Читать книгу "Лучшие уходят первыми - Инна Бачинская"

Он раскрыл книгу и углубился в чтение. В предисловии автор уверял, что данное пособие является непревзойденным инструментом для начинающих ведьм и исследователей оккультизма. Оказывается, первобытный человек, преклоняясь перед непонятными явлениями природы и богами, придумал ритуальные танцы; и танцуют не только люди, но и крупные африканские человекообразные обезьяны, особенно в полнолуние. «Но я бы не стал настаивать на мысли, что обезьяны или другие животные, птицы или насекомые обладают восприятием, которое можно было бы однозначно определить как религиозное чувство», – задумчиво поделился с читателем автор.

Федор оторвался от книги и тоже задумался. С его точки зрения не было никакой необходимости доказывать, что насекомые не обладают религиозным чувством. Он рассеянно пролистал книгу и наткнулся на главу «Черная месса».

«В отличие от радостного и полного жизни ритуала шабаша, черная месса является не чем иным, как богомерзкими происками сатаны», – начиналась глава.

«Полный жизни шабаш!» – взял себе на заметку капитан, который по наивности считал, что это одно и то же. «Мы сочетаем веселье и благоговение, – делился глава некой колдовской секты в беседе с автором книги. – Восемь шабашей отмечают годичный круговорот солнца и служат поводом для радостных празднеств. А черная месса – это пародия, нечестивость и богохульство, которые подносятся дьяволу».

Совершенно машинально Федор взял из пачки печенье. Оно было очень сладким, и он оглянулся в поисках графина с водой. Вера Максимовна, читая мысли, не иначе, появилась с чайником.

– Что вы, не нужно, – смутился капитан.

Он прочитал еще одну главу – о ведьмах – и снова задумался. Книга оставила у него впечатление расплывчатости и неопределенности.

Следующий труд, «Введение в краткую демонологию», Федор отложил в сторону. Его внимание привлекла книга «Malleus Malеficarum» – «Молот ведьм», вызвавшая чисто профессиональный интерес. Еще в университете капитан читал об этом судебном пособии пятнадцатого века по охоте на ведьм. Он пролистал книгу и сразу же наткнулся на главу «О злобе женщин. Ведьмы». «Интересно, интересно», – пробормотал капитан. Читая поучение Иоанна Златоуста на Евангелие от Матфея, он невольно улыбался до ушей.

«Жениться не подобает, – поучал апостол. – Разве женщина что-либо иное, как враг дружбы, неизбежное наказание, необходимое зло, естественное искушение, вожделенное несчастье, домашняя опасность, приятная поруха, изъян природы, подмалеванный красивой краской?»

«Подмалеванный изъян природы», – повторил капитан с удовольствием, внутренне соглашаясь с автором, но, как образованный человек, стесняясь своих чувств. Он никогда не был женат. Видимо, из-за занятости. Он смутно подозревал, что женщина, с которой ему будет интересно, станет в то же время «домашней опасностью», как удачно заметил апостол. А та, которая умеет готовить, стирать, убирать и так далее, – о чем с ней разговаривать? Вопрос был нерешаем в принципе. Кроме того, рассказы женатых коллег оптимизма не добавляли. Можно было бы, конечно, подойти к союзу мужчины и женщины с философских позиций: когда у Сократа спросили совета – жениться или не жениться, он сказал: «Если ты не женишься, то тебя приютит одиночество мыслителя. Твой род исчезнет. Если же ты женишься, то у тебя будут вечные раздражения, укоры, жалобы и споры, болтливый язык тещи… и так далее».

Вот и решайте сами, иметь или не иметь.

«Если бы мир мог существовать без женщин, мы общались бы с богами», – сказал один древний женоненавистник.

Женщин судили богословы, философы, женоненавистники, историки. Все кому не лень. За грехи, суетность, бездуховность, коварство и близкое знакомство с дьяволом. Обличали, клеймили, выводили на чистую воду, подбрасывали хворост в костер. А женщины в это время были заняты всякими серьезными делами вроде мытья посуды или воспитания детей…

Капитан взглянул на часы – ого! Труба зовет!

Быстро пролистал следущую книгу-справочник «Колдовские секты мира» и задержался на разделе «Жертвоприношения живых существ». Некая леди Мэган, жившая в шестнадцатом веке в Англии, «совершала ритуалы и проклятия своего мужа, а также приносила в жертву мелких живых существ на кладбищах». В книге не упоминалось, что в итоге случилось с ее мужем…

Мысли капитана плавно переключились на события в Черном урочище. Почему «черное»? В смысле «плохое»? «Языческое»? Почему? Он вспомнил деда Андрона и пацанов Стасика и Леньку. Стасик, заглядывая ему в глаза и, мельтеша руками, рассказывал, как он увидел… это! Как дед Андрон ушел и оставил их, наказав не подходить к костру… Как они не подходили… не подходили… не подходили…

Федор поспешно поднялся, ругая себя за доверчивость. В свое время он полтора года проработал в детской комнате и знал своих подопечных как облупленных. Забыл, видимо, раз прокололся на пустяке. Он допил чай, сунул в рот последний кусочек печенья и поспешил из подсобки. Вера Максимовна смотрела на него восторженным взглядом сообщницы.

– Спасибо за помощь, – проникновенно произнес капитан. – Спасибо за хлеб-соль.

– Нашли что-нибудь? – у библиотекарши дрогнул голос.

– Вера Максимовна, – Федор повел взглядом по залу. – Пожалуйста…

– Поняла, – прошептала библиотекарша в полнейшем восторге. – Могила!

Стасик был дома, к счастью. Матери удалось затащить его на обед, выдернув со двора с корнями. Сын глотал куски мяса, не жуя, и давился хлебом. Со двора доносились вопли товарищей. Жизнь проходила мимо. Увидев капитана, Стасик сделался пунцовым и закашлялся.

– Что? – всполошилась мать Стасика. – Из-за убийства? Ужас какой! Ребенок всю ночь не спал, так испугался.

Стасик буркнул:

– Еще чего!

– Уточнить кое-что, так, ерунда, – успокоил ее капитан.

Мужчины вышли на лестничную площадку. Стасик достал из кармана штанов и протянул капитану прямоугольный кусочек картона, когда-то белый, а сейчас истерзанный и грязный:

– Вот. Нашел около костра.

В глаза капитану он не смотрел. Федор с трудом сдержался, чтобы не накидать свидетелю по шее.

Глава 5

Молодежный театр

Прямоугольник белого, когда-то атласного картона, реквизированный у малолетнего свидетеля Станислава Горлушки, был не чем иным, как визитной карточкой Виталия Н. Вербицкого, режиссера популярного молодежного театра-студии «Трапезная». Странное название объяснялось тем, что театр помещался в бывшей трапезной храма Спасителя. Храмовое начальство прилагало массу усилий, чтобы вырвать трапезную из рук безбожных служителей Мельпомены, но пока втуне. Трапезная была отторгнута от храма в незапамятные времена, поменяла с десяток хозяев, пока лет двенадцать тому назад в ней не поселился молодежный театр, который стал бельмом на глазу у порядочных верующих. Имя режиссера на карточке изображалось прописными буквами с завитушками, две стилизованные маски – смеющейся Талии и плачущей Мельпомены – помещались сверху над именем; номера телефонов, служебного и мобильного, – внизу.