Читать книгу "Долина золотоискателей - Габриэль Коста"

я верю, однажды мы отыщем достаточно золота для всех вас. – Он поворачивает голову ко мне. – И Рею тоже предстоит поработать. Нам попался отличный, сильный конь. У меня уже несколько кобыл стоят в очереди с соседних ранчо. Франческо, ты этим займешься через пару недель или месяц. Мы все должны постараться, иначе однажды мы можем проснуться уже не на своей земле.

Последние слова – удар плетью. Таков наш самый большой страх – заснуть, зная, что каждый фут земли принадлежит нам, а проснуться за забором. Времена меняются. Помню года, когда нас считали зажиточной семьей; мы даже занимали кому-то семена. Родители вложили в эту землю не только силы, но и душу. Мы все – часть ранчо, и отдать его сравнимо с потерей руки, а мне – так головы. Даже не хочу об этом думать. Хантер оттого и злится, что не видит выбора. Он ни за что не предаст ни веру отца, ни свою любовь к месту, которое его вырастило. Он разрывается между двумя желаниями: помочь родной земле и покинуть ее.

Пока я медленно, задумчиво доедаю ужин под шумное дыхание отца, сестра выходит на кухню. Я сижу спиной к камину; на стене играют тени, и я невольно пытаюсь расшифровать их танец, найти в них ответы на вопросы. Куда приведет эта дорога? Какова цена свободы? Сердце? Душа? Жизнь?

Оставшись с отцом наедине, я понимаю, почему именно я стал наследником ранчо. Не только я погибну без своей земли, но и она без меня.

Глава 2

– Будь проклят этот Лопес… [2]

Я слышу голос сестры где-то слева. Учитывая, что нас разделяет не меньше трехсот шагов, вероятно, она кричит во все горло. Благо отец где-то вверху по реке и точно не услышал и моих проклятий тоже. А сколько их сорвалось с моих губ!

Я вытираю пот со лба, хотя прекрасно знаю: через секунду он вновь градом потечет вниз до самых штанов. Но мне нужна эта секунда передышки, иначе я упаду в реку и сплавлюсь до самого океана. Хотя я по колено в воде, это совсем не помогает.

Отец обещал выгнать нас на поиски золота еще до зари – чтобы беспощадное августовское солнце не спекло всех его детей сразу. Мы наивно повелись на эту уловку и согласились на ранний подъем. Вдобавок нас подстегнуло обещание: никаких работ в поле! Жаль, никто не догадался, спросить, когда мы вернемся домой. Солнце в зените совсем не внушает надежды, что вечером я успею съездить в город. Если вообще буду в состоянии двигаться. Мышцы одеревенели. Остается надеяться на Патрицию, которая может начать жаловаться и упросить отца поехать домой скорее.

Копаясь в речном иле, я спиной чувствую надменный взгляд Рея. Повозку с нами и вещами тащили две кобылы, а он развлекался тем, что красовался перед ними. К счастью, когда на твоей шее хомут, молодой конь превращался в надоедливую муху.

Краем глаза я замечаю, что отец пристально разглядывает меня. Черт. В сотый раз наклоняясь к ситу, я вновь начинаю проклинать этого самого Лопеса. Вот взял же и откопал золото! Отец каждый раз нам припоминает его случайную находку то ли в реке, то ли в корнях лука. Стоит кому-то найти золото – и желание повторить его успех вспыхивает в округе подобно болезни. Да, отец старается ради семьи. Вряд ли одно лишь ранчо обеспечит светлое будущее сразу всем нам. Но все же.

Продолжая негодовать, я медленно опускаюсь к ситу. В кристально-чистой воде я натыкаюсь взглядом на свое отражение и на чистое небо. Еще вчера буря грозилась поглотить долину, а сегодня, будто насмехаясь, разгоняла ветром последние спасительные облака. Я пытаюсь растянуть каждую секунду, поэтому двигаюсь так, словно время вокруг меня течет не быстрее речки. После грозы она разлилась – если раньше была максимум по щиколотки, то сегодня нам всем пришлось закатать штаны. Бедная Патриция со своим платьем. Ее волосы, даже завязанные в хвост, касаются воды. Но эта вода – наше спасение. В ней черная земля иногда становится сверкающим золотом, с ней уходит тяжелый день, а без нее мир вокруг теряет краски. Я довольно улыбаюсь, погружая руки в прохладный поток.

Река берет начало на пиках гор, проходящих длинной цепью по краю нашего ранчо и долины. Только полный дурак отправится вверх по тоненькой тропе, чтобы узнать где начинается Черный ручей, впадающий в реку небольшим водопадом. Я сам видел, как неосмотрительные овцы летели вниз с этой тропы… Да, признаю, пастух из меня не лучший. В принципе, как и золотоискатель. В этом я убеждаюсь, промывая скопившийся за время моих раздумий ил. Пусто. Кто бы сомневался. Уверен, настанет день, и мы вскопаем всю долину и раскрошим цепь гор в слепой надежде отыскать сокровище. Вот только разве сама земля – не самое великое из сокровищ?

– Не знаю, что мы найдем в этой реке, золото или смерть. – Надеюсь, меня никто не услышит: просто не могу перестать ворчать. – Значит, бегать под грозой опасно, а цедить песок в ледяной воде – нет?

Стеная, я возвращаюсь к лопате под пристальным взглядом отца. Я должен делать вид, что усердно работаю и горю азартом. Ветер невесомой рукой касается моих волос и милосердно забирает сотню тяжелых мыслей, унося их куда-то вдаль.

Замечаю, как Патриция отводит взгляд и качает головой. Она давно изумляется, как в тело двадцатилетнего парня попала душонка старика, вечно думающего, вечно созерцающего и вечно топчущегося на одном месте. По мнению сестры, мне не хватает движения; течение, в которое я попал, кажется, с рождения, затянуло меня. Не вижу в этом ничего дурного.

Я опираюсь на черенок лопаты и отпускаю взгляд свободной птицей – вдоль узкого вытянутого клочка земли на юго-западе ранчо. Горные пики, как когти, царапают небеса. Над их вершинами висит туман. Если приглядеться, можно заметить дорогу, именно она и горы отделяют наше ранчо от соседнего, а также от города. Клены растут только на другом берегу. Прямо за моей спиной раскинулся луг, где пасутся кобылы с Реем. Август нежным касанием пригладил июльский цветочный ковер, наполнив мир знакомыми оттенками приближающейся осени.

Поняв, что кобыл он не интересует, Рей решил вдоволь нарезвится и набить желудок сочной травой. Однако стоит ему поймать мой взгляд, как он со всех копыт мчится действовать мне на нервы. В следующий раз нужно придумать, как обратить его неугомонность в полезное русло.

– Рей, иди