Читать книгу "Ведьма - Сергей Асанов"

– А посередине ничего нет?

4. О вреде хорошего звука

Был в съемочной группе «Ясновидящего» еще один человек, который имел все основания ненавидеть это шоу. Алексей Кузьмичев выполнял обязанности звукорежиссера, и именно ему выпадала честь прикасаться к участникам. Ни гримеры, ни костюмеры постоянного и настолько плотного контакта с экстрасенсами не имели, а вот Кузьмичев успел ощупать несколько десятков человек. Он цеплял к их одежде микрофоны.

О своих ощущениях Леша предпочитал не распространяться, хотя коллеги догадывались, что ему есть что рассказать. И операторы, и осветители, и даже монтажеры в аппаратной не скрывали, что во время съемок иногда чувствуют себя плохо или наоборот – испытывают какой-то небывалый энергетический подъем, и в этом смысле очень многое зависело от настроения участников шоу. Все эти чудики, обладающие экстрасенсорными способностями, не всегда контролировали выброс энергии. Кто-то из проигравших, уходя с площадки, мог бросить что-нибудь в сердцах, и половина персонала потом целый день не слезала с толчка. Кто-то не выспался, кому-то жена не дала или, наоборот, дала слишком много, и все это безобразие могло выплеснуться непосредственно во время съемок. Поэтому Леша Кузьмичев наверняка чувствовал что-то особенное, поглаживая экстрасенсов по одежде, выбирая место для «жучка».

– Ну, как она вблизи? – спрашивали его в курилке друзья-операторы, вспомнив, что Кузьмичев накануне готовил к интервью молодую колдунью Леру. Дело было на съемках второго сезона, в кареглазую, жизнерадостную и фигуристую двадцатипятилетнюю Леру были влюблены все поголовно, включая ведущего, актера амплуа вечного мачо Кирилла Самарина, и перекинуться с ней парой фраз, не говоря уже о том, чтобы пощупать, считалось великим счастьем. (Увы, Лера вылетела из проекта на пятой программе, показав в целом весьма скромные результаты, и ее уход вызвал такой транс у мужской половины группы, что на следующий день почти у всех наблюдалось дикое похмелье. Не иначе наколдовала девка!)

– Ну так как она? – донимали Лешку коллеги.

Немногословный Леха лишь пожимал плечами. У Леры платье было с роскошным декольте, и звукорежиссеру пришлось изрядно потрудиться, чтобы пристроить микрофон, не разрушив композиции.

– Леха, ты видел ее сиськи?

– А запах чувствовал?

– А как у нее?..

– А что?..

В конце концов Леша сдался, понимая, что друзья не отстанут, пока не получат информацию из первых рук.

– Ребята, – буркнул он, обильно покраснев, – у меня весь день стоял так, что хоть дубленку вешай.

Друзья были в восторге.

– Ну, старик, это не новость! Тут ей не надо быть колдуньей, все равно встанет!

Леша только смущенно кивнул и не стал уточнять, что всегда был совершенно равнодушен к чарам Леры, предпочитая собственную, во всех отношениях очаровательную молодую жену, и своими прелестями колдунья не могла вызвать такую убойную и длительную эрекцию (от которой, кстати, потом жутко ломило). Скорее всего Лера так пыталась его соблазнить. Жестоко, но бесперспективно.

Словом, Алексей Кузьмичев, ощупавший таким образом почти всех участников реалити-шоу, хранил много тайн. Коллеги шутили, что когда-нибудь он обязательно напишет мемуары. «Как я мацал ведьму» или «Жизнь с микрофоном в трусах» – так могла бы называться эта книга, которая, несомненно, распродавалась бы гигантскими тиражами. Людям всегда нравились рассказы о содержимом чужих трусов.

