Читать книгу "Бог Огня - Василий Казаринов"

— Черного, — нисколько не смутившись, отрапортовала девчонка.

— Не врешь? — прищурившись, спросил Б. О.

— Можешь сам убедиться, — вульгарно облизнувшись, с томным придыханием прошептала она.

— Хорошая мысль, — кивнул Б. О. — Заходи. Мы едем в соседнем вагоне. Третье купе.

«Я знаю», — чуть было не ляпнула девчушка, но вовремя прикусила язык. Она раздавила в пепельнице едва начатую сигарету и, призывно покачивая бедрами, двинулась к выходу из ресторана.

— Мне показалось, еще немного, и вы займетесь этим прямо здесь, — заметил Айвор. — Куй железо, не отходя от прилавка.

— От кассы… — поправил Б. О. — Я уже хотел было, но подумал, что у тебя пропадет аппетит.

— Выпьем, — предложил Айвор, — для разгона аппетита? Тут есть неплохой молдавский мускат.

Б. О. отрицательно покачал головой и покосился направо. Вазочка для салфеток была вставлена в ячеистую металлическую панель, привинченную к оконной раме, — столик трясся, вазочка издавала отвратительный дребезжащий звук. Б. О. переставил ее на стол.

— Я, пожалуй, тоже воздержусь, — согласился Айвор: — Будет трудная ночь. Бизнес есть бизнес. Вечно ходишь по острию каната.

— По острию бритвы, — с улыбкой поправил Б. О. — Или — по канату.

Насколько он успел заметить, на языке у попутчика вечно вертелись идиомы, которыми Айвор оперировал вольно, синтезируя из различных устойчивых выражений весьма забавные порой конструкции.

— Да? — удивился Айвор и принялся ковырять вилкой яичницу, справиться с которой было непросто: маленькая алюминиевая сковородка мало того что была отчаянно горяча, так еще и вертелась в разные стороны на тарелке. — Все стало так трудно… Особенно у вас в России. — Он в сердцах швырнул вилку на стол. — Даже поесть и то проблема.

— Ну, этого я бы не сказал, — возразил Б. О., вынул из кармана платок, сложил его вчетверо, ухватил край сковородки и наклонил ее; яичница медленно переползла через край на тарелку. — Приятного аппетита.

— И тебе.

Вернувшись из ресторана, Айвор взглянул на часы и начал собираться.

— Скоро мне на выход. Схожу к проводнику, узнаю, по расписанию ли мы идем.

Б. О. облокотился на столик и уставился в окно. Потом вспомнил, что под его полкой, в багажном ящике, лежит походная сумка Айвора.

Он поднял тяжелое ложе полки и тут же опустил его на место.

В проеме между ящиком для багажа и стенкой стоял черный кейс с наборным замком.

Он мог появиться тут только в течение часа, проведенного ими в ресторане, — до этого вдвоем они с Айвором из купе не выходили.

Впереди показалась тусклая россыпь огней какого-то поселка, поезд начал притормаживать. В купе ввалился Айвор.

— Ну все, я пошел, — торопливо попрощался он и уже было вышагнул из купе, но вдруг остановился, обернулся: — Что с тобой? У тебя лица нет.

— На тебе лица нет, — поправил Б. О., интонационно нагружая старт фразы. — Ни пуха ни пера.

— К черту…

— Вот это ты правильно усвоил.

Слева по ходу медленно наплывал низкий перрон, который в кромешной темноте можно было скорее почувствовать, нежели увидеть. Наконец слегка посветлело, в скаредном желтом свете, сочившемся со стороны кургузого вокзального дома, тускло и маслено поблескивали рельсы соседнего пути. Где-то внизу раздался протяжный душераздирающий стон, точно вагону тупым ланцетом и без наркоза вскрывали брюшную полость и он выл от нестерпимой боли. Состав дернулся, клацнул сцепками и замер.

