Читать книгу "Записки сиротки - Лидия Чарская"

— Как тебя зовут, — спросил меня мальчик, — и как ты здесь очутилась?

Я рассказала ему, как попала на ярмарку, испугалась медведя и потеряла няню.

— А ты кто? — спросила я моего нового знакомого.

— Я — Альф… Канатный плясун из цирка господина Ленча.

— Ах, так ты, значит, тот маленький мальчик, который ходит по канату на воздухе? — удивилась я.

Я вспомнила, как мама водила меня в цирк смотреть на клоунов, акробатов и дрессированных собачек.

— Да, я хожу по канату. Но, знаешь, девочка, лучше тебе уйти отсюда, прежде чем придет хозяин домой. Он теперь в цирке приготовляет все к вечернему представлению, но беда, если он вернется.

— Но почему же? Твой хозяин, наверное, научит меня, как отыскать няню, и даже проводит к ней.

— Нет, девочка, ты не знаешь нашего хозяина. Он собирает маленьких девочек и мальчиков и учит их разным трудным штукам. Теперь у нас умерла самая маленькая девочка — Роза, которую называли «Воздушная фея», ее некому заменить. Если хозяин увидит тебя, он уже не отпустит тебя домой и ты займешь место Розы.

— А он дурно обращается с вами? — со страхом спросила я мальчика.

— О, хозяин очень злой человек, он больно бьет нас и плохо кормит. Ах, как страшно ходить по канату, если бы ты знала! Но нельзя показывать боязни, а надо улыбаться… Иначе господин Ленч больно прибьет после представления… Ну, пойдем же, я выведу тебя на ярмарочную площадь, пока не пришел хозяин, — спохватился мой новый знакомый и, взяв меня за руку, повел по улице.

Глава пятнадцатая

МАЛЕНЬКАЯ НАЕЗДНИЦА КЛАРА

Мы прошли несколько шагов, как вдруг маленький Альф выпустил мою руку и весь затрясся от страха. Прямо нам навстречу шагал толстый, высокий господин в большой шляпе, ведя за руку девочку моих лет или немного старше, с капризным надутым личиком!

— Ты что тут делаешь, бездельник, и откуда эта девочка? — грубо крикнул хозяин.

— Я нашел девочку у нас на дворе и вел ее в цирк, сударь, — проговорил Альф дрожащим голоском.

— Нечего тащить ее туда. Иди за нами! — приказал господин Ленч строгим голосом.

— Но я хочу к няне, — заплакала я.

— Делай, что тебе сказано. Няни ты все равно не найдешь, а останешься у нас. Мне нужна маленькая наездница.

Видя, что я готова разрыдаться. Альф стиснул мою руку и шепнул: «Ради бога, не плачь, не серди его, мы убежим с тобою, убежим непременно!»

Господин Ленч привел нас домой и запер меня на ключ в какой-то грязной, маленькой комнатке. Я горько плакала, билась в дверь, звала няню. Напрасно… меня никто не слышал. Наконец, измученная слезами, я упала на пол и сразу заснула.

На другой день я едва успела проснуться, как щелкнул замок и вошел в комнату мой новый хозяин.

— Послушай, девочка, ты останешься у меня; я тебя выучу проделывать всякие штуки на лошади и, если ты будешь умной и послушной, дам тебе гостинцев и игрушек, а если начнешь упрямиться — берегись! Со мной шутки плохи. А теперь ступай в цирк, да только прежде зайди к мадам Ленч: она переделает тебя в Клару… И чтобы ты не забыла свое новое имя, слышишь!

Мадам Ленч — толстая и рыхлая барыня — сняла с меня мое платьице и одела в коротенькую юбочку и узкую кофту ее дочери. Мои волосы, заплетенные в две косы, она отрезала большими ножницами и завила на щипцах мелкими кудряшками. Потом надела мне на голову широкую шляпу… Я совсем изменилась, и, наверное, даже няня не узнала бы меня в таком виде.

В цирке, большом сером сарае, меня подвели к смирной белой лошади и посадили на широкое седло.

Я вся дрожала от страха упасть. Господин Ленч научил меня править и крепко сидеть в седле. Он так страшно смотрел на меня злыми глазами и так громко кричал, что я боялась его гораздо больше лошади.

Пол цирковой площадки был усыпан песком, и упасть было не страшно. Но за кого я боялась — так это за Альфа. Он кувыркался на воздушной трапеции очень высоко над землей, готовясь к вечернему представлению.

— Очень хорошо, девочка! — сказал мне хозяин, когда прислужник снял меня с лошади, — на тебе леденец за то, что была понятлива, — и он протянул мне конфетку и пошел смотреть на Альфа.

В эту минуту на арену выскочили два больших клоуна, которые прыгали друг через друга, катались по песку и награждали друг друга шлепками и пощечинами.

Выехала на маленьком ослике и сама малютка Ленч. Она важно сошла с седла и протанцевала какой-то живой танец на песке.

Два мальчика. Боб и Ганс, одетые индейцами, преследовали ручную обезьянку Макаку.

Хозяйская дочь подошла ко мне и гордо сказала:

— С сегодняшнего вечера ты будешь одевать меня к представлению.

В эту минуту Альф кончил свои упражнения и слез к нам по канату.

— Что это у тебя? — спросил он, увидя в моей руке леденец, данный мне хозяином.

— Возьми, если хочешь, я не хочу сладкого, — протянула я моему товарищу конфетку, но подоспевший Боб перехватил ее и запихал себе в рот.

— Не зевай, — громко расхохотался он в лицо бедному Альфу.

— Ну вы, тише! — сердито прикрикнула маленькая хозяйка — Маргарита, или Марго, как ее называли в цирке.

Глава шестнадцатая

Я НАЧИНАЮ СВОЮ СЛУЖБУ. ПЕРВАЯ НЕУДАЧА

Вечером было большое представление в цирке. Все ушли туда, а меня снова заперли в той же маленькой комнате. Господин Ленч боялся еще выпустить меня, думая, что меня будут искать и узнают в маленькой наезднице Кларе пропавшую Катю.

Три дня пробыл цирк в городе, и каждое утро я училась ездить верхом на белой лошади Светлане, а вечером меня запирали на ключ на время представления. Кормили нас очень плохо… Даже скромная деревенская нянина пища казалась мне гораздо вкуснее этой картофельной похлебки и черного жесткого хлеба.

Я горько плакала, ложась спать в моей каморке, и горячо молилась, прося боженьку возвратить меня няне.

Из четырех детей труппы я подружилась только с Альфом — таким же бедным сироткой, как и я сама. Марго возненавидела меня с первого дня. Она была очень злая и капризная девочка… Боб и Ганс всячески дразнили и запугивали меня, поминутно дергая за волосы и неожиданно награждая пинками и щипками. А когда Альф заступался, они вдвоем набрасывались на бедного мальчика и колотили его по чему попало.

Зато Альф был чудный, добрый ребенок. Избитый и обиженный, он уговаривал меня не плакать. «Мы убежим, Катя, убежим непременно!» — говорил он сквозь слезы.

Наконец, цирк снялся и мы пустились в дорогу.

Чем дальше отъезжали мы от города, тем суровее относился ко мне хозяин. В городах мы останавливались дня на три-четыре, а в иных и целую неделю.