Читать книгу "Премьера убийства - Найо Марш"

Мартина, внутренне трепеща, невразумительно ответила, что еще не успела составить определенного мнения о личной жизни звезд, и поскорее покинула магазин, торжественно и осторожно неся перед собой большой букет багрово-красных роз, словно кусок говядины из мясной лавки…

* * *

Когда она вернулась в театр, здесь все преобразилось. Двери стояли нараспашку, в помещениях гуляли солнечные сквозняки; где-то стучали молотками плотники, покрикивали рабочие… Какой-то человек с закатанными рукавами ковбойки командовал: «Опускай, опускай… Еще немного… Нормалек… Теперь вторую…» Мужчина в ярко-красном пуловере стоял посреди сцены и раздраженно говорил: «Нет, это просто тошнотворно… Никому не понравится такой кровавый оттенок…» — глядя на декорацию, которую опускали с величайшим трудом.

Взгляд его внезапно упал на Мартину, и он тем же раздраженным голосом воскликнул:

— А еще лучше, оттащили бы всю дребедень в комнату к этой мисс, ведь вполне можно играть и без всяких декораций!

Мартина поспешила к себе — на рабочее место. Когда она вошла в Зеленую комнату, в коридоре уже гудел пылесос, сновали уборщицы и рабочие. В просцениуме кто-то пел ариетту из популярной оперетки. Под влиянием этой суматохи Мартина и сама ощутила некий прилив энергии. Ей показалось, что она теперь и горы способна свернуть. Она живо освободила свои розы от хрустящего целлофана и сунула их в просторную вазу. Однако стебли оказались слишком длинны, а под рукой не нашлось ни ножа, ни ножниц, чтобы их укоротить. Мартина побежала в гримерную, где оставила свой чемоданчик, и стала лихорадочно рыться в нем, припоминая, что у нее были ножницы…

Мартина нашла «набор домохозяйки», которым ее снабдила тетушка еще в Новой Зеландии, но коробка была наполовину пуста. Не хватало, в частности, именно ножниц, а пилка для ногтей и терка для яблок были совершенно некстати. Мартина взяла малюсенькие маникюрные ножнички и как раз пыталась отрезать ими жесткие концы стеблей, когда кто-то постучал в дверь. Она вздрогнула и вонзила ножницы в ладонь…

— Ну-с, — сказал бархатный голос у нее за спиной, пока Мартина испуганно обсасывала кровь с пальцев, — так как поживает наша прекрасная Танси?

— Боюсь, что это не мисс Танси, — угрюмо отвечала Мартина, оборачиваясь.

За нею стоял низенький плотный человек со свернутым пиджаком под мышкой. По мере того как он разглядывал Мартину, нижняя челюсть его отвисала все ниже и ниже…

— Ох, извините меня… — пробормотал он. — Я ожидал тут найти именно мисс Танси…

Мартина объяснила, кто она и почему здесь находится.

— Ага, ну что ж! — сказал человечек. — Наверное, у мисс Танси опять сердечко болит… Ну ясно, ясно, а ведь я ее предупреждал, знаете? Значит, она попала в больницу? Ай-ай-ай! — Он помотал головой. — Так получается, теперь вы заняли это место? Удивительно! Наверное, нам стоит познакомиться, правда? Моя фамилия Крингл, Роберт Крингл, но можете звать меня Боб, по-простому. Я костюмер нашего хозяина…

У Боба было доброе морщинистое лицо. Мартина подала ему руку.

— И давно вы занимаетесь нашим ремеслом? — спросил Боб и быстро добавил: — То есть я хотел узнать, это ваше первое место работы или вы просто решили подработать на студенческих каникулах или что-нибудь в этом роде?

— А что, — тревожно осведомилась Мартина, — вы думаете, мисс Гамильтон решит, что я слишком молода?

— Нет, если вы ее будете устраивать. Если вы ей придетесь по душе, все будет в полном порядке. А в моем случае, увы, все зависит от настроения моего шефа… — Он вздохнул, потешно разводя руками, словно указывал дистанцию, на которую может колебаться это самое настроение в ту или иную минуту. — Но что поделать… Во всяком случае, если вы понравитесь вашей хозяйке, все у вас будет о'кей!

Мартина подумала и вздохнула в ответ:

— Ну что ж, я постараюсь ей понравиться…

Боб Крингл вошел в комнату и осмотрелся.

— Ну да, вижу, вы навели тут кое-какой порядок, — заметил он. — Даже цветы раздобыли… Прелестно. Вы, вероятно, подруга мисс Гамильтон? И вы так постарались, чтобы доставить ей удовольствие?

— Да нет, не то чтобы… Я ведь, собственно, с ней еще даже словом не перемолвилась…

— Как? — Глаза мистера Крингла расширились от удивления. — Неужели молодые леди в наши дни берутся за любую работу? Я вас правильно понял — вы устроились работать по найму?

— Да.

— Ну, не обижайтесь! Я-то как посмотрел на вас, так сразу подумал, что вы выпускница какой-нибудь театральной студии и решили просто повращаться в актерской среде, посмотреть, поучиться… Знаете, так ведь некоторые поступают.

Что-то внутри Мартины не давало ей рассказать Кринглу свою историю и облегчить душу… Еще две недели назад девушка остро ощущала необходимость выговориться, выплакаться кому угодно, хоть капитану теплохода, на котором она плыла в Англию, или комиссару службы иммиграции. Но тогда она сдержалась, и теперь ей уже не хотелось нарушать собственное холодное молчание — молчание души… Мартина решила, что ее несчастье касается только ее одной, и чем дольше она молчала, тем меньше хотелось выговориться.

Мартина отреагировала на вполне дружеское любопытство маленького костюмера отчужденно.

Вдруг из коридора раздался густой бархатный голос:

— Боб! Бобби! Куда ты запропастился?!

— Вот она — жизнь! — вздохнул Боб Крингл. — Не успеешь познакомиться с интересным человеком, как опять надо куда-то бежать… Я здесь, сэр! Сию минуту, сэр!

Он метнулся к двери, но на пороге уже возник высокий богато одетый мужчина и поглядел поверх головы Боба на Мартину…

— Эта молодая леди — новая костюмерша мисс Гамильтон! — торопливо объяснил Боб Крингл. — Я ей только показывал, где что лежит, мистер Пул, сэр…

— Вы бы лучше занялись своей работой, поскольку у вас-то как раз и неясно, где что лежит! — заметил Адам Пул, продолжая смотреть на девушку. — Ну, здравствуйте! — сказал он наконец и тут же вышел.

Уже из коридора до Мартины донесся его удаляющийся голос, методически попрекающий Боба Крингла за пренебрежение к служебным обязанностям…

Мартина подумала, что на карандашном портрете мистер Пул больше похож на себя, чем на фотографиях. В комнате после его ухода все еще висел легкий аромат терпкого дорогого одеколона…

За дверью послышался мелодичный женский голос, и в следующую минуту Мартина наконец предстала перед своей новой хозяйкой.

* * *

Зачастую реальная внешность человека, которого ты раньше видел только на экране, оказывается удивительным образом отличной от кинообраза. Словно красивая глянцевая картинка съеживается и темнеет… И не всегда бывает приятно сменить в сознании возвышенный идеальный облик на грубую реальность.

Элен Гамильтон была яркой блондинкой. Грация ее была просто обворожительной. Движения, слова, взмахи ресниц — все было абсолютным, совершенным, прекрасным. И так — в каждой картине. Но самое удивительное, что в жизни она была точно такой же. Ну разве что чуточку постарше, чем ее киногероини…