Читать книгу "Не в силах забыть - Шерри Томас"

— Но, похоже, климат Леха вам тоже не подошел, не так ли? И когда город вам наскучил, вы ускользнули, подкупив миссионеров, чтобы те никому не раскрывали конечную цель вашего путешествия.

Брайони пожала плечами:

— Вас никогда не утомляли письма Каллисты?

Каллисте явно не давали покоя лавры великих романистов. В своих письмах она не скупилась на красочные описания и, когда речь заходила о Лео, без стеснения выдумывала веселые истории и отпускала хлесткие замечания, изображая его болезни, разочарования и ухаживания, что неизменно заставляло Брайони мучиться от тревоги, беспомощного гнева и ревности.

Покидая Лех, Брайони решила себя побаловать и прервать на год всякие связи с сестрой. Наскоро нацарапав достаточный запас коротеньких писем с самыми общими фразами, она попросила добрых миссионеров отправлять почтой по письму раз в неделю и никому не сообщать, куда она уехала, — даже христианских подвижников можно ввести в соблазн, если посулить пять сотен фунтов в обмен на обещание хранить безобидный секрет.

— Письма пишутся на бумаге. Вы могли бы бросить их в огонь.

— Я так и делала.

Но каждое новое письмо Каллисты, сожженное непрочитанным, напоминало Брайони, что Лео по-прежнему занимает все ее мысли, и это унизительное чувство причиняло жгучую боль. Куда проще было вовсе не видеть писем сестры.

Лео молча достал из кармана сюртука серебряную флягу и сделал глоток — мистер Брейберн настоял, чтобы он отлил себе немного драгоценного виски.

Брайони в досаде закусила губу: Лео давал ей понять, что оказался здесь из-за ее хитрой уловки. Один из кули убрал грязные тарелки и поставил перед ней блюдо с куском тутового пирога. Брайони вяло ковырнула его вилкой.

— Надеюсь, вас привела в Индию не просьба моей сестры разыскать меня?

— Нет. Ее письмо застало меня в Гилгите.

— И что вы делали в Гилгите? — изумилась Брайони. Из всех мыслимых мест на земле, где мог оказаться Лео, когда Каллиста попросила его о помощи, едва ли нашлось бы место, более подходящее для начала поисков, чем Гилгит, расположенный в предгорье Каракорума, примерно на полпути между Лехом и Читралом.

— Один мой приятель организовал исследовательскую экспедицию на воздушном шаре к вершинам Нангапарбата. Он решил разбить в Гилгите базовый лагерь. Еще с тех пор, когда Чарли занимал пост государственного советника, пока не перебрался на более жирное пастбище в Нью-Дели, меня приглашали участвовать в подобных походах, чтобы, так сказать, улаживать дела с властями.

Брайони попыталась осмыслить это невероятное совпадение, но почти сразу сдалась.

— И как же вы в конечном счете меня нашли?

— Вы хотите знать, как я выпытал у миссионеров ваш секрет?

— Нет, я собиралась спросить, показывали ли вы и им ту фотографию.

Скандальное появление из ниоткуда покойного мужа добропорядочной вдовы-докторши наделало бы шуму, всколыхнув сонную миссию в Гилгите. Брайони не заботило, что ее считают холодной и нелюдимой, но ей совсем не хотелось прослыть лгуньей.

Лео выразительно закатил глаза.

— К несчастью, нет, а жаль. Фотографию доставили уже после того, как я отправился в Лех разыскивать вас.

Брайони недоуменно нахмурилась.

— Тогда как вам удалось выведать у миссионеров, где я? Они должны были молчать.

Лео снова приложился к фляге. Брайони заметила, что за ужином он почти ничего не ел, а к тутовому пирогу даже не притронулся.

— Я представился вашим бешеным братцем и пригрозил спалить миссию дотла.

— Не верю.

Лео завинтил крышку и сунул флягу в карман.

— Я назвался вашим сводным братом. Мне не пришлось изображать буйство, и я не угрожал жестокой расправой моравским братьям. Я лишь вполне разумно заметил, что, если поползут слухи об исчезновении из миссии состоятельной английской дамы, люди тотчас решат, что ее прикончили из-за денег. Подобная перспектива здорово напугала наших миссионеров, хотя они так долго мямлили и запинались, не зная, как поступить, что я и впрямь готов был поджечь их домишко.

Брайони медленно прожевала кусочек пирога и вытерла салфеткой уголки губ.

— Мне жаль, что я невольно доставила вам неудобства. Я лишь хотела сбежать.

Лео не спросил, почему она хотела сбежать. Брайони покинула Англию, как только суд вынес решение о признании брака недействительным. До конца 1894 года она оставалась в Германии, потом отплыла в Америку, где провела почти весь следующий год, а в начале 1896-го приехала в Индию. Но прошлое, похоже, не желало выпускать ее из своих когтей, как бы далеко она ни забралась.

— Вам следует отдохнуть, — проговорил Лео. — Завтра мы отправимся на юг.

Если кто и нуждался в отдыхе, так это он сам. Приглядевшись к нему, Брайони встревоженно нахмурилась: худой и осунувшийся, Лео казался вконец изможденным.

— Как давно вы в пути?

Он задумчиво наморщил лоб:

— Я потерял счет времени. Месяца полтора с небольшим, чуть меньше двух. Что-то вроде того.

Из Гилгита на восток, в Лех, затем назад в Гилгит и через Читрал к долинам калашей. Это, должно быть, не менее тысячи миль. Тысяча миль по бездорожью, по отвесным склонам и ущельям, усеянным острыми осколками скал, где лишь изредка встречаются короткие ровные участки пути. Брайони с трудом верилось, что такой переход можно проделать за каких-то пятьдесят дней.

Должно быть, Лео взял с собой минимум снаряжения и, вероятно, только одного проводника, чтобы тот показывал дорогу, ибо невозможно двигаться с такой скоростью, таща за собой вереницу кули, слуг и поваров с палатками и походными кроватями.

— Как? — выдохнула она, ничего не понимая. Но еще более важный вопрос не давал ей покоя: — Зачем? Почему вы отправились за мной?

— Почему? — переспросил Лео, явно удивленный.

— Да. Почему вы не послали Каллисту к дьяволу?

Лео фыркнул, скорее презрительно, чем насмешливо.

— О, Каллиста хорошо знает, как поймать дурака на крючок.

Наверное, их пути никогда не пересеклись бы, если бы мачеха Брайони не пригласила Лео на обед. По окончании медицинской школы в Цюрихе Брайони прошла клиническую подготовку в лондонской Королевской бесплатной больнице, а после получила место в Новой больнице для женщин, также в Лондоне. Ради удобства она жила в городском доме Аскуитов с отцом, сестрой, мачехой и сводными братьями, но почти не принимала участия ни в делах семьи, ни в светских развлечениях.

В тот вечер, когда должен был прийти Лео, она с радостью пообедала бы у себя в комнате. После тяжелого дня в больнице ей хотелось побыть одной — Брайони никогда, даже в лучшие времена, не была особенно общительной. Но без нее за столом оказалось бы тринадцать человек, поэтому она неохотно оделась и спустилась в гостиную. А потом явился Лео со своей очаровательной улыбкой. И весь вечер Брайони провела словно во сне, не ощущая времени, не сознавая, что ест или говорит, не замечая никого, кроме Лео, с его сияющими серыми глазами и прелестным изгибом губ.