Читать книгу "Скрюченный домишко - Агата Кристи"

Я кивнул.

– Это один вид жестокости, – продолжала София. – Затембабушка. Я ее едва помню, но слышала про нее много. У нее жестокость, я думаю,шла от отсутствия воображения. Все ее предки – охотники на лис, генералы,этакие грубые бурбоны, исполненные прямоты и высокомерия. Такие, нимало несомневаясь, с легкостью распорядятся чужой жизнью и смертью.

– Не слишком ли это притянуто за уши?

– Может быть, и притянуто, но меня всегда пугал этот типлюдей – жестоких в своей прямоте. Дальше – моя мама, она – актриса и прелесть,но абсолютно лишена чувства меры. Она из тех бессознательных эгоцентриков,которые видят происходящее лишь постольку, поскольку это касается их самих.Иногда, знаешь, это пугает. Затем – Клеменси, жена дяди Роджера. Она – ученая,проводит какие-то важные исследования. Тоже безжалостна в своембезлико-хладнокровном стиле. Дядя Роджер – тот полная ей противоположность,добрейшая и милейшая личность, но вспыльчив до ужаса. Любая мелочь способнавывести его из себя, и тогда он буквально теряет над собой власть. Отец…

Последовала долгая пауза.

– Отец, – медленно продолжала она, – слишком хорошо владеетсобой. Никогда не угадать, что он думает. Он никогда не проявляет ни малейшихэмоций. Возможно, это какая-то бессознательная самозащита против маминогоразгула эмоций, но все же… иногда это меня немного тревожит.

– Дорогая моя, – сказал я, – ты напрасно так себявзвинчиваешь. Дело сводится к тому, что любой человек в принципе способен наубийство.

– Думаю, что да. Даже я.

– Только не ты!

– Нет, Чарльз, я не исключение. Мне кажется, я могла быубить… – Она умолкла, потом добавила: – Убить из-за чего-то очень важного!

Я рассмеялся. Просто не мог удержаться. София тожеулыбнулась.

– Может, все это глупости, но мы обязаны узнать правду осмерти дедушки. Просто обязаны. Если бы только это оказалась Бренда…

Мне вдруг стало очень жаль Бренду Леонидис.

Глава 5

По дорожке навстречу нам быстрыми шагами двигалась высокаяфигура в старой мятой фетровой шляпе, бесформенной юбке и какой-то громоздкойвязаной кофте.

– Тетя Эдит, – сказала София.

Фигура раза два нагнулась над цветочными бордюрами, затемстала приближаться к нам. Я встал со скамьи.

– Это Чарльз Хейворд, тетя Эдит. Моя тетя, мисс де Хевиленд.

Эдит де Хевиленд было около семидесяти. Копна седыхрастрепанных волос, обветренное лицо, острый проницательный взгляд.

– Здравствуйте, – проговорила она. – Слыхала про вас.Вернулись с Востока? Как поживает ваш отец?

Я с удивлением ответил, что хорошо.

– Я его знала еще мальчиком, – пояснила она. – Была знакомас его матерью. Вы на нее похожи. Хотите нам помочь или наоборот?

– Надеюсь помочь. – Я почувствовал себя не в своей тарелке.

– Помощь нам не помешает. В доме кишмя кишат полицейские. Тои дело на них натыкаешься. Некоторые мне не нравятся. Если мальчик ходил вприличную школу, он не должен служить в полиции. Я тут на днях видела сынкаМойры Киноул – стоит регулировщиком около Мраморной арки. Иногда не знаешь, накаком ты свете. – Она повернулась к Софии: – Няня тебя искала, София. Надораспорядиться насчет рыбы.

– Ах ты, черт, забыла! – воскликнула София. – Пойду позвонюв лавку.

Она заторопилась к дому. Мисс де Хевиленд медленно двинуласьв том же направлении. Я пошел рядом с ней.

– Не знаю, что бы мы делали без нянюшек, – проговорила миссде Хевиленд. – Почти у всех бывают старые няни. Они остаются в доме, стирают,гладят, готовят, прибирают комнаты. Они верные и преданные. Нашу я сама нашламного лет назад.

Она нагнулась и со злобой выдернула вьющийся перекрученныйзеленый стебелек.

– Мерзкий вьюн. Хуже сорняка нет! Обвивает, душит идобраться-то до него как следует нельзя – идет под землей.

Она в сердцах раздавила каблуком выдранную кучку зелени.

– Скверное дело, Чарльз Хейворд, – сказала она, глядя всторону дома. – А что думает полиция? Нет, наверное, мне не следует задаватьвам такой вопрос. В голове не укладывается, что Аристида отравили. Да и вообщечудно думать о нем как о мертвом. Он мне никогда не нравился – никогда! Нопривыкнуть к тому, что он умер, не могу… Дом без него какой-то… пустой.

Я молчал. Несмотря на отрывистость речи, Эдит де Хевиленд,очевидно, погрузилась в воспоминания.

– Я утром думала: прожила я тут долго. Больше сорока лет.Переехала сюда, когда умерла сестра. Он меня пригласил. Семеро детей, младшемугод. Не могла же я предоставить их воспитание какому-то даго.[2] Брак,разумеется, немыслимый. Мне всегда казалось, что Марсию околдовали. Уродливый,вульгарный иностранишко! Но, должна сказать, он предоставил мне полнуюсамостоятельность. Няньки, гувернантки, школа – всем распоряжалась я. Инастоящая здоровая детская пища. Не всякие там острые блюда из риса, которые онел сам.

– И вы так и живете здесь с тех пор?

– Да. Даже странно… Я ведь могла уехать, когда дети вырослии женились… Но я, видимо, увлеклась цветами, садом. К тому же меня беспокоилФилип. Когда мужчина женится на актрисе, домашнего уюта не жди. Не знаю, к чемуактрисам дети? Как только рождается ребенок, они тут же сломя голову мчатсяиграть в Эдинбург или еще куда-нибудь, лишь бы подальше. Филип правильносделал, что поселился здесь со всеми своими книжками.

– А чем занимается Филип Леонидис?

– Пишет книги. Зачем – не знаю. Никто их не читает. И все отретьестепенных исторических эпизодах. Вы ведь тоже наверняка про его книгислыхом не слыхивали?

Я подтвердил это.

– Слишком богат, вот что, – продолжала мисс де Хевиленд. –Когда приходится зарабатывать деньги, чудить некогда.

– А книги его не окупают себя?

– Разумеется, нет. Он считается большим авторитетом поопределенным периодам. Но ему незачем и стараться, чтобы книги его окупались.Аристид закрепил за ним тысяч сто фунтов – нечто фантастическое! Чтобы избежатьналога на наследство, Аристид всех их сделал финансово независимыми. Роджерзаведует фирмой ресторанных услуг, София тоже щедро обеспечена. Деньги младших– под солидной опекой.