Читать книгу "Марш обреченных - Валерий Рощин"

– Конечно.

– Пожалуйста, перечисли человек пять: возраст, звание, фамилии, специальности, где проживают.

Морщу лоб, чешу затылок и начинаю вспоминать:

– Прапорщик Матвеев Сергей Павлович, возраст – пятьдесят с небольшим, живет в Ставропольском крае, отличный снайпер. Майор Куценко Борис Иванович, служил командиром роты, в год моей демобилизации перевелся заместителем командира батальона морской пехоты, надежный товарищ, мастер спорта по плаванию…

– По плаванию? – переспрашивает фээсбэшник.

– Да. Пару лет даже попадал в сборную ЦСКА.

– Отличная кандидатура. Продолжай.

– Борьке около сорока пяти; после увольнения осел где-то под Ростовом, но слышал, будто уезжал в Штаты на ПМЖ, через полгода вернулся. Давно с ним не виделись; телефон есть – могу позвонить и уточнить.

Замолкаю, пристально глядя сквозь открытое окно на залитый солнцем двор.

Полковник мягко напоминает:

– Эти люди пригодятся нам. И мы вытащим их из небытия – обещаю. Нужны еще двое.

Виновато смотрю на собеседника:

– Остальных, увы, нет в живых: кто погиб в Чечне, кто умер после дембеля, кто спился и влачит жалкое существование. Могу предложить еще одного человека, правда… В общем, это мой лучший армейский кореш – майор Супрун Илья Алексеевич. Сорок три года, в спецназ попал после Калининградского инженерного училища; незаменим в делах, касающихся мин и прочих взрывных устройств. Но дело в том, что он… Короче, он не подходит.

– Почему?

– В зоне Илюха. Попал по дурости в какой-то переплет, а точнее – просто подставили. Получил три с половиной года в колонии-поселении. Так что не подходит.

Допив чай, Станислав уверенно говорит:

– Подходит. Коли твой Супрун хороший подрывник – он нам подходит.

– А как же быть с зоной? Ждать, пока выйдет?

– Где он, говоришь, сидит?

– Под Новороссийском. Полчаса на автобусе.

– В Верхнебаканском поселке?

– Точно. Ездил я туда раза три, посылочку ему передавал.

– Вот и хорошо – обстановку уже знаешь.

– Что-то я тебя не пойму…

– Колония-поселение в Верхнебаканском несерьезная. Насколько я помню, туда направляют за примерное поведение. А рецидивистов и убийц там не держат; охраны мало – кому охота бежать, если срок два-три года?

– Ты в своем уме, Станислав? Ты хочешь, чтобы я организовал побег?! Да и согласится ли Сапа…

– Не кипятись. Я же не предлагаю брать зону штурмом и отстреливать охрану – силовые методы нужны в исключительных случаях.

Изумленно гляжу на собеседника, путаясь в догадках и мучительно отыскивая верное решение. Страсть как хочется подзаработать денег! И в то же время пугает перспектива вляпаться в серьезную авантюру и основательно увязнуть в преступной трясине.

Заметив мой взгляд, Барков смеется:

– Почему такая реакция, Аркадий? Ты ведь еще в ресторане признался, что не брезговал темными делишками.

– Какими делишками! – возмущаюсь в ответ. – Ну, подлавливал по ночам любителей легкой наживы и всяких там гопников, притворяясь пьяным.

– Факт остается фактом: рожи рихтовал, карманы чистил. Значит, нарушал закон. Верно?

– Ну, рихтовал, ну, чистил. Да разве с них много поимеешь? Всего-то пару раз и повезло…

– Расскажи об этих случаях подробнее.

– Зачем?

– Расскажи. Не стесняйся. Это нужно для дела.

Помедлив, я все же повествую о давней схватке с тремя бандюганами, один из которых оказался лидером преступной группировки и имел при себе немалую сумму в баксах. А потом в красках обрисовал историю ограбления банкомата и погони за молодыми парнями.

Фээсбэшника этот рассказ изрядно повеселил.

– Кстати, – вдруг вспоминаю один из моментов ограбления, – двое из них курочили автомат – это понятно. А какого хрена третий все это время торчал с поднятой рукой под камерой наружного наблюдения?

Усмехаясь, Станислав лезет в карман. Выудив сотовый телефон и нажав пару кнопок, поворачивает экран.

– Смотри.

– Что за фигня?.. – гляжу на сплошную рябь из помех.

– Специальная получасовая запись. Включаешь, подносишь вплотную к защитному стеклу камеры и держишь, пока твои сообщники осуществляют задуманный план. А охранники любуются на эту рябь и знай себе матерятся на неисправности в системе.

– Ух, ты! Ловко придумано! – оцениваю изобретение и опять подозрительно изучаю ресторанного знакомца.

– Нет, Аркадий, я на самом деле являюсь офицером Федеральной службы безопасности, – заверяет тот и показывает удостоверение: – Вот мои документы, проверь…

Машинально беру ксиву, читаю разворот. Все верно – полковник ФСБ.

– Просто должность с родом деятельности обязывают знать многое, – поясняет он. – И поверь, твое будущее задание никоим образом не связано с уголовщиной. Я даже ознакомлю тебя с текстом боевого распоряжения. Но об этом поговорим позже, а сейчас скажи мне вот что… Тебя разве не интересует общая сумма вознаграждения за участие в операции?

– Почему же? Очень даже интересует. Но мне важно поскорее получить аванс. Сам знаешь, для чего.

– Знаю. Но аванса не будет. Жену мы твою положим на обследование в очень хорошую клинику – к самым лучшим врачам. Это я тебе гарантирую. Серьезное лечение требует и серьезной подготовки. В общем, у тебя есть время не торопясь заработать на ее операцию. А вначале надлежит собрать группу надежных людей. Подумай хорошенько, как без шума вытащить из зоны подрывника. Ну и я помогу, если что: где советом, где технически. Это и будет твоим первым заданием – посмотрим, на что вы с Супруном способны.

Глава четвертая

Краснодарский край,

Верхнебаканский рабочий поселок

17–18 июля

Прозвище Сапа родилось много лет назад. То ли от военной специальности «сапер», то ли от фамилии Супрун – никто из друзей толком не помнил.

Над планом спасения старого товарища я раздумывал ровно сутки. Идея родилась довольно быстро, но по мере шлифовки деталей я все отчетливее осознавал одно: без помощи Баркова воплотить ее в жизнь не удастся. Потому созваниваюсь и договариваюсь о встрече.

– Что ж, неплохо, – выслушав меня, оценивает фээсбэшник. – Немного денег я тебе дам. Поезжай, поговори со своим приятелем. Если согласится бежать – передай сотовый телефон. А машиной обеспечу накануне побега…

Илья Супрун слыл в бригаде спецназа интеллигентом. Инженерное образование, родители из научной элиты, тысячи прочитанных книг – все это в какой-то мере накладывало отпечаток на поведение и образ жизни. Матерился крайне редко, умело сохранял ровные отношения со всеми; в разговоре иногда употреблял малопонятные, но жутко красивые фразы, заставлявшие коллег чесать затылки и уважительно помалкивать.