Читать книгу "Арабелла - Джорджет Хейер"

Когда чемоданы были открыты, по всей комнате распространился приятный запах камфоры. Под шуршащей папиросной бумагой скрывались несметные сокровища. В чемоданах хранились наряды и украшения, которые, как сказала мама, она носила еще тогда, когда была такой же молоденькой девушкой, как Арабелла. После замужества ей уже не пришлось надевать все это, но расстаться с нарядами она не решилась и, упаковав вещи, почти забыла о них.

Три молодые барышни с благоговением опустились на колени перед чемоданами, с восхищением глядя на их содержимое.

Чего там только не было! Страусиные перья всех оттенков; букетики искусственных цветов, палантин из горностая (правда, слегка пожелтевший от времени, но вполне пригодный для того, чтобы отделать старенькую мантилью Софии); целый моток прекрасного ручного кружева; шелковая мантия в которой Маргарет тут же закружилась по комнате; несколько локтей тесьмы, кисейные и кружевные шарфики, одноцветные и усыпанные блестками; коробка с разноцветными лентами и бантами, назначение и название которых мама уже и не помнила (правда, она сказала, что голубой цвет означает надежду, а розовый – любовь); шляпные ленты; муфта из перьев; бесчисленное количество вееров; ярко-красное теплое манто (как замечательно оно, должно быть, сидело на маме!); и бархатная накидка, отделанная изумительным соболем, – свадебный подарок маме, который, впрочем, она почти не носила, «потому что, девочки мои, – объясняла она теперь дочерям, – такой вещи не было даже у вашей тети, а она все-таки была женой сквайра и страшно завидовала мне. А я не хотела ее обижать. Но это прекрасный мех. Можно сделать муфту для Арабеллы и отделать ее мантилью!»

К счастью, мама не была обидчивым человеком и обладала чувством юмора. Дело в том, что в чемоданах, помимо действительно ценных вещей, хранились такие старомодные наряды, что девочки не могли удержаться от смеха. Мода настолько изменилась со времен маминой юности, что нынешнему молодому поколению, привыкшему к муслиновым и креповым платьям с небольшими рукавами-"фонариками" и скромными оборками, все эти жесткие, объемные наряды из шелка и парчи, которые когда-то носила мама, эти толстые мягкие юбки, подкладки, проволочные корсеты, казались не только устаревшими, но и просто безобразными. Что это за корсет? На китовом усе? Боже мой! А это полосатое чудо, похожее на платье? Люстриновая мантия! Ну и балахон! Неужели мама выходила в ней куда-то?! А что в этой изящной коробочке? Пудра а ля Марешаль! Значит, мама пудрила волосы?! Как бабушка, портрет которой висит в верхней гостиной?! Нет, не совсем так! Что? Пудра серая? Как же ты ходила с серыми волосами, мама? А какая была прическа? Совсем не стриглись?! Валики и букли? Как же тебе хватало терпения городить все это на голове? Да и смешная, наверное, получалась прическа! Но мама, перебирая давно забытые вещи, лишь улыбалась и рассказывала дочерям, что вот в этом платье из зеленой итальянской тафты и в этой шелковой накидке она впервые встретила папу; а это белое шелковое платье, которое София держит в руках, было на ней в тот день, когда отвергнутый впоследствии баронет сделал ей самый приятный комплимент (еще к этому платью были муслиновый шлейф и шелковая розовая накидка, очень красивая). Потом она вспомнила, в каком шоке была ее мать, когда увидела ярко-розовую нижнюю юбку, которую Элиза – «ваша тетя Элиза, девочки мои», – привезла ей из Лондона.

Девочкам стало неловко, когда мама восхищенно заахала, достав из чемодана старое вишневое платье с полосками. Им оно показалось уж совсем безобразным. Сестры не могли себе представить, что мама куда-то надевала этот ужасный наряд. Им уже было не до смеха. Они сидели молча и с облегчением вздохнули лишь тогда, когда мама наконец-то перестала предаваться сентиментальным воспоминаниям, улыбнулась и сказала привычным веселым голосом:

– Вы, конечно, думаете, что во всем этом я выглядела, как чучело? А вот и нет! Однако эта парча Арабелле не пригодится, так что мы уберем ее назад. А из этого бледно-желтого шелка можно сшить прекрасное бальное платье и отделать его кружевом.

