Читать книгу "Горячий след - Олег Верещагин"

6 место — целенаправленное бегство;

7 место — причина не выяснена.

А главное — тут был список! Список именно пропавших тамбовских детей. Правда, всего из 13 фамилий, очевидно, последние трое, в том числе и Юрка, сюда пока не попали — но очень полный, с адресами и разной ещё информацией. Олег скачал его к себе со всеми комментариями, фотографиями, данными и распечатал на отдельном листе каждого пропавшего — то, что на бумаге, как-то легче усваивалось, чем с экрана.

— Игорь Марков, 13 лет, пропал 2 июня по дороге с практики домой…

— Данила Дорофеев, 9 лет, пропал 2 июня, вышел из квартиры и не вернулся…

— Игорь Парушев, 12 лет, пропал 3 июня в районе городского пляжа…

— Маша Лалина, 11 лет, пропала 5 июня после репетиции детского хора…

— Максим Караваев, 14 лет, пропал 6 июня в районе городского сада…

— Оля Томилина, 15 лет, пропала 7 июня, возвращаясь домой с дискотеки…

— Тима Борус, 8 лет, пропал 8 июня во дворе своего дома…

— Кирилл Сигаев, 13 лет, пропал 9 июня из квартиры…

— Боря Ковалёв, 12 лет, пропал 10 июня по дороге из секции домой…

— Оля Третьякова, 9 лет, пропала 10 июня с игровой площадки…

— Саша Ромина, 14 лет, пропала 11 июня по дороге с практики домой…

— Гена Жуков, 14 лет, пропал 11 июня по дороге из клуба домой…

— Артур Волков, 15 лет, пропал 11 июня, вышел из квартиры и не вернулся…

Покопавшись в записях, Олег добавил:

14. Света Крыгина, 13 лет, пропала 13 июня, вышла из квартиры и не вернулась…

15. Дима Гаврилов, 12 лет, пропал 13 июня в районе городской свалки…

16. Юрка Гриднев, 14 лет, пропал 14 июня в районе набережной… — и задумался.

Между этими шестнадцатью мальчишками и девчонками не было ничего общего. Ни во внешности, ни в увлечениях, ни в местах проживания… Кроме одного: они пропали за две недели в городе, в котором до этого за год пропадало 4–5 детей, да и тех чаще всего находили, потому что они просто убегали. На сайте утверждалось, что такие массовые пропажи чаще всего связываются либо с сектой, либо с деятельностью маньяка, либо с чьими-то заказами. Но Олег, если честно, не верил. Не верил ни в одну из трёх версий. И вот почему.

Кирилл Сигаев — тот, что пропал из квартиры. Родители проснулись, комната сына заперта на внутреннюю щеколду. Сперва думали — спит. Потом забеспокоились, потом взломали дверь… Парня нет. Кровать разобрана. Окно (пятый этаж!) закрыто изнутри. Всё.

Артур Волков. Пятнадцатилетний атлет, ноль вредных привычек, кадет корпуса ВВС, чемпион города по боксу и самбо. А пропал на десятиметровом отрезке арочного перехода между дверью подъезда и остановкой автобуса, где ждала компания друзей. Среди бела дня.

Юрка, которого никто не крал — в этом мог поклясться уже сам Олег.

Да и остальные случаи — пусть и меньше — выбивались из версии похищения работорговцами, сектантами или сумасшедшими.

Власти искали связи между пропавшими — общих знакомых, общие привычки (или пороки), общее во внешности. Общее, общее, общее… А общим-то, похоже, было лишь одно: им всем не повезло оказаться на пути у чего-то… или кого-то, очень мало имевшего общего с повседневной, даже самой жуткой, реальностью. Вот и все дела. Но в официальных отчётах, где есть даже графы «самоубийцы: 5–7 лет» и «случаи людоедства», нет графы: «не повезло».

Олег откинулся на мягкую спинку стула и задумчиво улыбнулся в тёмный потолок. Похоже, что ему так и так… Как говорил Пётр Первый про Северную войну: «Сия война на нас одних будет.» Шестнадцать пропаж за полмесяца — это кто-то переборщил.

Он отключил компьютер, подошёл на цыпочках к двери, прислушался. Похоже, мать с отцом спали, а старший брат, конечно, пропадал на кордоне у лесника Князя. Ну что ж… Пожалуй, надо начинать действовать, чего ждать-то?

Олег влез в старые шорты, распахнул окно. Сонным ночным теплом начала лета дохнуло из сада. Огни в Марфинке уже почти нигде не горели, только за околицей — между селом и школой — разливалось зарево полевого стана, да очень далеко, как бы не в Фирсанове, играла почти неразличимая музыка.

Мальчишка помедлил, уже сидя на подоконнике. Спрыгнуть в сад стало как бы символом. «Зачем мне это нужно?» — спросил он себя, водя пальцем по широкому подоконнику, на котором под слоями краски ощущались буквы вечного, как время:

ОЛЕГ + ВАЛЬКА = ЛЮБОВЬ

Он вырезал это почти четыре года назад, когда их дружба переросла как-то незаметно в…

Но ведь если бы прошлым летом он струсил, отступил — ничего этого не было бы. Четыре года назад он жил в Воронеже. Он не мог знать никакой Вальки. Вальки вообще не было на свете, потому что её мать вместе с её бабкой погибли в аварии в шестидесятых… Он вмешался, он рискнул. И изменил время и мир. Не думая вообще-то о себе.

Шестнадцать мальчишек и девчонок. Младшему восемь, старшим пятнадцать. Шестнадцать человек, которых никто не найдёт, потому что люди не верят в чудеса. Ни в добрые, ни в страшные.

Олег спрыгнул в сад…

…Клуб, стоявший на центральной площади Марфинки, казался совершенно безжизненным. Олег выбежал на площадь пружинистой рысцой и ничуть не смутился. Перейдя на шаг, обогнул мощное, ещё советской постройки большое здание с колоннами у входа и оказался «с тыла», где из небольшой двери падал на заросли крапивы, делая их совершенно чёрными, широкий луч света. Возле двери стоял Ванькин скутер.

Как Олег и предполагал, Ванька был в клубе. Сидел над разобранным корпусом электрогитары в каморке своего отца и что-то там перепаивал. Музыкальный центр в углу перемигивался огоньками и негромко напевал голосом барда Третьякова:

Полнолуние — да дрожь в лапах…

Обернуться бы назад снова!

Но опять бегу на твой запах,

Хоть сто раз давал себе слово!

— Привет, — Олег прислонился плечом к косяку и кивнул на гитару: — Паяешь?

— Ваяю, — поправил Ванька, тряхнув чубом. — Привет. Чего не спится?

Олег молча оседлал угол стола, налил себе в одноразовый стаканчик квасу из большой бутылки, стоявшей возле паяльника. Принюхался — у Ивана в таких ёмкостях могли храниться самые неожиданные жидкости. Нет, квас… Выпил и сообщил:

— Нужен револьвер. Как у наших охранников.

Ванька посмотрел из-под снова упавшего на глаза чуба с интересом.

— Меня всегда восхищал твой нездоровый, гнетущий оптимизм, — сказал он, возвращаясь к паяльнику.

— Вань! — Олег стукнул пяткой по тумбе стола и зашипел: — Сссс…

— Больно? — осведомился Ванька, тыча паяльником.

— Угу, — буркнул Олег.

— В колонии может быть больнее. Иди, убогий, иди, по ночам не подаю.