По другую сторону экрана «счастливому» звукорежиссеру дичайшим образом завидовала спелая сорокапятилетняя дама по фамилии Шипилова. Звали ее Агнесса, а отчество ее никто не решался произносить вслух, боясь покалечить речевой аппарат, ибо состояло оно из сплошных подряд идущих согласных – что-то вроде Мкртчяновна, но еще более бесчеловечно. Дама работала операционисткой в банке, жила в хрущевской двухкомнатной квартире, из домочадцев имела попугая и вечно голодную кошку британской голубой породы, с соседями постоянно ругалась по поводу громко включенного «Русского радио» по утрам (музыкальный центр стоял на кухне, и, чтобы услышать музыку, например, из спальни, Агнессе приходилось врубать аппарат на полную мощность, а мощности у старого и крепкого «Панасоника» хватило бы на лондонский «Уэмбли»). Впрочем, это была вполне безвредная женщина, еще не увядшая, но быстро приходящая в уныние ввиду отсутствия поблизости вменяемых мужиков.

Телевизор был ее почти единственным развлечением (если не считать резинового друга длиной двадцать сантиметров, спрятанного под постельным бельем в шкафу спальни). Причем увлекалась она не «мыльными операми», а так называемой научно-популярной документалистикой. Фильмы о колдунах, шаманах и гадалках, спасающих девушек от пожизненной девственности, а мужчин – от чрезмерной похоти, она не пропускала никогда. Иногда она даже звонила и писала в различные редакции с просьбами, предложениями и прочей белибердой, которая заполняла ее кудрявую голову после просмотра очередного фильма о каких-нибудь неизвестных публике секретах Нострадамуса. Вскоре в редакциях несчастную Агнессу стали называть не иначе, как городской сумасшедшей, и номер ее квартирного телефона в конце концов попал в черный список. Позже она еще пыталась звонить со своего мобильного аппарата, но со временем накрылась и эта халява.

Реалити-шоу, появившееся в вечернем воскресном эфире телекомпании «Неон-ТВ», стало для нее настоящим спасением. Агнесса никуда больше не звонила, никого не доставала своим видением потустороннего мира – она просто, раскрыв рот, смотрела, как люди, наделенные экстраординарными способностями, бегали по манежу, словно цирковые обезьянки, и показывали сногсшибательные трюки.

В итоговой программе первого сезона, в которой показывали телевизионную кухню и забавные моменты съемок, она увидела звукорежиссера Алексея Кузьмичева. Парнишка цеплял микрофоны к колдуньям и шаманкам, а потом в камеру рассказывал о своих ощущениях. Лицо у него было сосредоточенное и даже немного испуганное. Агнесса очень долго не сводила с него глаз.

О, сколько бы она отдала ради одного подобного мига! Хоть ненадолго поменяться с парнем местами, дотронуться до настоящего волшебника, который, может быть, привнесет в ее жизнь смысл, вдохнет что-то новое… покончит с ее диким одиночеством, наконец! О, она все бы отдала, что у нее есть: кошку, самотык, музыкальный центр и двадцать восемь тысяч рублей, накопленных за два года и припрятанных на пластиковой карточке.

Но… руки коротки.

5. Рустам Имранович

Утром двадцать девятого августа Миша Поречников брился в ванной комнате перед зеркалом. Брился медленно и вдумчиво. Он настраивался. Весь вчерашний вечер и всю минувшую ночь в голове у него вертелся разговор с Володей Капустиным, точнее, не весь разговор, а та его часть, на которую Вовка надавил особо – так, как он умел давить, стервец. С каким-то неожиданным поросячьим восторгом Миша вспомнил буквально недавно прочитанную у братьев Стругацких в «Хромой судьбе» фразочку: талант к анализу роковым образом оборачивается неспособностью к синтезу. То есть то же самое Вовка и сказал – он талантливо копается в чужих книжках, но сам ничего не может написать. А Мишка? К чему у него таланты, о чем он думает, о чем мечтает и зачем вообще он умеет делать то, что умеет? Поигрывать ли ему своими талантами, как бицепсами, перед легко возбудимыми девчонками или, черт возьми, действительно что-то создавать?