Читать книгу "Дикий батальон - Вячеслав Миронов"

Я весь вспотел, представляя, что и как буду делать. Боевик был лет сорока, пухлый, на шее было две толстые складки, ладони даже мысленно ощутили его потную шею. Для себя я уже решил, что собью его с ног и сломаю шею, уперев колено в спину. Ремень автомата у него был перекинут через шею, можно и задушить его этим ремнем, но он, сволочь, слишком широкий, быстро не получится.

Не было у меня угрызений совести, не было и все тут. Плевать мне на его семью и детей, я даже удивился сам себе, что могу вот так спокойно рассуждать об убийстве. Плевать я хотел на его жизнь. Если встанет выбор — кто кого, буду биться до последнего вздоха, хоть одного гада, но прихвачу с собой на тот свет. Пусть запомнят боевики хреновы Олежу Макова! Твари!

В зале повисла напряженная тишина. Боб думал.

— Ну, что командир скажешь? — спросил Гусь, обращаясь к командиру.

— Ничего я тебе не скажу. Не могу убивать людей. Это раз. Во-вторых — это технически невозможно. Даже допустим, — теоретически допустим — что смогу сделать старт ракеты в сторону деревни: ракета не долетит.

— Как не долетит? — Гусейнов был в недоумении.

— На каждой ракете стоит ограничитель высоты, — мы-то знали, что Боб блефует, но у него это убедительно получалось, — здесь, как я уже говорил, малые высоты, сработает предохранитель и произойдет самоуничтожение изделия. Понятно? В-третьих, на моих локаторах не будет видно названной цели, потому что ее перекрывает господствующая высота. И самое главное, я не могу делать пуск, все ключи для старта находятся в штабе армии, мы наводим ракету на цель, а сам старт производят с командного пункта армии. Теперь видишь, что не могу я этого сделать. Не хочу и не могу.

Батя сделал упор на «не».

— А это мы сейчас проверим, — Гусейнов вновь сделал каменную рожу. — Выстроить вот этих, — он повел стволом автомата в нашу сторону, — в колонну по одному, руки на затылок. А остальные чтобы не дергались!

Ствол его автомата смотрел на Боба, Гусь подумал и добавил:

— Сейчас, командир, мы проверим, что можно, а что нельзя. Не хочешь по-хорошему, захочешь по-плохому. Верно, Сергей? Приведите ко мне его.

Для нас это был шок. Один из телохранителей Гусейнова подошел к Сереге Модаеву и полуобняв его, подвел к предводителю команчей.

Это был удар для нас, еще раз говорю, как будто граната взорвалась посреди зала. Серега Модаев был старлеем. В жизни ему и так не везло, в частности из-за фамилии. Тяжело жить с такой фамилией, тем более что он ее оправдывал по жизни. Естественно, что в училище, да и в части была кличка у него «Мудак». Не красиво, но это так. И ходил он грязный, не наглаженный, обувь чистил только перед разводом. С личным составом работать он не мог, постоянно срывался на крик, визг, технику тоже толком не знал. Одним словом — чмо.

Зато как много было апломба! Ходил постоянно в коротких «подстреленных» брюках, вечно в каких-то пятнах, с длинными, обломанными, грязными ногтями, зато курил исключительно хорошие сигареты, пил дорогие напитки. Книг никогда не читал, зато скупал их в большом количестве, в отпуск вывозил их чемоданами, и у себя на родине продавал книги перекупщикам.

В Азербайджане было много хороших книг. Привозили для местного населения, но плевать они хотели на русскую мысль и русскую литературу.

Не так давно он женился на местной девчонке. Метиска, от смешанного брака. Отец азербайджанец, а мать русская. Симпатичная девочка. Неужели его на этой фигне завербовали?

А девочка хороша, сам с ней дружил! Но вот до свадьбы дело не дошло. И слава богу. А то бы меня вербовали точно таким же образом. А зачем мне это надо? Своих предавать? Не смог бы, а вот Сереженька-Иудушка смог!

Я сам женился на местной девушке. Метисочка. Красавица писанная! Но никто не предлагал мне воевать на стороне Азербайджана. Не было предложений. Сейчас она была беременна, я отправил ее в Кемерово к своим родителям. Пока была возможность, звонил каждый день, соединяясь по узлам связи, выходил на свое бывшее училище и просил соединить с городским телефонным номером квартиры своих родителей.

У многих родители возражали против смешанных браков, но у моих родителей тоже был смешанный брак. Отец — шорец, мать — русская.

Супругу мою они приняли как родную дочь, и она себя чувствовала там себя как дома. Там спокойнее.

Гусейнов похлопал по спине Серегу, как ближайшего соратника, вытащил пистолет и передал его Мудаку. Другого слова я не могу подобрать. Из этого пистолета Гусь убил прапорщика Морозко, и передал его Сереге! Серега принимал после прибытия в часть у Морозки технику, некоторое время жил у него дома. В его семье почитали Модаева как родственника. На свадьбу они сделали Сереге хороший подарок, помогли провести свадьбу. Ездили, доставали вино, мясо. А эта скотина взяла пистолет! Нет предела человеческой подлости и вероломству.

— Сука!

— Крыса!

— Предатель!

— Ублюдок, недоносок!

— Сучий потрох, сучье вымя!

— Пригрели змею на груди! — неслось со всех концов зала. Теперь понятно, как вошли на КП боевики, Потом уже мне рассказали, что непосредственно Серега нес охранение. А мы еще сочувствовали ему — его же первого избили! Сученок. И морду ему набили довольно убедительно!

Неуютно было Сереге под этим градом оскорблений, но ничего другого он не заслуживал. Ну, помог захватить командный пункт. А дальше что? Азеры тоже не любят предателей. Думаешь, добьешься у них уважения своим предательством? Хрен! Был ты мудаком, мудаком и сдохнешь, и дети у тебя будут мудаки! Это наследственное.

Видимо все это понял Серега, не смотрел он в глаза своим товарищам, пардон, бывшим товарищам, с которыми делил все пополам. И дежурство, и бутылку водки, и перезанимал десятку до получки и отмазывал перед командованием, если кто-то «залетал»! Мудак ты, Серега, продал за какие-то тридцать сребреников душу мусульманам и офицерское братство!

Стоит Серега, опустивши голову, в руке пистолет, вот начал он поднимать голову, и рука с пистолетом пошла вверх. Ну же, может осознал, и пристрелит Гуся! Нет. Улыбается Серега через силу, но улыбается, а пистолет засунул под портупею слева от пупка: правильно, Сережа, оставь его себе, пригодится, чтобы застрелится! А то ведь, даст бог, доберемся до тебя, так это будет самая легкая смерть для тебя, предатель!

Тем временем, нас пять человек, «пять из двенадцати апостолов» — мелькнуло у меня в голове, согнали, построили в колонну по одному, причем очень близко друг к другу, руки на затылке, последнему поставили стул, а остальным приказали присесть. Каждый оказался на коленях у сзади стоящего.

И самое главное, что не дернешься вбок. Масса человека, который сидит у тебя на коленях не дает тебе вырваться, и назад ты не падаешь — сидишь на коленях. А поза-то очень унизительная!

— А ты, Олег, тяжелый! — шепчет мне сзади Слава Курилов. — Маленький, а тяжелый…