В Харрогите жила портниха, старая француженка, которая эмигрировала в Англию еще во времена Революции. Она часто шила платья для миссис Таллант и ее дочерей. Вкус у нее был прекрасный, да и за работу, кроме срочных заказов, она брала немного. Поэтому было решено сшить все наряды для Арабеллы у нее. При первой же возможности миссис Таллант взяла на ферме лошадей и выехала вместе с двумя старшими дочерьми в Харрогит. С собой они взяли три картонки шелка, бархата, кружев – все, что в конце концов отобрали из запасов миссис Таллант.

Харрогит, известный в Англии курорт, расположенный между Хейтрамом и Наресбургом не считался, однако, престижным местом отдыха. Свою популярность он приобрел исключительно благодаря целебным минеральным источникам. Весь курорт состоял из двух деревушек, более чем на милю отстоявших друг от друга, с беспорядочно разбросанными домами, и оживал только летом. Поскольку в этот период в Харрогите находилось около тысячи больных, жаждущих испить целебной воды, гостиниц и меблированных комнат здесь было больше, чем местных жителей. С мая и до конца сентября для отдыхающих два раза в неделю устраивались балы и ассамблеи. Для этих целей был специально оборудован большой зал. Прекрасный сад служил местом для прогулок. Был здесь и театр, а также библиотека, которую часто посещали миссис Таллант и ее дочери.

Мадам Дюпонт была очень рада тому, что в середине января у нее появились клиенты, а узнав причину столь крупного заказа, с чисто французским энтузиазмом согласилась взяться за работу немедленно. Похвалив шелка и атласы, которые привезли с собой заказчицы, она тут же разложила перед ними эскизы модных нарядов, расстелила батист, муслин, креп. По ее словам, именно это подошло бы для такой стройной девушки, как мадемуазель Таллант. Портниха сразу же определила, что из шелкового «полонеза» миссис Таллант можно сделать прекрасное бальное платье, а вот платья из тафты уже давно не в моде, но из привезенного отреза выйдет нарядная накидка, которую хорошо отделать рюшкой из бархатной ленты. Ну, а цена, сказала мадам Дюпонт, будет вполне приемлемой.

Арабелла, которая, как правило, сама выбирала фасоны своих платьев и придерживалась всегда одного стиля, была настолько шокирована тем, какое количество нарядов, по мнению мамы и мадам Дюпонт, она должна взять с собой в Лондон, что совершенно растерялась и лишь кивала головой, соглашаясь со всеми предложениями миссис Таллант и портнихи. Даже София, обычно чересчур болтливая, за что папа называл ее сорокой, теперь больше молчала. Ведь «Дамский музей» со всеми его моделями, внимательно изученными еще дома, не шел ни в какое сравнение с теми журналами и эскизами, которые она увидела здесь. Но мама и мадам Дюпонт пришли к единодушному мнению, что для такой молодой девушки подойдут только самые простые фасоны. Одно-два бальных платья из атласа или шелка – для особых случаев. Для ассамблей лучше всего сшить наряд из крепа или тонкого муслина, если еще добавить к нему вот эту серебристую мантию или накинуть на обнаженные руки нориджскую шаль… Да с таким украшением будет прекрасно смотреться любое, даже самое простое платье. Для утреннего туалета можно использовать французский узорчатый муслин – получится элегантное платье с небольшим шлейфом. А, может быть, мадемуазель предпочтет берлинский шелк с бахромой? Для поездок в экипаже мадам Дюпонт предлагала сшить наряд из батиста. К нему подойдет бархатная мантилья и элегантная шляпка или даже меховой капор, который можно украсить – цвет лица мадемуазель вполне допускает это! – несколькими вишенками.