Читать книгу "Везуха - Сергей Чекмаев"

Сам полет Андрей банально проспал. Всю ночь вместе с бабой Ирой чемодан перепаковывал, вот и не выспался:

– Фотоаппарат взял?

– Взял, баб Ир, куда ж я без него!

– А носков чего так мало положил?

– Да хватит.

– Расческа где? Забыл, небось?

– Во внутреннем кармане. Ну, чего ты, в самом деле? Все я взял! Не маленький уже!

И знаменитый на весь мир лондонский Хитроу тоже не успел как следует рассмотреть. Сели под вечер, моментально проскочили таможню и сразу загрузились в автобус. Небольшой, уютный, симпатичный такой. Поперек борта – надпись: «Конкорд-колледж», вычурная эмблемка и девиз: «Education and concord» – «Образование и согласие». До общежития доехали минут за сорок, не больше. Двухэтажный домик несколько угловатых форм оказался на удивление чистеньким. Может, до современных многозвездочных отелей он и недотягивал, а по-хорошему – и рядом не стоял, но для усталых, измученных многочасовым перелетом ребят сгодился на ура.

Кругом все чужое, незнакомое, все интересно. За партами сидят не как у нас – по двое, а по одному: у каждого свой столик. Уроки сдвоенные, вроде как пары в наших институтах, по сорок минут каждый. Перемены совсем коротенькие, только одна большая, посредине – для завтрака. Больше всего ребят поразил установленный в библиотеке ксерокс. Чудо техники! А учебу-то как облегчает! Вместо того чтобы записываться в очередь на какую-нибудь редкую и оттого, естественно, донельзя необходимую книгу, просто взял ее в читальном зале на пару минут, откопировал нужные страницы, – и всего делов!

Англичане… О, пардон! Британцы, конечно. Как бы это ни выглядело со стороны, но здесь, в Англии, далеко не каждый считает себя англичанином. English – это только язык, ну, еще, может, юмор и пудинг. А вот люди – обязательно британцы, British, никак не English. И тут уж лучше не ошибаться, не дай бог, напорешься на МакКормика или О’Райли какого-нибудь в шестнадцатом колене, для которого назваться англичанином – все равно что вены ржавой вилкой перерезать. Кто не верит, может вспомнить капитана Блада. Крутой флибустьер, помнится, никогда не забывал помянуть, что он-де не англичанин, он «имеет честь быть ирландцем».

Вот эти самые британцы тоже поначалу смотрели на наших, как на инопланетян каких-нибудь. Особенно после первого дня, когда почти весь колледж собрали в торжественном зале, а русские, построившись на сцене, заученно отбарабанили сценку-приветствие. Все бы ничего, да вот только Алла Аркадьевна заставила всех облачиться в школьную форму. И комсомольские значки нацепили, понятное дело.

Красота!

Ребята поворчали про себя, но оделись, как сказано, а что будешь делать?

В итоге британцы имели счастье лицезреть целую сцену одинаковых до зубовного скрежета парней и девчонок. Бесспорно, у колледжа тоже была своя форменная одежда – пиджаки с эмблемой у лацкана. Только надевали ее по случаям исключительным – на ежегодные построения перед началом нового учебного года и на день проводов выпускников.

На следующий день местная газета не упустила шанс поиронизировать: «…в темно-синей полувоенной форме со знаками отличия, одинаковые, как оловянные солдатики из подарочного набора».

Посмеялись, позубоскалили, но… привыкли.

На знакомом уже автобусе группу вместе с британскими ребятами то и дело возили на экскурсии. В Лондоне побывали, кажется, везде – Биг-Бэн, Тауэр, Вестминстер, собор Святого Павла, Королевский Музей Искусств, Британский музей, галерея Тейт…

Ездили в Гринвич, где наши не преминули потоптаться на нулевом меридиане. Странное и удивительное ощущение: вот ты стоишь в восточном полушарии, сделал всего один шаг – и уже в западном!

С борта снующего между Лондоном и Гринвичем миниатюрного кораблика бросили в Темзу пятикопеечные монетки, специально запасенные для такого случая. А в Национальном Морском Музее довелось созерцать знаменитую подзорную трубу адмирала Нельсона и потемневшую от времени доску – кусок планшира флагманского корабля сэра Френсиса Дрейка, победителя (на пару с погодой, конечно) «Непобедимой Армады». Трухлявый, изъеденный временем обломок не очень соответствовал своей роли. Кто-то даже пошутил, что в качестве экспоната просто подобрали в порту первую попавшуюся деревяшку.

А под конец обмена нежданно-негаданно свалилась на ребят экскурсия в Стоунхендж. Вообще, ничего подобного программой не предусматривалось, но в дело вмешался Его Величество Случай. Местные парни, отмечая гостевую победу любимого «Арсенала» над «Миллуоллом», разогревшись подходящими к случаю напитками, ввязались в драку с болельщиками проигравшей команды. Потери понесли обе стороны, парой шишек миллуолльцы не отделались, но и брэдфордская компания пострадала изрядно: сотрясение мозга, трещина в ключице, сломанная челюсть…. Трое оказались на больничной койке и на несколько недель могли забыть как о футболе, так и об экскурсии в Стоунхендж. А освободившиеся места в группе надо было чем-то заполнить, и попечительский совет решил пригласить на экскурсию русских ребят. По каким-то своим, неведомым критериям Алла Аркадьевна отобрала Андрея и двух девчонок из параллельного класса – Катю и Ирину.

В экскурсионном автобусе русские оказались в центре внимания. Иринка прекрасно играла на гитаре, а в Британии, как нигде, ценят бардов. Поначалу просто хотели скрасить скучную дорогу, а в итоге получился импровизированный концерт. То Иринка песню споет, то Крис – тоже неплохой гитарист, только зажатый какой-то, неискренний. Гитара у Криса была не совсем такая, как Ира привыкла, да и стеснялась она немного, но когда разыгралась… Инструмент полностью перешел к ней в руки, и Крис даже и не думал забирать назад – далеко ему было до Иринки. Так и сидел пораженный, слушал, раскрыв варежку, как и все остальные.

Британцы притихли. Даже их преподаватель, о чем-то непринужденно болтавший с Аллой Аркадьевной, тоже в итоге пересел поближе – слушать. Мало кто понимал слова, особенно Окуджаву и Высоцкого, поэтому в паузах, когда Иринка подтягивала струны, непривычные к такой размашистой манере игры, вполголоса просили перевести. Андрей с Катей старались, как могли. Надрывные, с выплескивающейся толчками, как кровь из порванной артерии, ритмикой песни Высоцкого производили на слушателей неизгладимое впечатление.

«…и еще будем долго огни принимать за пожары мы,

Будет долго зловещим казаться нам скрип сапогов,

Про войну будут детские игры с названьями старыми,

И людей будем долго делить на своих и врагов…»

В Британии тоже писали песни о войне, да и чужие поют, французские, американские… Но все-таки о другом, не о силе и героизме, и даже не о подвиге. Все больше о нелегкой доле летчиков-истребителей, что даже сон о любимой девушке не успевают досмотреть, – снова тревожно ревет сирена. И мелодии сосем другие – плавные, задушевные, но нет напора, надрыва, скрытой силы, потому и не цепляет.

Странный концерт как-то по-особенному сблизил ребят в автобусе. Больше, чем совместная учеба, экскурсии, вся эта «народная дипломатия». Впервые они ощущали себя вместе, не по чьему-то приказу, не по решению кого-то там, наверху, а по собственному желанию.