Читать книгу "Я не умею прощать! - Наталья Берзина"

– А можно я у вас, ну хотя бы на кухне переночую?

– Да неудобно вроде. Вы знаете что? Ныряйте в ванну, попробуйте для начала согреться, а я пока ужин приготовлю. – Волошин вышел и, вернувшись через минуту, протянул Гале свежее полотенце. – Вот, возьмите и грейтесь.

В доме Волошина женщины появлялись редко, а ночевать вообще оставались единицы, так что поводов для некоторой растерянности у него хватало. Волошин бросил на сковородку пару солидных кусков мяса, поставил воду, чтобы отварить овощи, подумав, достал вчерашнюю бутылку коньяка. Чайник пронзительно засвистел, сообщая, что уже пора выключать. Волошин заварил чай и, перевернув мясо, начал накрывать на стол. Он уже раскладывал еду по тарелкам, когда за спиной раздался восхищенный голос Гали:

– У-у-у, как тут вкусно пахнет! Обернувшись, он увидел ее, такую трогательную в огромном махровом полотенце.

– Я решил, что вас стоит покормить. Вы замерзли и наверняка проголодались. – И, подумав, добавил: – Я сейчас найду вам что-нибудь из одежды. По размеру, конечно, не подберу, но все же будет лучше, чем в этой тоге.

Он принес ей теплую фланелевую рубашку и шорты. Галя на минуту скрылась в ванной и уже предстала перед Волошиным совершенно в ином виде. Не ясно, что она сделала с шортами, но рубашка ей доставала практически до колен.

Разлив по бокалам коньяк, Волошин жестом пригласил Галю к столу. Спокойно, без малейшего жеманства Галя сделала добрый глоток благородного напитка и принялась за мясо, едва не урча. Долгое стояние на холоде разбудило в ней прямо-таки зверский аппетит.

Волошин вполглаза наблюдал за ней, и с каждой минутой она нравилась ему все больше. Ей не было и тридцати, очень хорошенькая, если не сказать красивая. Сегодня она совершенно не походила на вчерашнюю заплаканную, на грани истерики, женщину. Порозовевшая от горячей ванны, она оказалась чертовски привлекательной. После ужина Волошин для очистки совести еще раз позвонил Милочке, но разговаривать с автоответчиком не стал. По-хорошему пора было бы уже завалиться спать, но, немного стесненный неожиданной гостьей, Волошин включил телевизор и, плеснув еще немного коньяка в бокалы, предложил ей посмотреть какой-то фильм. Совсем по-семейному они устроились рядом на диване и наблюдали за развитием сюжета, пока Галя не начала откровенно зевать.

Выиграв недолгий спор, кому где спать, Волошин оставил Галю в комнате, а сам ушел на кухню. Он долго ворочался на узком диванчике, пока не нашел положение, которому не противилось его тело.

Волошин уже почти уснул, когда Галя, присев рядом, положила ему руку на плечо:

– Саша, не мучайтесь, идемте ко мне. Я очень прошу вас. Поверьте, мне совсем не просто просить вас об этом.

– Галя, мне трудно будет сдержаться в одной постели с вами.

– А я и не прошу вас сдерживаться. Совсем наоборот! – И она, потянув руку Волошина, положила ее себе на грудь.

– Тебя куда отвезти, ты где работаешь? – допивая кофе, спросил Волошин Галю утром, когда они впервые завтракали вдвоем.

– На «Академическую», если не трудно. Я уже опаздываю.

– Тогда пошевеливайся. Дверь захлопни, а я пока машину прогрею, – бросил Волошин, уже натягивая куртку.

Остановившись, он спросил Галю:

– Ничего, если я тебя вечером подхвачу?

– Мне будет приятно! В шесть, самое позднее в шесть пятнадцать. Тебя устроит?

– Вполне, значит, здесь на этом месте.

– Да, до вечера.

Выскочив из машины, Галя подхватила поудобнее сумочку и слилась с толпой спешащих на работу людей.

Передав машину водителю, наконец оправившемуся от болезни, Волошин вернулся домой и тщательно навел порядок – все же принимать Галю стоило в хорошенько убранной квартире. То, что произошло сегодня ночью, взволновало его. Мало того, что у него давно не было женщины, просто та естественность, с которой у них все получилось, давала надежду на то, что Галя задержится в его жизни надолго. Сегодня вечером он привезет ее к себе и постарается сделать все возможное, чтобы она не думала ни о чем. Безумно хотелось сделать ее счастливой.

План был прост, как все гениальное, оставалось лишь претворить его в жизнь. Петр быстро нашел с кем переговорить и теперь, сидя в маленьком кафе, ожидал нужного человека. Кофе давно остыл, а клиент явно опаздывал, ну что ж, теперь это не имело большого значения. А вот и он, ну конечно же во всем белом.

– Ты принес? – не здороваясь, по-хозяйски усаживаясь, бросил молодой человек.

– Что ты будешь? Кофе, сок или коньяк? – смиренно спросил Петр.

– Ты мне не тычь, уважение проявляй! – вскинулся человек в белом костюме.

– Да ладно тебе, ты мне в сыновья годишься.

– Если бы у меня был такой слюнявый папаша, я бы его еще пацаном замочил, ясно тебе?

– Куда же яснее. Ну, не хочешь – твое дело. Пошли, у меня все в машине.

– Во, блин, а говорил, бабок нет, на что тогда тачку купил? – ухмыльнулся молодой человек, но тем не менее встал и последовал за Петром.

Они свернули в узкий переулок, в тупичке действительно стояла старенькая машина. Молодой человек едва успел посмотреть на нее, как локоть Петра, словно снаряд, врезался ему в живот. Последнее, что успел заметить парень в белом костюме, – это старый растрескавшийся асфальт, да еще услышать хруст ломающейся от удара собственной шеи.

Быстро оглядевшись, Петр открыл багажник и, забросив уже бездыханное тело, сел за руль. Проехав несколько кварталов, он тщательно вытер платком все, к чему прикасался, и, не запирая машину, удалился прочь: сегодня предстояли еще две встречи.

Домой Петр вернулся поздно ночью, не зажигая свет, прошел в крохотный закуток и, достав из тайника пистолет, неторопливо разобрал его и тщательно смазал. Ирина вошла, когда он как раз дослал патрон в ствол.

– Это что? – шепотом спросила она, увидев оружие в руках мужа.

– Это? Пистолет. «Гюрза». Хороша, доложу тебе, штука, жаль, что патронов к нему просто так не достать. Калибр очень редкий! – ничуть не смутившись, ответил Петр.

– Но зачем?! Ты что, собираешься с его помощью вести войну?

– Сейчас я не собираюсь ни с кем воевать, но, когда я уйду, ты запрешь за мной дверь и ляжешь спать.

– Ты что, собираешься меня оставить одну?

– Я вернусь самое позднее утром. Но если что-то пойдет не так и меня утром не будет, тогда бросай все и уезжай к брату.

– А ты? Что будет с тобой?

– Мне нужно встретиться с одним человеком. Я не знаю, сколько времени займет разговор и к чему он приведет, но лучше готовиться к самому худшему. Если я договорюсь, то вернусь часа через два, может, через три. Если не договорюсь, утром ты должна будешь уехать.

Он крепко поцеловал потерявшую дар речи жену и выскользнул из дому, бесшумно, словно призрак.