Читать книгу "Убийство в Орсивале - Эмиль Габорио"

— Я не всегда был хамом, — продолжал он. — Мой отец имел средства, был почти богатым! Меня учили и, когда мне исполнилось шестнадцать лет, меня поместили к господам Леруа в Анжере. Не прошло и четырех лет, а на меня там уже смотрели как на выдающегося, талантливого молодого человека с хорошим будущим. К несчастью, в это время умер мой отец. Мать умерла еще раньше. Он оставил мне превосходное имение стоимостью в сто тысяч франков. Я продал его за шестьдесят тысяч и махнул в Париж. Я был точно сумасшедший. Моя жажда удовольствий была ненасытна. В Париже открылось широкое поприще для пороков. Для удовлетворения моих желаний не хватало вещей. Я воображал, что мои шестьдесят тысяч франков никогда не закончатся.

Геспен остановился. Тысяча воспоминаний об этом времени пришла ему на ум.

— Хорошее было время! — тихо проговорил он. — Моих шестидесяти тысяч франков, — продолжал он затем, — едва хватило на восемь лет. У меня не осталось ни одного гроша, но я все-таки хотел продолжать такую же жизнь… Теперь вы понимаете? Именно в одну из ночей меня и забрали полицейские. Меня осудили на три месяца. В полицейском управлении вы найдете обо мне целое дело. Знаете, что оно сообщит? Оно расскажет вам, как, выйдя из тюрьмы, я попал в отчаянное, позорное положение. В то положение, когда не едят, но насыщаются, ходят без сапог, а жилище заменяют харчевни. Это дело обо мне сообщит вам также, что я очутился в обществе подозрительных лиц, мошенников и проституток… и это будет правда.

Мэр Орсиваля ужаснулся. «Боже правый! — подумал он. — Что за смелый и циничный разбойник! И сколько времени он провел в этом доме в качестве прислуги! Какой негодяй!»

Судебный следователь молчал. Он отлично понимал, что Геспен находится в одном из тех душевных состояний, когда человек позволяет заглянуть в самую глубину своих мыслей и выкладывает все.

— Но дело мое, — продолжал несчастный, — не расскажет вам, как я, испытавший омерзение к такой жизни, стал искать из нее выход, чуть не покушался на самоубийство. Оно ничего не расскажет вам о моих усилиях, о моем раскаянии, о желании возвратиться к прежней порядочности. Но такое прошлое, как мое, тяжкая вещь. Но вот я выбрался на дорогу. Последовательно я сменил четыре места, пока наконец через одного из своих патронов не получил место здесь, где мне было недурно. Правда, я всегда забирал вперед жалованье, но что делать? С собой не сладишь. Зато спросите, кого я обидел?

— Все это очень хорошо, — отвечал судебный следователь. — В свое время мы вернемся к вашему признанию. А теперь речь идет лишь о том, как вы провели эту ночь и откуда добыли деньги?

Настойчивость судьи привела Геспена в отчаяние.

— Чего вы хотите от меня? — воскликнул он. — Правды? Но ведь вы ей не поверите. Лучше молчать. Такова уж, значит, судьба!

— Я должен предупредить вас о том, что отвечать в ваших же интересах, — продолжал судебный следователь. — Если вы не захотите отвечать, я буду вынужден арестовать вас как подозреваемого в убийстве графа и графини Треморель.

Эта угроза произвела на Геспена страшное впечатление. Энергия оставила его, он упал на колени и заплакал.

— Умоляю вас, — сказал он, — ради бога, не лишайте меня свободы. Клянусь вам, я не виноват, заклинаю вас!

— Тогда говорите.

— Вы этого хотите… — продолжал Геспен, вставая. — Что же…

А потом он внезапно изменил свое решение.

— Нет! — воскликнул он и со злобой топнул ногой. — Нет, не скажу, не желаю! Только один человек на всем свете и мог бы меня спасти, это сам граф. Но его уже нет в живых. Я невиновен, но если не найдут настоящих убийц, то я погиб. Все против меня, я знаю это… А теперь делайте со мной что вам угодно, я больше не произнесу ни слова.

Решение Геспена нисколько не удивило судебного следователя.

— Подумайте, — просто сказал он. — Только и тогда, когда вы подумаете, я не буду иметь большего доверия к вашим словам, чем сейчас. Весьма возможно, что ваше участие в этом деле косвенное. В таком случае…

— Ни косвенное, ни прямое! — перебил его Геспен, а затем воскликнул в отчаянии: — Какое несчастье! Быть невиновным и не иметь возможности защищаться!

— Если так, то, может быть, — обратился к нему следователь, — для вас не составит труда стать лицом к лицу с телом госпожи Треморель?

Эту угрозу обвиняемый выслушал без малейшего волнения.

Его повели в залу, где находилось тело графини. Хладнокровно и спокойно он осмотрел труп и сказал:

— Она гораздо счастливее меня. Она уже умерла и не страдает, а меня, невиновного, обвинят в том, что я ее убил.

Домини попробовал последнее средство.

— Послушайте, Геспен, — сказал он, — если каким-нибудь образом вы знаете что-нибудь об этом преступлении, заклинаю вас — говорите. Если вам известны убийцы — назовите их. Постарайтесь заслужить свободу искренностью и раскаянием.

Геспен сделал безнадежный жест, который указывал на то, что убийцы ему неизвестны.

— Клянусь всем святым на свете, что я невиновен, — отвечал он. — Но я знаю, что если не найдут настоящих виновников, то я погиб.

Следователь поручил Геспена жандармскому бригадиру, приказав не выпускать его из виду. Затем он потребовал к себе старого Берто.

Жан был не из таких, чтобы бояться. Столько раз ему приходилось иметь дело с юстицией, что допросы его мало беспокоили. Отец Планта заметил, что он более упрям, чем обеспокоен.

— Этот человек пользуется у меня в общине очень дурной славой, — сказал мэр судебному следователю.

Жан Берто услышал эти слова и усмехнулся.

На вопросы судебного следователя он откровенно, чистосердечно и в то же время очень подробно рассказал все, что произошло утром, как он сопротивлялся, как его сын настаивал, и объяснил, почему именно они сочли нужным солгать. Таким образом, появился вопрос о поступках Жана до совершения преступления.

— Я сам лучше, чем моя репутация, — сказал он, — а сколько людей на свете, которые не имеют права этого сказать! Я знаю кое-что кое о ком, — и он поглядел при этом на Куртуа, — и если бы только захотел об этом болтать!.. Чего только не увидишь, когда не спишь по ночам!.. Да вот, например…

Он хотел было объяснить свои намеки, но ему не дали.

— Вы, кажется, хотите засадить меня в тюрьму, — сказал он, — и продержать там, пока не найдутся виноватые? Если бы это было зимой, то я не стал бы упираться. В тюрьме тепло, хорошо. Но сейчас ведь самое время охоты — вот что подло! Впрочем, это послужит хорошим уроком Филиппу, объяснит ему, что значит подслуживаться господам.

— Довольно! — строго прикрикнул на него следователь. — Вы знаете Геспена?

Маленькие глазки Жана засветились беспокойством.

— Конечно, — отвечал он, смутившись. — Мы не раз играли с ним в карты и выпивали…

Его поведение поразило всех. Отец Планта в особенности выказывал крайнее изумление. Старый мародер отлично понял, какое впечатление произвели его слова.