Читать книгу "Кодекс экстремала - Андрей Дышев"

На берегу мы познакомились ближе. Леша приехал на побережье из Симферополя, чтобы отдохнуть, как он выразился, от городской пыли и стерильности операционных. Не думаю, что он, квалифицированный врач-анестезиолог, зарабатывал так уж мало; желание заняться промыслом возникло у него скорее от потребности в риске и азарте, чем от недостатка в деньгах. Когда он узнал, что я ловлю крабов для ресторана, то сразу же предложил мне свою помощь. От помощи я вежливо отказался, так как предпочитаю работать в одиночку. Тогда Леша облюбовал мыс Меганом, где стал пропадать с утра до вечера. Его подводное плавание, как ему казалось, приобрело смысл, и он увлекся охотой, как мальчишка. У нас появились общие интересы, мы сдружились, и Леша вечерами стал приходить ко мне на дачу. Обычно мы просиживали втроем за бутылкой массандровского портвейна до глубокой ночи, трепались на всевозможные темы и резались в бридж. Но чаще он пропадал в палаточном городке, расположенном в реликтовом лесу между Уютным и Новым Светом. На вопрос, чем его так привлекают «дикари», Леша лишь улыбался. Мне кажется, что на дикий пляж его влекли те же чувства, что и мартовского кота – на крышу.

Я доверял Леше в той же степени, что и приятному попутчику в поезде, с которым случайно встретился и через недолгое время расстанусь навсегда. То есть ему можно было доверить едва ли не самое сокровенное.

Глава 4

Леша отказывался от грога до тех пор, пока я не рассказал ему о том, что увидел на Диком острове. Он молча выслушал меня, после чего не торопясь осушил кастрюлю с напитком, вытер усы тыльной стороной ладони и снова сел на стул.

Из открытой двери повеяло сыростью. Шел тихий ночной дождь. Редкие капли разбивались о листья виноградника и терялись в незрелых мелких гроздьях. Утром от этого дождя не останется следов – ни луж, ни ручьев, ни росы на траве. Леша смотрел в черный дверной проем, и мне казалось, что он думает именно об этом.

– К чему ты прикасался, когда был на яхте? – тихо спросил он, не поворачивая головы.

– К ручке двери, к ручке трюмного люка.

– Название яхты не запомнил?

– «Ассоль».

– Отпечатки хорошо стер?

– Старался.

– А ты уверен, что видел труп, а не куклу?

Я от возмущения так дернулся, что пролил на пол немного грога.

– Не принимай меня за идиота.

– Скверная история, – резюмировал Леша и, подумав, спросил: – Ты считаешь, что кто-то хотел кинуть на тебя тень?

– А ты разве считаешь, что нет?

– То, что твою лодку унесло в море, еще не говорит, что это сделано человеком и со злым умыслом.

Разговор с Лешей начал меня нервировать.

– По-твоему, – энергично жестикулируя, крикнул я, – лодка сама подползла к воде, сама плюхнулась в море и отчалила от острова?! И сделала она это вовсе не для того, чтобы заставить меня подняться на яхту, а из своих узколодочных интересов?

– Не кипятись, – попытался убавить мою энергию Леша. – Все проще. Лодку могло слизнуть волной.

– Не могло, – в тон ему ответил я. – Я оттащил ее метров на пять от воды.

– Кто же тогда это сделал? – вслух подумал Леша, теребя пальцами бородку. – И кто эта женщина?.. Послушай! А ты уверен, что ее убили? Это мог быть несчастный случай. Сорвалась со скалы или выбросило волной на камни.

– И после этого несчастную скидывают в трюм вместо того, чтобы положить на диван или на крайний случай на палубу? Нет логики.

– Нет, – согласился Леша. – Похоже, что ее действительно убили. И убийце, между прочим, как и тебе, не на чем было добраться до берега.

– Он мог остаться на острове, – мрачным голосом ответил я. – Мне все время казалось, что за мной следят.

– Не переживай, – сказал Леша, поднимаясь со стула. Он подошел ко мне, опустил руку на плечо. Я молча кивнул. Я был благодарен Леше за сочувствие и стремление помочь мне. Я был для него чужим человеком, он ничем не был обязан мне, он мог уже завтра утром уехать в свой Симферополь, отгородиться стерильными стенами операционной от моих проблем и забыть обо мне навеки – и был бы прав, и никто не смог бы упрекнуть его за это. – Не переживай, – повторил он. – Сегодня ночью яхту обязательно обнаружат пограничники, обыщут, найдут труп и передадут дело в прокуратуру. А там ребята разберутся, что к чему. Будем надеяться, что на острове никто тебя не видел, своих следов ты там не оставил. Мне кажется, что дело пустяковое, не стоящее твоих нервов.

– Странно, – ответил я, глядя на донышко опустошенного стакана. – А мне как раз показалось, что дело серьезное и запутанное. Опыт у меня небольшой, и потому я могу положиться только на интуицию. А она меня еще ни разу не подводила.

– Интуиция тоже не может появиться с воздуха, – ответил Леша. – Если ты чувствуешь, что дело запутанное, значит, заметил то, что тебя насторожило.

– Ты прав, – согласился я и принялся снова готовить грог. Портвейн, корица, гвоздика… – Меня насторожило, например, что женщина была одета в совершенно сухой и чистый деловой костюм… Спички подай, пожалуйста!

Я заметил, что Леша насторожился, словно охотничий пес, почуявший дичь. Он нахмурился и принялся расхаживать по кухне – от плиты к двери комнаты Анны.

– Сухой и чистый, – как эхо повторил он. – Ну и что? А каким он должен быть? Что-то я не могу уловить твою мысль.

– Женщину валят на гальку, прижимают ее голову к камням и разбивают череп булыжником. Остается кровавое месиво диаметром почти в метр. Ты можешь отчетливо представить себе эту картинку? И как смотрится на фоне всего этого идеально чистый костюм?

Леша настолько вошел в образ, что даже покраснел от избытка впечатлений.

– И что ты этим хочешь сказать? – спросил он, не поднимая глаз, словно стыдился своей недогадливости.

– А то, что женщину убивали либо в другой одежде, либо вообще голой, а костюм надели уже на труп. Причем сделали это на яхте, потому как невозможно было перенести ее, не замочив одежду.

– Любопытный вывод. Очень любопытный, – проговорил Леша. – Только мне неясно одно: а для чего нужны были все эти манипуляции с одеждой?

– Мне это тоже неясно, – ответил я. – Можно предположить, что убийца снял выпачканную в крови одежду, чтобы случайно не оставить следов на дверях, полу или стенах каюты. Но тут же напрашивается второй вопрос: зачем тогда ему понадобилось одевать ее снова? Сбросить в трюм можно было и голый труп.

Леша шумно выдохнул и покачал головой.

– Двенадцатый час ночи, а мы с тобой говорим о таких жутких вещах.

– Тебе страшно?

Леша как-то странно взглянул на меня.

– Не старайся уличить меня в трусости. Не могу сказать, чтобы вся эта история доставляла мне удовольствие, но падать в обморок и закатывать истерики я не собираюсь… Кстати, твое пойло кипит и выливается через край.