Читать книгу "Ордынское иго и становление Руси - Вольдемар Балязин"

В 1337 году «у Лубянки бысть возведен каменный храм Иоанна Предтечи».

В 1339 году Иван Калита, человек уже немолодой, вновь отправляется в Орду к Узбеку. Это был его последний шанс победить тверского князя. Великий князь взял с собою старших сыновей, Симеона и Ивана. Хан принял его милостиво. После этого Узбек велел вызвать к нему Михаила Александровича Тверского. Князь приехал в Орду и был там убит. На следующий год Иван Калита организовал поход на Смоленск, в который сам не пошел.

Через некоторое время внезапная болезнь уложила Ивана Даниловича в постель, и 31 марта 1341 года он, приняв схиму, умер. Похоронили его на следующий день в построенной им церкви Архангела Михаила.

По завещанию, оставленному Иваном Даниловичем, Московское княжество в целом делилось между членами княжеской семьи, каждый из которых получал в нем свой удел. Столица княжества рассматривалась как общее владение всех потомков Калиты. Это общее владение находило выражение в «сместном», то есть совместном, управлении Москвой членами Московского княжеского дома.

Калита завещал Москву трем своим сыновьям – Симеону, Ивану и Андрею, которые договорились совместно владеть городом. Управляли же ею – тысяцкий, наместник Великого князя, и наместники от князей – совладельцев.

«Третное» владение Москвой установилось с 1340 года и продолжалось почти до конца XV века.

Иван Калита оставил свой трон старшему сыну Симеону, прозванному Гордый.

О нем-то и пойдет речь в следующем очерке.

Симеон Гордый

Имя Симеон, записанное в Святцах, по официальному, церковно-славянскому, календарю в обиходе звучало как Семен, подобно тому как Иоанна звали Иваном, Матфея – Матвеем, Сергия – Сергеем и т. п. Так и мы станем в этом очерке называть нашего следующего героя – Семеном Ивановичем.

Когда скончался его отец, Иван Данилович Калита, Семену было двадцать пять лет. Сразу после смерти Калиты в Орду поехали Константин, князь Тверской, и Константин, князь Суздальский. Поехал на поклон к хану и сын Калиты Семен. Хан Узбек принял его приветливо. Семен Иванович получил ярлык на великое княжение с еще большими полномочиями, чем были у его отца.

Молодой князь с первых же дней повел решительную внутреннюю политику. Согласно преданиям, Великий князь, приняв в «руце своя всех князей», заставил удельных князей «целовать у отчего гроба крест на том, что они все будут заодно и будут чтить его во отца место, имея общих врагов и друзей».

Добившись полного подчинения, Семен делает еще один смелый ход – пытается подчинить Новгород великокняжеской власти. Вместо того чтобы поехать в этот город и уладить разногласия, возникшие при очередном сборе дани, а также другие наболевшие проблемы, выказав своим появлением, как это делали все князья до Семена Ивановича, уважение к новгородским обычаям, Семен отправил туда наместников. Они захватили Торжок и, зная о прочном положении своего князя, стали, собирая дань, притеснять население, грабить жителей города и его окрестностей. Новгородцы написали великому князю: «Ты еще не сел у нас на княжение, а уже бояре твои насильничают!»

Семен прочитал послание, собрал дружины целовавших ему на верность крест князей и пошел войной на Новгород. Огромное войско противника напугало новгородцев. На вече они решили просить мира у Семена с условием оставить все по-прежнему. Великий князь проявил взвешенность и спокойствие, уступил просьбе, но взял с новгородцев за мирное завершение конфликта контрибуцию, как с побежденных, – «черный бор» (поголовный сбор), который больно ударил горожан по карману. Но этого победителю показалось мало. Он потребовал, чтобы новгородская знать просила у него прощения, и босые, униженные, одетые в простые платья, нечесаные явились к нему новгородцы, встали на колени, потупили глаза, повлажневшие от стыда: за себя – слабых и за Семена – гордого.

Семену Гордому понравились униженные новгородцы и изъявленная ими покорность. «Симеон, в бодрой юности достигнув великокняжеского сана, умел пользоваться властию, не уступал в благоразумии отцу и следовал его правилам: ласкать ханов до уничижения, но строго повелевал князьями российскими и заслужил имя Гордого», – писал Н. М. Карамзин.

Его авторитет в стране и в Орде, куда он регулярно свозил дань, пугал многих. Воевать в Заокскую землю другие князья ходить не решались, хотя между собой частенько выясняли отношения с оружием в руках. Великий князь относился к мелким распрям между уделами на удивление спокойно: пусть дерутся, лишь бы дань платили. Мир в Заокской земле манил к себе людей из других княжеств.

После похода на Новгород великий князь распустил войско, но, оказалось, рано успокоился Семен. Начался период войн Руси с Литвой: Ольгерд, сын Гедимина, подступил к Можайску, осадил город, выжег предместья. А потом неожиданно ушел назад в Литву.

Литовцы к середине XIV столетия усилились настолько, что постоянно тревожили русских на западных границах. Они взяли Ржев, Брянск, добирались в своих походах до Тверского и Рязанского княжеств. Ольгерд был прекрасным полководцем, «не токмо силою, елико умением воеваши», с его похода на Можайск началась так называемая «литовщина». Продолжалась она лет сорок, причем победа доставалась то одному, то другому сопернику. Люди пользовались этим: было куда сбежать от преследования, от московских князей уходили в Литву, а провинившиеся в Литве шли на службу в Москву.

В 1341 году случилось еще одно немаловажное для Москвы и ее князей событие: умер хан Узбек, и в Орде началась «замятия»: ханы, убивая друг друга, сменялись чуть ли не ежегодно. Угодить всем им было трудно. Но угождать ханам в те десятилетия русские князья еще были должны: очень уж сильны, воинственны и опасны для Руси были ханы, даже дерущиеся между собой. Насколько опасны, станет ясно чуть позже, после битвы на поле Куликовом, а пока великие князья терпели унижение, отвозили в Орду большие обозы с данью и укрепляли Москву.

По своим размерам, экономической мощи, культурным и духовным ценностям Москва первой половины XIV века уступала лишь таким городам, как Владимир или Новгород. Об этом косвенно свидетельствует тот факт, что в 1334 году во время пожара, когда выгорела вся Москва, огонь уничтожил 28 церквей. В 1340 году пожар в Великом Новгороде сжег 74 церкви. Впрочем, нельзя забывать, что Москву в тот век окружали многочисленные густонаселенные села, которые составляли с городом единый экономический, культурный и духовный организм. Подмосковные села по мере расширения города входили в его состав, и процесс этот продолжается по сей день.

В начале 1340-х годов в Москве возрождается угасшее было в последний период великого княжения Ивана Калиты каменное строительство. В 1344 году именно в Москве, а не во Владимире, Ростове или Суздале возобновляется искусство монументальной росписи церквей. Приглашенные митрополитом Феогностом греки расписали за одно лето Успенский собор в Кремле. Собор Архангела Михаила украшали писцы великого князя, руководили работами Захарий, Иосиф, Николай. На деньги первой жены Семена Гордого, литовской княжны Айгусты (Анастасии), в 1345 году мастером Гойтаном была расписана церковь Спаса на Бору. Затем в Москве украсили фресками церковь Иоанна Лествичника.