Читать книгу "Опасное лето - Эрнест Хемингуэй"

Когда едешь по незнакомой дороге, все расстояния словноудлиняются, трудные участки пути кажутся еще трудней, опасные повороты ещеопаснее, а крутые спуски выглядят совсем отвесными. Как будто ты снова сталмальчиком или подростком. Но путь из Малаги в Гренаду через горный перевал –нешуточное дело, даже если знаешь каждую извилину этого пути, каждый объезд, которыйможет облегчить задачу. В этот раз, с шофером, рекомендованным Биллу кем-то иззнакомых, это было просто ужасно. Он все повороты делал не так, как нужно. Онтолько и знал, что сигналил, – как будто это могло вовремя остановитькакой-нибудь встречный грузовик, нагруженный до отказа, – и у меня не раздуша уходила в пятки и на спусках и на подъемах. Я старался смотреть на долины,на фермы и на маленькие каменные городки, остававшиеся внизу, под нами, наломаные линии горных хребтов, сбегавших к морю. Я видел темные, голые стволыпробковых дубов, с которых уже месяц назад срезали кору, заглядывал в глубокиерасселины, открывавшиеся на поворотах, провожал глазами дроковые поля сплешинами известняка, уплывавшие к каменистым кручам, и поневоле терпел всю несуразицуэтой езды, порой лишь пытаясь советом или сдержанным приказанием отвестинеминуемую гибель.

В Хаэне наш шофер чуть не сбил человека, переходившегоулицу, потому что несся с идиотской скоростью, не думая о пешеходах. Послеэтого он стал больше прислушиваться к советам, да и дорога теперь пошла лучше,и мы благополучно пересекли в Байлене долину Гвадалквивира, поднялись на платои опять поехали по горной местности, вдоль Сьерра-Морены. Мы проезжаликаменистые кручи Навас-де-Толоса, где христианские короли Кастилии, Арагона иНаварры наносили когда-то поражения маврам. Эти места удобны и для обороны идля наступления (если уже взят перевал), и сейчас, сидя в быстро несущейсямашине, странно было думать о том, каково было продвигаться по этой самой местности16 июля 1212 года и как выглядели тогда эти голые горные луга.

Крутой и извилистый подъем привел нас к перевалуДеспеньяперрос, который служит границей между Андалузией и Кастилией. Андалузцыговорят, что северней этого перевала не родился еще ни один стоящий матадор.Дорога и здесь отличная и хорошему водителю не сулит никакой опасности, а насамом верху есть несколько ресторанчиков и гостиниц, с которыми нам предстоялоблизко познакомиться этим летом. Но в тот день мы спешили, благо ехать было теперьлегко, и остановились только в первом городке после перевала, у дома, закоторым дорога сразу резко шла под уклон. На крыше этого дома два аиста вилигнездо. Оно еще не было готово, и между аистами шла любовная игра. Самец клювомпоглаживал самке шею, а она то смотрела на него с аистиной нежностью, тоотводила глаза, и он снова принимался гладить ее шею. Мы остановились, и Мэрисделала несколько снимков, хотя освещение было неважное.

Мы вспомнили, как в 1953 году, на пути в Африку, мы прочлибольшую статью, напечатанную в иллюстрированном французском журнале, о том, чтоаисты в Европе почти перевелись и, вероятно, обречены на вымирание, и какпоздней зимой того года мы видели тысячи аистов, летевших из Эфиопии за тучамисаранчи и других вредителей, являющихся бичом Африки. Эти два аиста былипервыми, которых нам привелось увидеть в Испании, но в течение лета мы ихвстречали сотнями. За тридцать пять лет я еще не видел такого множества аистов.Поздней мы часто ездили по этой дороге и видели, как вывелись в гнезде дваптенца и как отец и мать кормили и воспитывали их; а когда мы последний разпроезжали мимо, уже в конце октября, гнездо было пусто: вся семья улетела.

Когда мы спустились в долину Вальдепеньяс, виноградные лозыбыли не выше ладони, и бесконечные акры виноградников гладью стлались доподножия гор, темневших вдали. Вино Вальдепеньяс хорошо пить поутру вкакой-нибудь мадридской таверне, в компании старых знакомых, таких же раннихпташек, как и ты. Это вино без претензий. Оно жестковатое и чистое на вкус, иот него внутри разгорается несильный, быстро гаснущий огонь, после которого неостается пепла, и если ты согрелся, то пить больше не хочется. В жаркий деньоно сохраняет прохладу в тени и на ветру. Оно холодит, а потом поддает жару –немного, лишь бы заявить о себе. Второй стакан снова холодит, а жару поддает,только если это требуется, чтобы мотор работал. Вальдепеньяс – шампанскоебедняков, но ведерки со льдом для него не нужны. Эти гроздья так созревали и изних так давили сок, чтобы можно было пить вино при любой температуре; аперевозят его в обыкновенных бурдюках. Мы ехали по хорошему шоссе, недавнопроведенному через этот винодельческий край, и смотрели, как вспархиваюткуропатки с обочин грунтовой дороги, идущей параллельно новому шоссе, и квечеру уже были в Мансанаресе, где и остановились в гостинице на ночлег. ДоМадрида отсюда было всего сто семьдесят четыре километра, но нам хотелосьпроделать этот путь при дневном свете, к тому же бой быков должен был начатьсязавтра только в шесть часов вечера.

Рано утром мы с Биллом Дэвисом вышли из гостиницы, где всееще спали, и спустились в центр этого старого ламанчского городка, мимо низкойоштукатуренной ограды, за которой лежала арена боя быков – та самая арена, гдеИгнасио Санчес Мехиас получил роковую рану в бою, воспетом Лоркой; потом узкимиулочками вышли на соборную площадь и попали в толпу горожан, возвращавшихся сбазара. Базар был шумный, людный, привоз большой, но многие из покупателейжаловались на дороговизну, особенно рыбы и мяса. После Малаги, где говорят нанезнакомом мне диалекте, так приятно было слышать чудесную звонкую испанскуюречь и понимать каждое слово.

Пожилой испанец подошел ко мне и сказал:

– Не покупайте ничего. Слишком дорого. Я ничего некупил.

– Что же вы будете есть?

– А я подожду до конца базара, – сказал он. –К концу они волей-неволей кое на что спустят цены.

– Если говорить о рыбе, то вам не придется долго ждать.

– Верно, – сказал он. – Вон к тем сардинамскоро уже можно будет подступиться. Я ведь здешний. Мне спешить некуда. Но выничего не покупайте. Будьте примером для других.

Мы выпили в таверне кофе с молоком, макая в него ломтивкусного хлеба, и довершили завтрак стаканчиком-другим вина и манчегским сыром.Белое вино было вкуснее красного. Город остался в стороне от нового шоссе, ичеловек за стойкой сказал мне, что в таверне теперь редко увидишь приезжего.

– Мертвый стал город, – сказал он. – Только вбазарные дни и оживает немного.

– Как с вином в нынешнем году?

– Сейчас еще рано говорить, – ответил он. –Вы знаете столько же, сколько я. Обычно у нас хорошо и всегда одинаково.Виноград растет, как сорняк.

– Я люблю ваше вино.

– Я сам его люблю, – сказал он. – Оттого иругаю. Чего не любишь, то не ругаешь. Так уж повелось теперь.