Читать книгу "Флирт с дьяволом - Ирина Волкова"

Принцесса и Пьер провели вместе шесть месяцев. Одним декабрьским вечером их общая знакомая, Лорин Ревильо, крёстная её дочери Камиллы, познакомила их в Ауроне, где находится один из домов Стефании. Официант был привлекательным, смуглым и нежным. Амур пронзил их сердца своей стрелой, и с того дня они больше не расставались. Днём они катались на лыжах, а по ночам танцевали на местной дискотеке "lesenfantsterribles" — "Испорченные дети". Но, любовь, как пришла, так и ушла.

То, что она родилась принцессой, а он плебеем, не было препятствием для них. Ни один из возлюбленных Стефании не мог похвастаться "голубой кровью".Разница в возрасте тоже не была значительной: ему было 30 лет, а ей 34. Однако за спиной у Стефании осталась очень бурная любовная жизнь. Её болезненный развод с Даниэлем Дюкрэ и её разрыв с Жаном Раймондом Готлибом, отцом Камиллы, заставили её очень быстро повзрослеть. Для Пьера это была его первая серьёзная любовная связь.

Сейчас Стефания ищет утешения в обществе трёх её детей, с которыми она наслаждается летом в Пляжном Клубе Монте-Карло. Помимо детей, она снова может рассчитывать на поддержку её сестры Каролины в ожидании момента, когда жизнь снова начнёт улыбаться ей.

Харитон задумчиво отложил журнал в сторону. Благодаря "жёлтой прессе" он был в курсе интимных подробностей личной жизни младшей принцессы Монако. Подобно многим аристократкам голубых кровей, Стефания питала неодолимую слабость к простолюдинам. Так что не было ничего странного в том, что она по уши влюбилась в своего телохранителя и вышла за него замуж, родив в этом браке двоих детей. Всё было хорошо до того момента, как один удачливый папарацци записал на видеокамеру, как муж принцессы Даниэль Дюкре в саду принадлежащего Стефании особняка занимается любовью с красивой и темпераментной итальянской моделью.

Даниэль понимал толк в сексе, модель тоже оказалась на высоте, и любительская видеозапись вполне могла бы соперничать с профессионально отрежиссированым порнографическим фильмом.

Разразился невероятный скандал. Плёнка с совершающим прелюбодеяние экс-телохранителем подпольно тиражировалась миллионами экземпляров и продавалась из-под полы. Копия плёнки была и у Ерофеева. Просматривая её Харитон только цокал языком, восклицая: "Ай да французы! Во дают, туды её в качель! Я б так не смог!"

От своего следующего телохранителя, Жана Раймонда Готлиба, Стефания тоже родила ребёнка, но до свадьбы дело так и не дошло. Готлиб также оказался излишне склонным к любовным афёрам на стороне, и тогда окончательно разочаровавшаяся в телохранителях принцесса влюбилась в официанта, чем чуть не свела в могилу своего отца, Ренье де Монако. И вот теперь сердце жаждущей любви Стефании снова свободно.

Погружённый в глубокую задумчивость Харитон не заметил, как Симон, его дворецкий, аккуратно поставил на столик поднос с кружкой пива и, не желая беспокоить хозяина, тихонько удалился. Пиво быстро нагревалось под жгучими лучами средиземноморского солнца.

Мысль, всё это время не дававшая покоя Ерофееву, наконец, окончательно сформировалась у него в голове.

— Да! — воскликнул Харитон, и, схватив кружку пива, залпом выпил его.

Пиво было тёплым, но он не обратил на это внимания. В его жизни снова появилась цель. Он сделает это ради самого себя и во имя любви к России. Он ещё покажет всему миру, на что способны эти русские.

Ерофеев ударил молоточком в антикварный бронзовый гонг, призывая дворецкого.

Прекрасно вышколенный Симон, которого Харитон, предложив ему тройное жалование, переманил у своего соседа барона Шатиньи, откликнулся почти мгновенно.

— Принеси мне телефон! — скомандовал Ерофеев.

Он собирался позвонить Большеухову и сообщить ему, что следующим возлюбленным принцессы Стефании де Монако должен стать русский.

* * *

Пьер Большеухов лежал, широко раскинув руки и ноги, на роскошном персидском ковре. Его лицо покоилось в благоухающей перегаром луже собственной блевотины. С момента, когда его при помощи нашатырного спирта привели в чувство в кабинете нотариуса и, посадив на такси, отправили домой, прошло уже около пяти часов.

Впрочем, утверждать, что его отправили домой, было бы неверно. У Пьера больше не было дома. Он должен был освободить особняк графини Мотерси-де-Белей в течение сорока восьми часов. С собой он мог взять только одежду и личные вещи.

Вернувшись в особняк, Пьер заплакал. Потом он налил себе стакан коньяка и залпом выпил его. Затем он снова заплакал. Большеухов плакал и пил, снова пил и снова плакал. Время от времени его рвало, то ли от алкогольного отравления, то ли от горя. Так что когда зазвонил телефон, Пьер валялся на ковре почти без признаков жизни.

— Простите, месье, — сказал Ерофееву слуга. — Хозяин дома, но он не может подойти. Он очень плохо себя чувствует. Кажется, он заснул, и я не могу его будить.

— Ладно. Передайте ему, что я позвоню завтра утром. Или если он вдруг проснётся, пусть сам позвонит мне, — несколько разочарованно произнёс Харитон.

* * *

"Ненавижу свиней", подумал Влад Драчинский. "До чего же мерзкие животные!".

Свиньи мирно похрюкивали и с любопытством смотрели на Влада. Они были настроены более дружелюбно.

Прекрасно, когда человек умеет мечтать. Замечательно, когда он живёт ради мечты. Достойны всяческого восхищения попытки воплотить свою мечту в жизнь. Плохо бывает лишь когда мечта не вписывается в реальность.

Мечта Драчинского отличалась от реальности, как эксклюзивный "Ламборгини-Миура" стоимостью в полмиллиона долларов от "горбатого" "запорожца" 1965 года выпуска. Влад понял это после того, как он больно ударился лицом об асфальт, поскользнувшись на собачьем дерьме.

Париж его мечты был полон простора, света и красоты. Реальный Париж был полон собачьих экскрементов, мусора и грязных отвратительно воняющих арабов, которые, не стесняясь, справляли малую нужду прямо при свете дня посреди людных улиц. Туалеты в столице Европы были платными, а у арабов не было денег.

Такой грязи, как в Париже, Влад не видел даже на просторах любимой Родины. Казалось, люди не замечали расставленных повсюду урн и, не стесняясь, кидали на тротуар сигареты, обёртки от мороженного, пакетики из-под чипсов, старые газеты и бесчисленные рекламные листовки, которые распространители рекламы чуть ли не насильно всовывали в руки прохожих.

С захлёстывающими город волнами мусора безнадёжно боролись словно сошедшие с экранов голливудских боевиков высокие мускулистые негры в ядовито-зелёных флюорисцирующих комбинезонах. Большие пластмассовые мётлы в руках негров тоже были ядовито-зелёного цвета.

Каждую ночь сотни специальных машин убирали мусор и с помошью моющих средств надраивали до блеска улицы города, но жители французской столицы тоже были не промах, и к полудню Париж вновь утопал в разноцветных бумажках и собачьем дерьме.

Драчинский всегда любил собак. Но в Париже он их возненавидел. Собачьи экскременты были разбросаны повсюду на узких тротуарах, и вместо того, чтобы наслаждаться витринами и архитектурой, Влад был вынужден внимательно смотреть себе под ноги, чтобы снова не вляпаться в очередную собачью кучку.