Читать книгу "Повелитель разбитых сердец - Елена Арсеньева"

Какое-то время я нетерпеливо вглядываюсь в темноту, ожидаямаршрутку и игнорируя многочисленные такси, которые притулились под большимичасами и напоминают голодных зверей, затаившихся в засаде. Выбрасывать деньгина то, чтобы побыстрее доехать до вокзала, не хочу. Я сейчас нахожусь на стадиипостоянного накопления капитала, потому что в скором времени мне деньгипонадобятся, и чем больше их будет, тем лучше. Тем паче я и без такси успею ксвоей электричке. Первой маршрутки мне осталось ждать совсем недолго… Я бросаювзгляд на большие часы, водруженные посреди площади, и столбенею, сообразив,что ждать мне ее предстоит два с половиной часа. И только тут я осознаю, чтовокруг меня не запоздалое утро, а глухая, полно-правная ночная тьма.

Ну да, конечно! Даже продавщицы цветов, ранние пташки, ещене вышли к своим фанерным, сейчас плотно закрытым ларям, водруженным напарапет, окаймляющий остановку. И вообще народу на улице – практически никого.Сидит невдалеке только нахохленная бабка в огромной «аляске» и дремлет наднесколькими пачками сигарет и мешком с семечками, стоящим под боком. Да вон ещекакие-то неопределенные фигуры – расстелили прямо на парапете и на асфальтекартонки, прилегли на них, скорчившись, уложив головы на жуткие сумки, иподремывают, окруженные жмущимися к ним бродячими псами. Ночная идиллия… Ужаскакой…

Я растерянно отворачиваюсь, совершенно не представляя, чтотеперь делать. Не назад же возвращаться! На миг возникает в воображениикартина, как я все же возвращаюсь и начинаю звонить в знакомую дверь на первомэтаже, и темпераментная брюнетка возмущенно поднимает всклокоченную голову стого самого крутого плеча, где последние три месяца лежала моя всклокоченнаяголова… Нет уж, лучше оставаться в компании бомжей и собак!

Словно почуяв мои мысли, одна псина поднимается и трусит комне. Внимательно осматривает, обнюхивает. Я глажу ее. И думаю: не родилась ещена свет собака, которая решилась бы меня укусить. Правда, несколько лет назадмой любимый Бобкинс на даче тяпнул слегка за ладонь, но не укусил, а простооцарапал. Его можно было понять: ведь я в это время вылила чуть не полсклянкийоду на его шею, в трех местах жестоко порванную клыками какой-то о-оченьзубастой псины. Ну, я залила свою царапину тем же самым йодом и продолжиласанобработку его боевых ран, только и всего.

Собака внимательно вглядывается мне в глаза, а потомповорачивает лобастую голову к скверу, откуда я только что пришла, и довольногромко тявкает, – такое ощущение, призывает меня поглядеть в ту сторону.

Я тоже поворачиваю голову и различаю в довольно ярком светефонарей, понатыканных в аллейке там и сям, еще одну псину, которая веселогоняет что-то по газону. Ворох какого-то растрепанного тряпья. Странно,впрочем: с чего вдруг тряпье время от времени вскрикивает истошным хриплымголосом?

Бог ты мой! Да ведь никакое это не тряпье! Это ворона!

Птица небольшая – наверное, еще совсем молодая. Почему онане улетает? Еще не умеет? Или крыло повреждено? Или просто никак не можетотбиться от собаки?

Тут я обнаруживаю, что уже стою на газоне и кышкаю навеселую псину, которая явно не желает расставаться со своей игрушкой.Уговариваю ее так и этак, но она не уходит. Поднимаю палку – хотя это ипротиворечит моим принципам! – и тут собака наконец отбегает, обиженнооглядываясь на меня.

Однако отбегает недалеко. И стоит мне только сделатьнесколько шагов от вороны, как собака стремглав кидается назад, желая занятьпрежние позиции и вернуться к прерванному занятию.

Снова кышканье с моей стороны, снова демонстрация силы.Собака отступает.

Ворона сидит на земле и выдавливает из широко распахнутогоклюва какие-то хриплые, запыхавшиеся звуки.

– Ах ты, бедолага, – говорю я, – намучилась?

Она издает нечто, очень напоминающее «Аг-га!».

Что же мне делать? Уйти и бросить эту страдалицу на съедениепсине я не могу. Веселая дура ведь не уймется, пока не загоняет ворону досмерти. Не домой же мне птицу везти! Ага, в Дзержинск, на улицу Матросова,третья линия, дом шесть. Вот цирк будет…

А не предоставить ли злополучную ворону ее собственнойсудьбе? Но я тотчас вспоминаю, как та, другая собака подошла ко мне и вежливопопросила обратить внимание на неразумное поведение своей подружки. Ну не могуже я не оправдать возложенных на меня надежд! Мой незабвенный Бобкинс этого неодобрил бы…

Я задумчиво смотрю на ворону. Крылья вроде в порядке. Можетбыть, птице надо просто передохнуть? И, кажется, я знаю, где. Здесь я виделаодно приметное дерево…

Да вот оно! Ствол его с развилкой чуть выше человеческогороста, а в развилке что-то вроде удобной седловины. Птица сможет и постоять, иполежать. Наберется сил – и полетит, куда ей надо. Сейчас я ее поймаю, подсажу…

Легко сказать, да трудно сделать. Несколько минут ябестолково гоняюсь по скверу за вороной, которая шипит, и кряхтит, и мечетсятуда-сюда, норовя клюнуть меня за руки. Ну и балда! Отчего ж это безошибочныеживотные инстинкты не подсказывают ей, что я не враг, а друг?

Наконец я нагоняю ворону, бесцеремонно цапаю ее и водружаюна дерево.

– Тихо сиди! – грожу на прощание пальцем и выбираюсь издовольно-таки грязного месива, которое представляет собой газон.

Молодая собака, завидев, что я ухожу, стремглав кидаетсяобратно, на то место, где недавно возилась со своей живой игрушкой. Я злораднонаблюдаю, как она бестолково мечется туда-сюда. Ворона исчезла! Очень скоропсина с этим смиряется и убегает куда-то. Я перехватываю одобрительный взглядтой, другой собаки.

– Ну что ж, спасибо тебе, – слышу хриплый голос. – Небосьптичий бог тебя вознаградит!

Требуется как минимум минута, чтобы до меня доехало: этоотнюдь не моя знакомая собаченция выразила свое одобрение человеческим голосом,а заговорила тетка с семечками и сигаретами.

– Серьезно? – смеюсь нервически. – Вознаградит? И как же,интересно?

– Ну, откуда ж мне знать? – пожимает необъятными«алясочными» плечами тетка. – Либо в любви повезет, либо деньжат привалит. Этоуж ты сама решай, что тебе ближе к телу.

Интересная формулировка! А в самом деле, что мне «ближе ктелу»? В любви уже «повезло» – и этого довольно, спасибо большое. Деньжата…Вопрос для меня чрезвычайно острый. Неплохо бы заполучить их энное количество.Сколько бы ни отвесил «птичий бог», за все буду чрезвычайно признательна. Чембольше, тем лучше, конечно.