Читать книгу "Требухашка. Рождение - Михаил Северный"

нужно заканчивать этот балаган. Не в моем городе.

— Вы чего так чешетесь? — смущаясь спросил таксист. — Болеете?

— Тут останови. Подождешь, назад поеду?

— Почему бы и не подождать.

Он ещё что-то говорил, когда я уже выскочил и направлялся в сторону бараков. Нужно было бы взять с собой нож или кастет, но ну его, ещё покалечишь кого. Мне просто друга забрать и больше ничего не нужно. Между лопатками действительно зудело, будто комар застрял и яростно пробивался на волю, просто рыл не в ту сторону. Пришлось остановиться изогнуться и доставить себе пару минут извращённого удовольствия.

Мимо прошмыгнула замученная семейка с папой обвешанным чемоданами: мать семейства отвела злые глаза, мужик поставил сумки, вытер пот со лба и подмигнул мне, дети в телефонах прямо на ходу — им все равно.

— Нормально всё? — вдруг улыбнулся случайный прохожий.

Я кивнул и перестал чесаться.

— Да. Что-то за шиворот попало.

— Идём, Иван, — холодно сказала женщина, не глядя на меня. Дети клацали в телефонах и встали ровно по бокам мамаши, как маленькие стражи, точно и даже не прицеливаясь. Мужик крякнул и взялся за сумки.

— Помочь? — вдруг спросил я.

— Не надо, — ответила мамаша и демонстративно взялась за сумку. Мужик отдернул руку: «Я сам» и опять подмигнул мне:

— Ну ты держись. Не болей.

— Хорошо, спасибо.

Невольная улыбка. Проходи дальше семейка Симпсонов, и пусть ваши дети никогда не повстречаются с упырями на жд и автовокзалах. Они засеменили дальше и прицепились к таксисту, но он показал рукой в мою сторону и окошко закрыл. Счётчик тикает, а денег не так и много — нужно Витьку вызволять.

Не знаю, кто жил в этих бараках раньше, но заселённые они были ещё до моего рождения. Помню в детстве мы гуляли там: искали призраков, играли в оборону Сталинграда и в прятки. Детей всегда тянет к опасным для жизни приключениям, но обычно ничего не происходит, бог бережет неразумных. Потом подростки появились в бараках — начали пить, устраивать дискотеки под магнитофон, поставили раскладушки с одеялами, известно для каких целей.

Подростков вытеснили пьяницы, а тех уже наркоманы, и бараки окончательно стали злачным местом, куда начали заезжать менты и благодаря их стараниям потихоньку превратились в обычную заброшку.

Идти нужно через большой пустырь — видно меня издалека, бояться гопарям нечего, если бы позвал парочку друзей с битами то подойти незаметно все равно было бы нереально.

Я шел не таясь и не останавливаясь. Бояться здесь нечего, начнешь сомневаться и друг останется один, а он приехал ко мне: один в чужом городе и следовательно под моей защитой.

В пустых глазницах окон мелькали силуэты, за мной следили, уже заметили. Выжидали не появится ли ещё кто-то. Я остановился напротив входа и держал руки на виду.

— Витька, ты здесь?

Он появился на пороге. Сгорбленный, взъерошенные нечёсанные волосы, старый спортивный костюм, нелепые белые кроссовки. У меня в районе сердечка моментально защемило. Друг.

В одной руке спортивная белая сумка на застежке, за другую его поддерживает белобрысый чувак. Витька сгорбился и постоянно его тянет вправо, это как в физике на опытах, когда одно вещество отталкивается от другого. Плюс от минуса или типа того. Но белобрысый не дает ему далеко уйти и подтягивает к себе, как жена подвыпившего мужа. Белобрысый ухмыляется. Он доволен, радуется жизни. Все идет хорошо. Обижать инвалида — это легко, правда?

Белобрысый в майке с надписью «Алиса», играет мускулами, татуировка на предплечье, но не видно какая. Держит Витьку под локоток и посматривает на меня время от времени. Оценивает. Из дверной дыры, назвать это дверным проемом нельзя, выходят ещё двое. Один худой, долговязый, второй низкий и похож на алкаша. Скучная нынче гопота пошла.

— Витька, привет!

Я вижу как друг напуган и сердце зажимает тисками, адреналин наполняет кисти рук, заставляя кулаки сжиматься и разжиматься. Белобрысый дергает Витьку, заставляя его остановиться, он слушается, но уже смотрит на меня и улыбается. В глазах у него радость встречи и надежда.

— П-п-п-.

Белобрысый даёт ему подзатыльник. Удар громко хлопает в тишине, почти как выстрел. Витька дёргается всем телом, но голову не опускает, держится ровно и смотрит на меня. Молодец. Всё как я учил.

— Не трогай его!

Мы стоим друг напротив друга. Я, мой друг, и конченая мразь. Чуть дальше по правую и левую руку от мрази два приспешника. Между лопатками так зачесалось что захотелось лечь на землю и крутиться на спине, как это делают собаки.

— П-п-п-привет, — дрожащим голоском здоровается друг. Я улыбаюсь ему и подмигиваю:

— Говорил же, звони заранее как будешь в гости ехать. Городок у нас недружелюбный.

— Бабки принес, чмырь? — грубо вставляет свои пять копеек белобрысый и дергает Витьку, так что тот сжимается в комок и дрожит. Они подходят ближе. Я чувствую давление крови в висках, начинаю нервничать, пар собирается у крышки, скоро нужно будет его выпускать и тогда спасайся кто может.

— Я же говорил не обижать его. Минус сотка.

Белобрысый резко врезал ладонью по шее Вити, так что тот дернулся. Мир окрасился в красный цвет. Я наклонился вперёд. Парочка шагнула, я остановился. Блондинистый ухмыльнулся, улыбкой это не назову, скорее «ухмылка превосходства» и ущипнул Витьку за бок, как ребенка.

— Ну не обижайся, малыш. Это твой друг виноват, не даёт дяде денежку.

— Еще минус двести. Так вы, нищеброды, денег на папиросы не заработаете.

Дальше вспышка. Куча замедленных кадров, всё в красных тонах, в ушах стучат глухие барабаны и слышно только звуки рассекаемого воздуха.

Белобрысый кривится и замахивается, целя пацану в ухо, но Витька одновременно приседает, поджав голову и с силой выдирает руку из клещей, летит вместе с сумкой на землю и отползает, как рак, прочь, где и сидит всё оставшееся время. Это хорошо, «если не помогаешь, хотя бы не мешай», — так я его учил. Белобрысый промахивается и его разочарованно-злое хлебало действует на меня, как укол озверина.

Прыжок и первая подача с правой прилетает с глухим как в тумане хрустом. Голова белобрысого вытягивается на грязной шее вправо и вверх будто собирается оторваться. Я вижу как медленно взлетает цепочка на его груди, поднимается вверх и крестик с распятой фигуркой на несколько секунд зависает между нашими лицами. Я успеваю оглянуться на друга, который еще не сел на задницу, но уже взмахнул