Читать книгу "Пик Дьявола - Деон Мейер"

— Анна…

Он чувствовал, как в нем вскипают слезы. Не может она так с ним поступить; она понятия не имеет, как ему тяжело!

— Бенни, избавь меня от лишних разговоров. Я знаю все твои штучки. Мне вынести твои чемоданы или ты вынесешь их сам?

— Мне нужно принять душ, помыться… Я не могу выходить на улицу в таком виде.

— Значит, я вынесу твои вещи сама.

Анна кивнула, присела и взяла в каждую руку по чемодану.

Кабинет следователя был запущен, неухожен. Повсюду неаккуратными грудами валялись папки с делами. Скудная мебель была старой, а устаревшие плакаты на стенах тщетно призывали граждан способствовать профилактике правонарушений. Рядом криво висел портрет Табо Мбеки[5]в узкой дешевой рамке. Пол был выложен убогой серой плиткой. В одном углу стоял неработающий вентилятор; на решетке, закрывающей лопасти, скопилась пыль.

Здесь явно пахло упадком.

Тобела сел на стул с серо-синей обивкой; в одном углу обивка продралась, и сквозь нее торчал кусок пенополиуретана. Следователь стоял прислонившись к стене и смотрел в окно. Вид отсюда тоже открывался невеселый — на автостоянку. У следователя были узкие, покатые плечи; в козлиной бородке виднелись седые волосы.

— Я передал дело в Центральное управление уголовной полиции провинции. Они включили Косу и Рампеле в общенациональную базу данных. Как всегда происходит в таких случаях.

— Они в базе данных беглых преступников?

— Можно сказать и так.

— Большой объем у этой базы?

— Большой.

— Значит, их имена просто загнали в компьютер?

Детектив вздохнул:

— Нет, мистер Мпайипели. Туда загнали не только имена. Теперь в базе данных есть их фотографии, адреса, по которым они зарегистрированы, биографические сведения, данные о судимостях, имена и адреса родственников и знакомых. Их приметы разошлют по всей стране. Мы делаем все, что можем. У Косы есть родные в Кейптауне. Мать Рампеле живет здесь, в Умтате. Их обязательно навестят…

— Значит, вы едете в Кейптаун?

— Нет. Все необходимые справки наведет полиция Кейптауна.

— Что значит «наведет необходимые справки»?

— Мистер Мпайипели, мои коллеги сходят к родственникам Косы и спросят, нет ли у них сведений о нем.

— А они скажут: «Нет», и на этом все прекратится?

Следователь снова вздохнул — на сей раз глубже.

— Есть вещи, которые не в состоянии изменить ни вы, ни я.

— Раньше чернокожие говорили так об апартеиде.

— По-моему, здесь все-таки другое дело.

— Вы мне скажите, каковы шансы? Шансы, что вы их поймаете?

Следователь медленно оттолкнулся от стены, выдвинул стул, стоящий перед ним, и сел, сцепив пальцы рук. Он заговорил медленно, словно на него давил груз огромной усталости:

— Я могу сказать: да, шансы велики, но поймите меня правильно. Коса уже отбывал срок, полтора года за грабеж. Потом вооруженное нападение в гараже, стрельба, а теперь еще и побег. Он действует по схеме. И все развивается по спирали. Люди вроде него не останавливаются. Только их преступления становятся все более тяжкими. Именно поэтому я надеюсь, что мы скоро схватим его. Не могу обещать, что мы непременно поймаем их сейчас. Я понятия не имею, когда мы их схватим. Но мы обязательно, непременно схватим их, потому что они неизбежно нарвутся на неприятности.

— Как по-вашему, скоро это произойдет?

— Понятия не имею.

— Ну хоть приблизительно.

Следователь покачал головой:

— Не знаю. Девять месяцев? Год…

— Я не могу так долго ждать.

— Мистер Мпайипели, примите мои соболезнования, я понимаю, что вы сейчас чувствуете. Но вы должны помнить: вы — лишь одна жертва из многих. Взгляните на эти папки с делами. В каждом деле есть жертва. И даже если вы пойдете и побеседуете с НП, ничего не изменится.

— Кто такой НП?

— Начальник полиции всей провинции.

— Я не хочу беседовать с начальником полиции всей провинции. В данный момент я беседую с вами.

— Я уже объяснил вам, как обстоят дела.

Тобела махнул рукой в сторону документа, лежащего на столешнице:

— Мне нужна копия дела.

Следователь ответил не сразу. Он наморщил лоб, обдумывая вероятные последствия.

— Это запрещено.

Тобела понимающе кивнул:

— Сколько?

Глаза следователя смерили его оценивающим взглядом, словно определяя сумму. Потом следователь расправил плечи:

— Пять тысяч.

— Это слишком много, — сказал Тобела, вставая и поворачивая к выходу.

— Три.

— Пятьсот.

— На карту поставлена моя работа. За пять сотен я ее терять не согласен.

— Никто ничего не узнает. Вы в безопасности. Семьсот пятьдесят.

— Тысяча, — с надеждой произнес следователь.

Тобела развернулся кругом:

— Идет! Тысяча. Сколько времени нужно, чтобы сделать копию?

— Я смогу скопировать документ только вечером. Приходите завтра.

— Нет. Сегодня.

Следователь снова посмотрел на него — теперь его глаза уже не казались такими усталыми.

— К чему такая спешка?

— Где мы с вами встретимся?

Здешняя нищета была ужасна. Хижины из кусков фанеры и листов рифленого железа, вонь, от которой не было спасения, валяющийся повсюду мусор. Из пыли вверх тянуло парализующей жарой.

Миссис Рампеле выгнала из хижины четверых детей — двух подростков и двух дошкольников — и предложила ему сесть. Внутри было убрано, чисто, хоть и жарко; скоро под мышками у него выступили большие круги пота. На столе лежали учебники; на колченогом буфете были расставлены детские фотографии.

Она решила, что он из полиции, и Тобела не стал развеивать ее иллюзии. Она начала извиняться за сына, уверяла, что ее Эндрю не всегда был таким; он был хорошим мальчиком, но паршивец Коса сбил его с пути истинного. Как легко сбиться с пути, когда ни у кого ничего нет, даже надежды! Эндрю уехал в Кейптаун искать работу. Он закончил восьмилетку, а потом сказал, что не может позволить матери биться и дальше; мол, закончит школу позже. Работы не было. Нигде: ни в Ист-Лондоне, ни в Эйтенхейге, ни в Порт Элизабет, ни в Джеффри-Бэй, ни в Кписне, ни в Джордже, ни в Моссел-Бэй, ни в Кейптауне… Людей много, а работы мало. Время от времени он присылал ей немного денег; она не знала, как он их зарабатывал, но надеялась, что деньги не краденые.