Читать книгу "Ой, мамочки - Дороти Кэннелл"

— Нет, — успокоила меня Доркас. — Это барышни Трамвелл.

Я подскочила на кровати, мигом забыв о тошноте и прочих невзгодах.

— Сестрицы Трамвелл! Но это же чудесно! Надо было дочитать письмо до конца, наверняка Примула сообщает о своем визите! — Радость била из меня ключом, однако на лице Бена я не увидела ее зеркального отражения.

Бену нравятся сестры Трамвелл, но еще больше ему нравится поспевать в «Абигайль» к десяти утра.

Я робко спустила ногу с постели — проверить, как дела с "морской болезнью", образно выражаясь.

— Нет нужды, Рыцарь Заячья Душа, срезать путь через окно. Гиацинта и Примула вряд ли мечтают склонить тебя к девичьим посиделкам. — Я осеклась, пораженная метаморфозой, происшедшей с Доркас: кончик ее носа энергично подергивался — она явно была чем-то взволнована.

— Не хотелось бы язвить, Элли, но дамы не настроены на девичьи посиделки. Сказали, что пришли по вопросу жизни и смерти.

— О, Бен! — Я судорожно вцепилась в спинку кровати. — Нам следовало догадаться! Вряд ли бы они заявились в такую рань без веской причины!

Руки любимого обвились вокруг меня.

— Вопрос жизни и смерти! Что за дурацкое клише!

— Только когда дело касается посторонних, — прошептала я, уткнувшись в его мужественную грудь.

Глава третья

— Милая наша Элли! — Сестрицы, как по команде, вскочили с дивана, когда я ввалилась в гостиную. — Ах, до чего же у вас изможденный вид! Такая бледненькая! Такая худенькая!

Я повеселела. Через открытые окна доносилась симфония ароматов уходящего лета. Как же приятно, когда вокруг тебя суетятся! Подхватив под локотки, Гиацинта и Примула отконвоировали меня к обитому светлой парчой диванчику, будто я была невероятно ценным и хрупким созданием. Я и забыла, как люблю их: Примулу, с ее серебристыми кудряшками, морщинистым приветливым личиком и голубыми пуговицами-глазками, и Гиацинту — та повыше и побледнее, с иссиня-черными волосами, собранными в пучок, и черными птичьими глазами. Ясное дело, сестры прибыли не просто так, со всей очевидностью им не терпелось что-то со мной обсудить. Не так давно я оказала помощь «Цветам-детективам» в одном расследовании. Группа энергичных дамочек постановила, что убийство — лучшее решение личных проблем, и принялась орудовать в наших краях. Вот вам еще одна причина, почему я недолюбливаю всяческие организации. Кто знает, чем занимаются члены Общества Кулинаров в свободное время? Как говаривал мой дядюшка Морис: "Общее дело плодит фанатиков и маньяков".

— Милое дитя, надеюсь, вам помогли спуститься вниз? — Примула подложила мне под голову подушку, после чего достала из сумочки знакомый пузырек с нюхательной солью.

Ее английский шерстяной костюм был призван создать строгий и неприступный образ, но впечатление портили пуговицы с Утенком Дональдом, которые, правда, очень мило сочетались с огромными наручными часами, украшенными реалистическим портретом Микки-Мауса. Что же до атласных бантиков, коими были перевязаны кудряшки Примулы, то они казались чуточку неуместными — но только до тех пор, пока хорошенько не рассмотришь вторую сестру. Гиацинта нарядилась в штаны-шаровары и алую блузку с обвисшими рукавами. Медные серьги в форме птичьих клеток свисали чуть ли не до плеч. При каждом движении Гиацинты крошечные канарейки в клетках мило щебетали.

Взгляд мой невольно устремился к портрету Абигайль — матери дядюшки Мерлина, — висевшему над камином. Ее простое честное лицо и добрые глаза сами по себе создали бы уют даже в монашеской келье. Мне показалось или Абигайль и в самом деле едва заметно подмигнула?

— Право же, не надо вокруг меня суетиться, — пробормотала я голосом утомленной жизнью развалины. Сестры уселись по бокам от меня, и каждая завладела одной из моих рук. — Бен собирается в ресторан, но перед уходом заскочит поздороваться. Он ни за что на свете не отказался бы от удовольствия с вами повидаться. А Доркас обещала принести кофе, когда мы вдоволь наговоримся.

— Бен по-прежнему ходит на работу? — Гиацинта нахмурилась. — Мог бы подыскать кого-нибудь себе на смену, а сам бы был рядом с вами в эти трудные времена.

— Вы же знаете мужчин! — развела я руками.

— Да, — с грустью кивнула Гиацинта, и канарейки жалобно пискнули. — Но лично я горжусь тем, что наш родитель никогда не увлекался работой, пока матушка ждала нас.

— Да и когда не ждала — тоже, — вставила Примула. — Обязанности, которые он выполнял в своем клубе, были весьма обременительны; к тому же во времена нашей юности не было принято, чтобы оба родителя работали, если, конечно, нужда не заставляла. — Она сжала мою ладонь. — Полагаю, ваш папочка придерживается этих же правил.

— О, разумеется! — Я энергично кивнула. — Он по-прежнему обитает в травяной хижине на тропическом острове Кивикки, питается подогретым кокосовым молоком и организует местное празднество — конкурс на звание Мисс Голубая Лагуна.

— Фу ты ну ты! — проворчала Примула, но я заметила, как блеснули ее фиалковые глаза. Может, в душе ее поселилась чарующая фантазия: мой папочка, вырядившийся как Тарзан, влетает верхом на канате в открытое окно, когда тетушке случится посетить этот богом забытый островок?

— Помнишь, Гиацинта, как наш милый папочка поселил нас на две недели в палатке под открытым небом, чтобы мы постигли, как живет простой народ? И как обозлились слуги, которым приходилось сновать взад-вперед с едой и посудой!

— Еще бы! — Гиацинта тряхнула головой. — Но не будем тратить время на воспоминания. Пора нам объяснить причину своего визита.

— Да-да, конечно, — нервно заламывая пальцы, взволнованно вклинилась Примула, — но, может быть, лучше подождать, пока Доркас принесет кофе?.. Наш дорогой папочка любил повторять, что не бывает скучных тем, а бывают сухие глотки. Вероятно, он сожалел об отсутствии портвей… — Она смущенно затеребила свое жемчужное ожерелье. — Элли, дорогая, у вас новая скамеечка для ног, да? До чего же уютная комнатка! Мы вот думаем, не затянуть ли таким же кремовым шелком стены у нас в "Кельях".

Гиацинта насупилась.

— Примула, эта твоя тактика увиливания только сделает нашу миссию еще болезненнее. — Она стиснула мои ладони; ее ярко накрашенные ногти сияли точно раскаленные угли. — Милая наша подруга, мы явились к вам в столь несуразный час, потому что не на шутку встревожены.

К этому моменту я слегка сомлела, но ее слова мигом взбодрили меня, не хуже ушата холодной воды. Что же, по мнению сестер-сыщиц, угрожает моему мирному существованию? И тут меня осенило! Беременность, даже протекающая самым нормальным образом, видится сестрам Трамвелл делом жизни и смерти. Бодро выпрямившись, я с трудом удержалась от улыбки при мысли, что они заявились сюда со скоростью курьерской почты, дабы уговорить меня оставшиеся шесть месяцев провести в постели.

— Прошу вас, не надо обо мне беспокоиться. Если не считать неизбежной тошноты по утрам, я чувствую себя замечательно, честное слово!