Читать книгу "Краски мечты - Лора Брантуэйт"

Но это был, откровенно говоря, плохой вариант хотя бы потому, что через час, максимум через три все семейство обеспокоится Джининым крепким сном, и ее начнут будить. Если бы сегодня был понедельник, то все было бы проще: пойти в галерею, разгрести бумаги, получить премию за сверхурочную работу. А так…

Джина бросила неприязненный взгляд на циферблат наручных часов, темный с серебристыми цифрами: да, без десяти шесть, ни больше ни меньше. Джина с каким-то мстительным выражением на лице направилась к холодильнику и перенесла из него на стол все, что хотя бы немного могло скрасить это раннее промозглое утро: сыр, мед, апельсиновый джем и мармелад, потом добавила к уютной живописной кучке мягкий хлеб и печенье. Конечно, всего не съесть, но так уже создается слабое ощущение приятной компании. А это в подобные минуты особенно ценно.

Отец знал толк в кофе. В его доме даже растворимый был всегда вкусным. Но Джина решила не лениться и сварить кофе по-настоящему. Заодно можно заполнить еще минут десять.

Большая джезва мягко поблескивала невнятными узорами на круглых металлических боках. Джина стояла рядом, опершись ладонями о кухонный стол, и наслаждалась долгожданной, но от этого не менее странной и немного пугающей пустотой в мыслях. Хотелось чем-то ее… заглушить. И девушка внимательно прислушивалась к шороху нагреваемой воды и смолотых твердых зерен на дне темно-медного сосуда.

Скоро все проснутся, заголосит телевизор, перебиваемый шумом лжебесшумного пылесоса. Будет ли хорошо? Нет, знала Джина, не будет. Кулаком – о стол, резко, боль в костях, и вода в джезве – поднялась, расплескалась…

Джина уселась за стол, потерла ушибленную руку, потом решительно взялась за телефонную трубку и набила номер Мэган. В числе прочих достоинств у Мэган было одно качество, в глазах Джины просто бесценное: по ее голосу никогда невозможно было определить, что еще тридцать секунд назад Мэган спала. Бесценным оно было в первую очередь для самой Мэган: спать она могла в любое время суток, но это никак не отражалось на качестве ее телефонных переговоров. В данную же минуту Джина предпочла маленький компромисс с совестью и решила не интересоваться, разбудила она подругу или нет.

– Алло, – ровный голос из холодной пластиковой трубки.

– Привет, Мэг. Это Джина. Извини за ранний звонок, но у меня к тебе дело.

– Да? Считай, что тебе повезло: я еще не ложилась спать и нахожусь в сознании.

– Ой, ты не одна? – Джина смущенно потерла нос кончиками пальцев.

– Не обязательно, – с достоинством ответствовала Мэган. – Так что успело стрястись за эту долгую ночь?

– Ничего, – уронила Джина тяжелое, как колода, слово.

– Хм. Дай подумать… Ты убита отсутствием новостей? Отсутствием Виктора? Его присутствием? Нет, ты же собиралась на ужин к родителям…

– Да.

– Так что?

– Ничего, – совсем тихо произнесла Джина. – Понимаешь, ничего не произошло. Не происходит. Не меняется. Все стоит на месте, как вода в глубокой луже. Мне тошно. Я так правда больше не могу.

– И?.. – Душеспасительное настроение, владевшее Мэган еще несколько часов назад и наполнявшее ее энтузиазмом, кажется, улетучилось из-за недостатка сна. Во всяком случае, сейчас в ее тоне играли чуть ли не саркастические нотки.

– И я хочу поехать с тобой.

– Вот это класс! – мгновенно оживилась Мэган. – Значит, вперед, в светлое, яркое, фантастически многоцветное будущее?

– Вечно ты преувеличиваешь.

– И тебе это нужно! – Мэган напела какой-то одной ей ведомый победный марш. – Когда мы едем за покупками?

У Джины внутри будто бы сам собой развязался какой-то узел. Захотелось в тепло, под одеяло, и спать долго-долго…

– Мэг, а зачем мне в Альпах это? – недоуменно поинтересовалась Джина, вертя в руках крохотное платье из вискозного шелка, которое ей сунула в руки Мэган.

Мэган, кстати, в это время методично подталкивала подругу к примерочной.

– Я думала, что на горнолыжный курорт покупают куртки, перчатки, свитера, джинсы и спортивные костюмы! Но это… – Джина приложила платьице к руке: так и есть, просвечивает.

– Не будь такой наивной, моя дорогая! – Мэган будто отдала команду. – Повод найдется, было бы что надеть. Вот, еще это и это, ты вовремя напомнила о свитерах!

К вороху одежды, который Джина держала перед собой, добавилось еще два вязаных изделия. Первое по фасону напоминало джемпер, но вряд ли могло таковым называться: вязка была столь ажурной, что скорее можно было говорить о замысловатом переплетении черных нитей. А второе представляло собой очень странное платье: короткое и на тонких бретельках, но плотно связанное из грубых ниток цвета верблюжьей шерсти.

Купили все.

Джина пробовала возражать, но Мэган авторитетно заявила, что новая жизнь начинается, как правило, с нового имиджа, и посоветовала зайти в парикмахерскую.

К счастью, по пути подруги отвлеклись на посещение кондитерской, а потом было поздновато и немного лень, и Джина утешила подругу тем, что она и без того будет самой экстравагантной горнолыжницей во всей Швейцарии.

– Ха. Это мы еще посмотрим. – Мэган выразительно поправила на носу темные очки в фиолетовой оправе. Зачем они ей были нужны серым октябрьским днем – непонятно. Но на фоне длинных белых локонов они смотрелись шикарно, это факт.

Вечером Джина перемеряла все покупки.

Черт подери, а что-то в этом есть… Задумчиво глядя в зеркало, Джина расстегнула три нижние пуговицы на замшевой рубашке.

3

Альберт Ридли скептически разглядывал естественный узор, нанесенный на гладкое дерево столешницы временем и самой жизнью. Когда-то это дерево было живым. Оно росло, наверное, где-то неподалеку, может быть, ниже по склону, впитывало яркий, но холодный здесь свет солнца, радовалось ему, дышало, пило воду, которую нелегко было по глотку высасывать из суховатой почвы. Его листья шумели на ветру, по его коре ползали суетливые насекомые, по плотным сосудам текла древесная кровь. Вокруг стояли другие деревья, такие же никогда не умолкающие по-настоящему и никогда не сходящие с места, и пели птицы. Кто знает, вдруг, когда птицы садятся на ветки, перебирают лапками, – это щекотно? А потом пришли люди. Наверняка этот дуб (или что-то… кто-то там еще, Альберт не очень хорошо в этом разбирался, а точнее не разбирался вообще) видел людей за свою долгую гармоничную и недвижимую жизнь. Но эти были особенные. Скорее всего, у них в руках визжал металл – совершенно другой, абсолютно непонятный и враждебный по природе своей (или не-природе), и потом наверняка была боль – и все.

Знало бы это дерево, как обойдутся с его трупом! Сохранят, высушат, распилят на части и сделают из него что-нибудь полезное. Может, даже вот такое, с претензией на особую незамысловатую эстетику.

И будут его полезные и красивые останки стоять в каком-то маленьком баре, похожем на другие, которых сотни в Европе.