Читать книгу "Принцип домино - Фридрих Незнанский"

Он отключил трубку и коротко взглянул на сидящую напротив юную, весьма сексапильную и очень провинциальную певичку из таежной глуши, где она была вице-мисс то ли Приангарска, то ли Забайкальска. Сейчас она с напряженным интересом прислушивалась к его разговору с Вадимом. Эту телку еще раскручивать и трахать, трахать и раскручивать, подумал он, пряча трубку в карман пиджака. Ее еще предстоит пропустить через десяток рук и коек, ибо голоса у нее, по отзывам, никакого, слуха еще меньше, но то и другое она с успехом компенсирует свежестью кожи, шикарным бюстом и плотными, длинными ногами.

Здесь же сидел ее бойфренд, вернее, «папик», принимавший в ней и ее карьере самое деятельное участие. В прошлом известный певец, разменявший седьмой десяток, нынче просто бизнесмен и шоумен Савелий Семенович Марковский, предпочитавший, чтобы его называли просто Савиком. (Говорят, недавно сменил свою дачу на Савеловском направлении на Казанское, не выдержав глумливых вопросов по этому поводу записных остряков.)

— Юленька, — кротко сказал Савелий, — ты уже полчаса как не смотрелась в зеркало. Как ты, бедная, столько выдержала? Сходи, дорогая, приведи в порядок свой макияж и прическу.

— Зачем? — фыркнула она. — Зеркальце у меня всегда с собой.

И достала его из сумочки, уставившись на свое холеное личико с немым восторгом и обожанием.

После чего снова посмотрела на Олега Ивановича, как бы интересуясь произведенным впечатлением.

— Ну тогда сходи и просто пописай! — не без раздражения сказал Савелий. — Ты уже полчаса как не писала!

Юленька капризно надула нижнюю губку, встала и пошла в сторону дамской комнаты, подталкиваемая в безупречные ягодицы одобрительными мужскими взглядами.

— Как тебе ее новое сценическое имя — Стефания? — спросил Савелий. — Никак не могу отговорить.

— Это годится, скорее, для брюнетки, — хмыкнул Олег, не отрываясь от бесплатного зрелища, столько обещающего и предвещающего. — Мы же вроде естественные блондинки… Пусть тогда покрасит волосы, что ли… Или придумай ей что-нибудь эдакое, нордическое. Клаудиа, например.

— Олежка, — столь же кротко продолжал Марковский, — ты меня давно знаешь. Знаешь мою третью жену Оксану, которую я сделал заслуженной артисткой.

— И первую, и вторую тоже знаю, — подтвердил Олег Иванович. — Одна просто заслуженная, другая деятель искусств… Они, кажется, до сих пор дружат?

— И ты знаешь, — громче, с нажимом, продолжал Савелий, — что я никого из них не сделал счастливыми, хотя оставил им свои квартиры, сберкнижки и дачи….

От соседних столиков оглядывались. Еще, чего доброго, запоет, озабоченно подумал Олег Иванович. Что-нибудь из прежнего репертуара. Про партию, которая наш рулевой.

— … и я всего-то хочу дать хоть этой девочке, этому ребенку немного счастья. И ничего для этого не пожалею, — закончил Савелий на высокой ноте.

— Понты дороже денег, — кивнул Олег Иванович, разливая виски по рюмкам. — А ты у нее спросил, как она его понимает? Возможно, она сейчас хочет чего-нибудь большого и чистого? В первую очередь, думаю, большого.

— То, о чем ты хотел сказать, дадут ей другие, — пренебрежительно отмахнулся Савелий. — Молодые жеребцы вроде тебя… Поверь, я к этому готов, как пионер. Олежка, я же все понимаю! И никаких иллюзий не строю. Бог дал, Бог взял. И я Всевышнему буду только признателен. И не такой я дурак, чтобы противостоять гормональной стихии…

И он глянул на собеседника с такой пронзительной ненавистью, что Олегу Ивановичу на минуту, не больше, стало не по себе.

— Что, уже и виагра не помогает? — Он понизил голос.

— Олежка, дорогой, не уходи от прямого разговора… Лучше скажи: сколько, какова твоя доля?

— С любой суммы — мои законные пять процентов. Сколько бы с тебя ни взяли на телевидении за ее клипы. Ну и потом, когда, Бог даст, выйдет ее альбом. И это я тебе еще уступаю как давнему другу. А если еще хвалебный отзыв об этой птичке возьмется писать сама Рита Островная?.. Да еще в моей газете…

Об этом я и хотел тебя попросить… — перебил Савелий. — А Рите я сам позвоню, сегодня же.

Разучился, совсем разучился делать дела, подумал Олег Иванович. Чересчур занят. Отдает всего себя, без остатка, заботе о подрастающем поколении женского пола, того, что не старше девятнадцати лет. Хотя уж должен бы знать, что мимо рта я тоже ничего и никого не пропущу. Не в моих это правилах…

— Дело твое, — развел руками Олег Иванович. — Но если подключим Риту, на какую бы сумму вы с ней ни договорились, моя доля поднимется уже до пятнадцати процентов. Ибо это не тебе, а мне придется ее уговаривать, чтобы она восславила новую восходящую звезду нашей эстрады… Или тебе придется идти в другую газету, где тамошние халтурщики тебя обдерут как липку, едва услышат твою Юленьку в аудиозаписи.

— Но они сразу сбросят, как только ее увидят и распустят слюни, за шанс с ней переспать… — уточнил Савелий. — Думаешь, я не вижу ее бездарность?

— Хочешь сказать, ее истинные таланты проявляются только в постельном режиме? — подмигнул Олег Иванович.

Савелий не ответил, только развел руками и выразительно поднял глаза к потолку.

— Ладно, если хочешь, могу устроить для тебя лично интимное прослушивание… — сказал он негромко. — Мы ведь с тобой давно уже молочные братья, не гак ли?

— Если ты про Светочку Алову… — мечтательно вспомнил Олег Иванович.

— И не только. Всех я уже и не припомню. Поэтому уж лучше ты, чем кто другой, который обязательно заразит ее какой-нибудь гадостью, а потом она меня.

— Подумаешь, один укол сумамеда… хмыкнул Олег Иванович, снова подливая себе и собеседнику.

— Я старый человек. Но мне стоит только ей намекнуть насчет тебя. И эта послушная девочка будет твоей всю ночь.

— … А я за это сброшу пару процентов? — иронично спросил Олег Иванович. — Не мелочись… Откат есть откат. Кстати, а если у меня она запоет по-другому, тебя это не беспокоит?

— Но сбрось хотя бы три процента, — показал три пальца Савелий. — Двенадцать процентов— тебе, сколько еще Рита потребует… Ну, полтора. Знал бы кто, сколько я на нее потратился. И тогда пусть она поет, как ты захочешь. Увидишь, она того стоит. Я искренне говорю: хочу доставить этому юному существу хоть немного радости.

— Кстати, а куда оно запропастилось, это наше юное существо? — Олег Иванович оглянулся на выход, в сторону дамской комнаты. — Уж не домой ли в Сибирь? Ты был с ней не слишком-то нежен.

— Придет, куда денется… Наверно, с мальчиками курит, — равнодушно отмахнулся Савелий. — Ну так что, на каких условиях мы договорились?

— Думаю, это будет статья в разделе «Культура и искусство» на четверть полосы…

— Половина, половина полосы, не меньше… — замотал головой Савелий.

— Мы — солидная газета, — веско напомнил Олег Иванович. — И одно только упоминание ее имени…