Читать книгу "Под защитой высших сил - Евгения Горская"

Насте никогда не пришло бы в голову, что Игорь помнит, была ли она в отпуске. Впрочем, она мало думала об Игоре.

– В отпуск я действительно собираюсь. А ехать никуда не хочу. Дома буду.

Лена понимающе кивнула. Настя никому не говорила, что Борис в отпуске уже был, но сейчас ей показалось, что чуткая Лена об этом догадывается.

– Настя, у тебя никаких неприятностей нет?

– Нет, – твердо уверила ее Настя.

У нее нет никаких неприятностей. Если не считать того, что Боря болеет у мамы, и ей приходится возвращаться в пустую квартиру. А еще придется искать работу, потому что видеть и слышать Саморукову больше нет никаких сил.

– Настя, ты подумай, – попросила Лена. – Ну из-за чего Игорь может нервничать?

– Не из-за меня. Точно. Лен, а ты точно не фантазируешь? Он мне звонил вчера, и я не заметила, чтобы он нервничал. Балагурил, как всегда.

– Зачем он тебе звонил?

– Он собирается подарить дяде Леве камин. Советовался, – усмехнулась Настя.

– Камин? Бред какой. Зачем дяде Леве камин?

– Вот и я не знаю.

– Может… это просто был повод? – Лена развернулась и посмотрела на нее в упор. Глаза у нее были тревожные, и Настя всерьез забеспокоилась.

– Леночка, у меня нет ничего такого, из-за чего он мог бы волноваться. И делить мне с ним нечего. Если у него какие-то трудности, то это со мной никак не связано.

– Ладно, – вздохнула Лена. – Ты извини, что я тебя с работы сорвала.

– Да ну, ерунда какая. Я всегда рада тебя видеть.

– Я тебя тоже. Надо нам почаще встречаться. Может, прямо в эти выходные? – оживилась Лена. – Приезжайте к нам с Борей.

– Он болеет.

– Ну так одна приезжай. Приезжай, Настя. Что тебе дома одной сидеть? А я рада буду, и Игорь тоже.

И опять Настя поразилась ее проницательности. Как она догадалась, что Боря болеет у матери?

– Приезжай обязательно, – велела Лена. – Хочешь, я за тобой заеду?

– Спасибо, – улыбнулась Настя. – Это лишнее.

– Значит, договорились. Мы тебя ждем. В субботу. Часа в три. Подходит?

– Подходит, – опять улыбнулась Настя.

Она ничего не планировала на выходные. Да и что было планировать? Стирку? Поход в магазин за продуктами? А ведь это здорово, провести субботний вечер в гостях. С чуткой Леной. С громогласным Игорем, который в присутствии жены становился совсем не шумным и не надоедливым. Вернее, не таким шумным, как обычно.

Помахав Лене, Настя вернулась, зашла к Антонине Ивановне, взяла бланк на отпуск, написала, что берет двадцать четыре дня начиная с одиннадцатого ноября. Ровно через две недели с момента подачи заявления. Точно в соответствии с трудовым законодательством.

Оставила заявление на столе у табельщицы и уселась перед компьютером, соображая, как за две недели закончить четыре больших проекта. Конечно, время будет и после отпуска, но вчерне все необходимо сделать до него.

Татьяна ворвалась в комнату в самом конце рабочего дня, когда ни Вити, ни Инны Марковны уже не было: трудовая дисциплина в институте соблюдалась слабо.

– Ты решила меня подставить, да? – выдохнула бывшая однокурсница с такой злобой, что Настя опешила.

– Что я… решила?

– Ты думаешь, уйдешь в отпуск, и отдел развалится, да? Без тебя никто ничего не сможет? – Татьяна перешла на визг.

Такой Настя Саморукову еще не видела. Она часто говорила злые и оскорбительные слова, но обходилась без крика. В институте повышать голос было не принято.

– Ты думаешь, я тебя упрашивать буду? Не надейся! Я подписала тебе заявление! Ты хочешь меня подсидеть, да?

– Тань, ты в своем уме?

– Я-то в своем! Это вы все здесь чего-то не понимаете. Инна ваша языком мелет, думает, я не знаю? Ей на пенсию захотелось? Так это я мигом устрою! Так ей и передай!

– На пенсию ты ее, наверное, отправить можешь, хотя я сомневаюсь. Она здесь всю жизнь проработала, и ее директор знает получше тебя. Сообразит, я думаю, что такими специалистами не разбрасываются.

– Не тебе решать, кем тут разбрасываются!

– Что здесь происходит? – удивился новый зам Ракитин, появившись перед ними словно ниоткуда. Он спокойно переводил взгляд с одной женщины на другую и ждал объяснений.

– Я вам нужна, Денис Геннадьевич? – Татьяна, мгновенно преобразившись, смотрела на него в меру ласково, без заискивания, говорила спокойно и негромко.

Настя так не умела. Она знала, что теперь несколько дней будет вспоминать отвратительный разговор и уговаривать себя не обращать внимания.

– Нет. Но я хотел бы знать, что здесь произошло.

– Я собираюсь пойти в отпуск, а Татьяне Юрьевне это не нравится, – объяснила Настя.

– Почему не нравится? – удивился зам. – Это ваше право.

– Анастасия Александровна чего-то не поняла, – улыбнулась Татьяна. – Я подписала ей заявление.

Денис Геннадьевич пожал плечами и повернулся к Насте:

– Покурить не хотите? То есть курить не обязательно, даже не надо, – запутался он. – Просто мне надо с вами поговорить. Конфиденциально.

Он весь день о ней думал. Это мешало работать и вообще было ни к чему, и Ракитин на себя злился. Она говорила мало, но каждое слово, ею сказанное, было ему абсолютно понятно, хотя обычно он женщин не понимал, даже Ларису. Объясняться с ней было для него сущим мучением. Он не понимал, почему она обижается, хотя ничего обидного он не сказал, или почему смеется, когда он говорит о вещах абсолютно серьезных и уж в любом случае совсем не смешных. С Настей, похожей на ожившую античную статую, он разговаривал, как с давно знакомым близким человеком, с которым можно обходиться почти без слов, и это было удивительно.

Впрочем, сегодня она уже не напоминала ему статую. Сегодня у нее были накрашены глаза, совсем мало, почти незаметно, но он заметил и не знал, нравится ему это или нет. Утром у себя в кабинете он осторожно ее разглядывал, стараясь делать это не очень заметно, но так и не разглядел. Во всяком случае, ему хотелось смотреть на нее еще.

«Я должен выяснить, ехала ли за ней машина, – объяснил он себе собственный интерес к чужой девице. – Если это так, ее надо хотя бы предупредить». Объяснение его устроило, и, направляясь в отдел проектирования, он чувствовал себя спокойно и уверенно, как обычно.

Только услышав, как на нее орет Саморукова, он понял: что-то изменилось, потому что ощутил неожиданное и всепоглощающее желание защитить Настю. Никогда раньше у него такого желания не возникало. Может быть, потому, что женщины рядом с ним вполне могли постоять за себя сами.

«Она мне этого не простит, – с тоской подумала Настя, посмотрев на замершую Саморукову. – Она никогда мне этого не простит».