Читать книгу "Пропавшие буквы, или Алёша Попов в Муми-доле - Николай Тёмкин"

— Но ведь воет же!

— Как это — воет?

— По имеющимся у меня сведениям, дико и протяжно, одно удовольствие послушать.

Муми-папа взмахнул лапой и вскричал:

— Ну уж не знаю, мне такого удовольствия получать не приходилось!

На этом следственные действия в Муми-доле окончились.

Алёша быстро шагал назад. За спиной раздавалось: шварк-шварк. Потом шварканье стихло. Муми-папа перестал мести дорожку, глубоко задумавшись: с какой целью приходил к нему следователь по особым делам? Надо будет Муми-маме рассказать — может быть, она догадается.

Глава десятая

ВЕРСИЯ БАБЫ ЯГИ

Надеясь разложить по полочкам все обстоятельства дела, Алёша подробно, буквально буква в букву, изложил Бабе Яге свой разговор в Муми-доле.

Узнав мнение Муми-папы о Морре, старушка изрекла, неожиданно напомнив Алексею Наталию Венедиктовну:

— Может быть, и сказки. А может быть, нет. И не забывай: сказка ложь, да в ней намёк. Впрочем, сейчас не это главное. Я, кажется, знаю, что он вскричал.

Следователь обратился в слух. Ох уж эта бабуля! Ему ещё ни одной разумной идеи в голову не пришло, а она уже сообразила!

— Не само слово, конечно, — продолжала Баба Яга, — а общий смысл.

Вот какую версию она предложила следствию. Муми-папа взмахнул рукой. При этом было произнесено нечто такое, чего он позже устыдился. Например, секретное что-нибудь нечаянно выболтал. В общем, Муми-папа решил, что сказанное ни в коем случае не должно стать общим достоянием. Каким-то образом (каким именно, ещё следует уточнить) проведав, что произнесённое попало в книжку, хранящуюся у Бабы Яги, он, выждав момент, когда хозяйки не было дома, взял острую бритву…

— Вы и впрямь так думаете? — дрогнувшим голосом переспросил Алёша.

— Прямо-таки вижу, словно ясным днём, — заверила Баба Яга. — Взял бритву и метлу…

— Метлу-то зачем? — перебил её следователь.

— Не торопись, скоро узнаешь.

Лунная ночь. С острой бритвой в одной руке, с метлой — в другой Муми-папа, перейдя ручей и перелесок, подобрался к избушке на курьих ножках. Та в это время безмятежно спала, поэтому не заметила, как, осторожно ступая, злоумышленник открыл дверь и проскользнул к полке с книгами. Выбрав нужную, он пролистал её до злополучной строчки и соскоблил бритвой неугодные ему буквы.

— Жуть, — ахнула тут Яга. — Представить страшно, что было бы, окажись я случайно дома. — И она выразительно провела ребром ладони по горлу. Потом продолжила излагать свою версию. — Соскоблив буквы, Муми-папа поставил книжку на место и выбежал прочь. Вокруг избушки посыпано песком; чёткие отпечатки лап ясно указали бы на его присутствие, но…

— Но, — подхватил Алёша, — он всё продумал до мелочей. Заранее припасённой метлой Муми-папа уничтожил оставленные следы и бросился домой. Так быстро бросился, что метлу бросил… Почему?

— Ну, не знаю. Например, его мог напугать вой Морры.

— Морры нет! — следователь взял себя в руки и оборвал захватывающую работу по восстановлению предполагаемых событий. — Что-то мы далековато с вами зашли. Версия интересная, конечно, однако требует доказательств.

Вместе с Бабой Ягой Алексей Попов внимательно изучил строку с пропавшими буквами. Никаких намёков на соскабливание или потёртость не обнаружилось.

— Может быть, бритва какая-то особая? — попыталась старушка защитить свою догадку.

— Продолжим проверку, — сказал Алёша вместо того, чтобы спорить, — тащите-ка сюда помело. Второе, невесть откуда взявшееся. Если это инвентарь Муми-папы, на палке должны быть инициалы. У него ведь все метлы помечены, сами помните.

Палка оказалась безупречно гладкой, ничего вырезано на ней не было. Помело, так и не ставшее уликой, положили на песок у скамейки.

— И всё-таки… — упорствовала Баба Яга.

— Да вы не огорчайтесь, у каждого может появиться однажды неверная версия, — покровительственно сказал следователь. — Рассмотрим ещё одно соображение, говорящее против неё. В предполагаемых вами мотивах Муми-папы есть одно явное противоречие. Положим, он уничтожил бы беспокоивший его текст — и что с того? Книги ведь не издаются в одном экземпляре. Чтобы достичь цели, ему пришлось бы соскабливать буквы во всём тираже! Это же тысячи проникновений в чужие жилища, библиотеки и книгохранилища! За десять лет не управишься. А риск, риск-то какой!

Простодушная старушка выглядела совершенно ошарашенной.

— Выходит, печатается сразу много одинаковых книжек? Я об этом и знать не знала.

— А я знал! — огорчённо воскликнул Алёша. — Но как-то не принял во внимание. Голова садовая! После того как я отдал вам эту книгу, мама мне другую такую же подарила. «Она же твоя любимая», — говорит… Значит, так. Я быстренько отправляюсь домой, проверяю, что вскричал Муми-папа, и у нас появляется хотя бы какая-то отправная точка для ведения следствия. Ждите меня, бабушка!

Он достал из кармана волшебный мобильник. «Звёздочка», «ноль», «решётка». Легкое колебание воздуха. Следователь по особым делам исчез из Лукоморья.

Бабушка осталась сидеть на лавочке у правой избушкиной лапы одна. Скоро стало ей как-то скучновато: вокруг одно и то же, ни малейшей смены впечатлений.

— А ну повернись-ка, — попросила она избушку.

Та тут же выполнила просьбу, звякнув браслетом. Лавочка оказалась теперь не у правой лапы, а у левой, которая без украшений. Стало повеселей: какое-никакое, а разнообразие.

Глава одиннадцатая

ДИРЕКТОРСКИЕ РАЗБОРКИ

И сразу же вновь появился в кабинете директора — ведь переход Алёши в Лукоморье совершился именно отсюда. И услышал сердитый баритон Сергея Владимировича:

— …бразие!

Что ещё за «бразие» такое? Удивление длилось всего лишь миг. Когда он покидал кабинет, прозвучало: «безо…», теперь — «…бразие». «Безобразие» — вот что сказал директор. Но — разница в движении времени. В Лукоморье вовсю велось следствие, а тут прошли какие-то доли секунды.

— Безобразие! — повторил Сергей Владимирович и рывком ослабил узел галстука. Потом с силой нажал кончиками пальцев на виски. Потом шумно сглотнул. — Как-то мне нехорошо. Давление, видимо, подскочило. Мне показалось, Наталия Венедиктовна, что воздух необычным образом сгустился и Попов на мгновение исчез. Симптоматичный зрительный эффект. Дайте мне воды, — и он грузно осел на стуле.