. Ты ошибаешься, Гарриет. Верно противоположное. Людям промыли мозги, чтобы они верили, что семья — это лучшее в жизни. Но это уже в прошлом.

— Но если вам все это не нравится, тогда почему вы здесь? — спросила Гарриет, слишком воинственно для мирной утренней сцены. И тут же залилась краской и воскликнула: — Нет, я не хотела.

— Конечно, не хотела, — сказала Дороти. — Ты переутомилась.

— Мы здесь, потому что здесь здорово, — сказала двоюродная сестра Дэвида, школьница.

У нее были несчастные или, по крайней мере, трудные отношения в семье, и она пристрастилась все каникулы проводить у Ловаттов, а родители были довольны тем, что их дочь повидает настоящую семейную жизнь. Звали ее Бриджит.

Дэвид и Гарриет обменивались долгими ободряющими, веселыми взглядами, как было у них в обычае, и не услышали девочку, которая теперь бросала на них горькие взоры.

— Эй вы, двое, — сказал Уильям. — А ну скажите Бриджит, что не гоните ее.

— Что? А в чем дело? — завелась Гарриет.

Уильям сказал:

— Бриджит надо услышать, что она у вас желанный гость. Да, в общем, и всем нам нужно время от времени, — добавил он своим игривым тоном и, не удержавшись, посмотрел на жену.

— Ну ясно, ты желанный гость, Бриджит, — сказал Дэвид. И значительно посмотрел на Гарриет, которая тут же сказала:

— Ну разумеется. — Она имела в виду, что это понятно и без слов; и за этим лежал вес тысячи супружеских разговоров, который заставил Бриджит посмотреть на Дэвида, потом на Гарриет, потом опять на Дэвида, а потом оглядеть всех, кто был за столом, и сказать:

— Когда я выйду замуж, я буду жить так же. Как Гарриет и Дэвид, иметь большой дом и кучу ребятишек… и все вы будете там желанными гостями. — Ей было пятнадцать — простая темноволосая пухлая девчушка, которая, как все понимали, скоро расцветет и будет красавицей. Ей это говорили.

— Естественно, — невозмутимо сказала Дороти. — У тебя сейчас-то, по сути, никакого дома нет, вот ты и ценишь его.

— Что-то не сходится в этой логике, — сказала Молли.

Девочка растерянно окинула взглядом стол.

— Мама хочет сказать, что ценить можно только то, что ты сам испытал, — сказал Дэвид. — Но я — живое свидетельство того, что все не так.