На лавочке у входа на вокзал неподвижно сидел пожилой человек в видавшей виды железнодорожной шинели и форменной фуражке с треснутым потускневшим козырьком. В уголке его рта висела давно потухшая папироса.

Старик никак не отреагировал на прибывший поезд, так и сидел, скрестив руки на груди, и смотрел в одну точку; его нисколько не занимали ни сам поезд, ни пассажиры, чьи голубоватые лица появлялись за пыльными стеклами, ни сутулый обходчик состава, звонко постукивавший молоточком по колесным механизмам, — он просто сидел, вперив пустой взгляд в пространство, и казалось, что это изваяние в путейской шинели пребывает тут вечно. Мимо шли поезда, люди с чемоданами и сумками, сменялись времена года, а он с мудрым равнодушием оставлял без внимания эти движения.

Б. О. провел минуты две в состоянии похожего транса.

— Что-то не так, — произнес он, обращаясь к своему тусклому отражению, висевшему в оконном стекле.

Он не особенно удивился, обнаружив черный чемоданчик под полкой. Он был готов его увидеть. Должен был получить.

Но только на той стороне пограничного кордона.

Это во-первых. Во-вторых, эта странная история в открытом ресторанчике. Ребят, которые осуществляли техническую сторону дела, он не знал, и его удивило то обстоятельство, что они оказались представителями известного охранного агентства. Впрочем, время от времени охранники подрабатывают на стороне — это ни для кого не секрет.

— Но почему их так быстро свинтили? — пробормотал он. — Прокололись? Вряд ли. Проколоться им было практически не на чем.

По логике вещей его должны были забрать вместе с ними.

Но почему-то не забрали.

По составу пробежала короткая дрожь. Б. О. резко вскочил со своего места, накинул пиджак, поднял полку, достал кейс и вышел в тамбур. Поезд тронулся. Проводница закрывала дверь. Б. О. мягко отстранил ее, шагнул вниз на лесенку, секунду постоял, держась за скобу, потом оттолкнулся — назад, против хода, — пробежал несколько шагов по инерции и уперся в металлическое ограждение на краю перрона. Глядя вслед сигнальным огням хвостового вагона, впитывавшимся в темноту, он тихо произнес:

— В нашем деле главное — вовремя соскочить.

А что касается девушки с металлическими губами, то она, проходя в этот момент по тамбуру, краем глаза заметила на уплывавшей в темноту платформе этого странного человека с туго стянутыми на затылке длинными светлыми волосами. И, вспомнив прикосновение его ладони, непроизвольно вздрогнула: из его руки сочился ледяной, антарктический холод. Такая ледяная рука встречалась впервые в ее практике, обширной и интенсивной, на протяжении которой она повидала столько мужских рук, что не смогла бы теперь даже приблизительно назвать их количество. Она была ночной бабочкой и работала на Тверской, где в один прекрасный день полгода назад ей сильно повезло: ее снял какой-то тучный армянин по имени Вартан, и с тех пор она находилась под его покровительством, не испытывая больше нужды ходить на панель. Собственно, Вартан и посадил ее в этот поезд, наказав сунуть под полку в третье купе маленький черный чемоданчик с наборным замком. Она все сделала, как просил покровитель, пока ребята закусывали в ресторане.

Девушка зябко поежилась, опять вспомнив холодную руку светловолосого — одну из сотен мужских рук, касавшихся ее тела, и вдруг тихо заплакала, потому что в памяти отчего-то всплыло воспоминание о другой ладони, мягкой и ласковой… Это было давно, когда она еще училась в медицинском училище и к ним в общежитие часто наведывались молодые люди из соседнего техникума. Был среди них мальчик с красивым тонким лицом, хрупкий, низкорослый, умевший восхитительно показывать карточные фокусы. Карты танцевали и порхали, исчезали и возникали прямо из воздуха в его ловкой, гибкой руке, и она отдалась ему однажды после танцев в Ленинской комнате (это унылое помещение использовалось населением общежития в порядке очереди для интимных встреч) на каком-то жестком столе, а потом у нее весь день ломило поясницу.